Так оно и случилось: какой-то час с четвертью езды – и вокруг замелькали остовы обгоревших полуразрушенных и разрушенных до основания домов, отмечающих начало нового населенного пункта. Проехав бывший город насквозь, грузовики охраны и втиснутая между ними «эмка» свернули на одну из пересекавших накатанный путь дорог, и трясти начало еще сильнее.
– Стой! – вдруг заорал адъютант генерала, сильно наклонившись вперед. Вцепившийся в рулевое колесо взмокший от пота старшина-шофер тут же уперся ногой в педаль тормоза. Передний грузовик застыл, наполовину развернувшись поперек узкой дороги. Их мотнуло, и автомобиль окончательно остановился, не дотянувшись бампером до кормы грузовика примерно на метр.
Вжав голову в плечи и терзанув истертые шестерни коробки передач, шофер тут же дал задний ход – не быстро, чтобы не въехать в так же пятящиеся машины сзади. Спереди из крытого кузова уже выпрыгивали бойцы с оружием в руках, часть из них мгновенно исчезла в темноте справа и слева от дороги, остальные в неподвижности остановились в луче идущего откуда-то спереди света. Собственные фары их машины шофер погасил почти немедленно, точно так же поступили грузовики позади. Генералу захотелось властно, как он привык делать, приказать капитану выйти и разобраться, по он смолчал – и старшина, и капитан знают свое дело отлично, и мешать им не стоит.
Кроме того, все действия охраны пока были совершенно правильными, – у него возникло ощущение, что все эти слитные, синхронные „манипуляции были отработаны или, по крайней мере, заранее обговорены. Столкнувшись с чем-то, не видимым ему, грузовик закрыл машину главвоенсоветника своей тушей, основная часть группы охраны изготовилась к огневому бою, в то время как остальные остались с ним – как возможная «следующая порция».
Через минуту толкотня впереди стала неразличимой в темноте, лишь немного разбавляемой желтым блеклым светом нескольких фар, просвечивающих через морозный парок. Это было даже красиво. Потом спереди трижды мигнули красным фонариком, и капитан отчетливо выпустил воздух из груди. Похоже, он действительно напрягся. Повернувшись к генералу и получив от него согласный кивок, адъютант шепнул «давай!», и шофер аккуратно тронулся вперед.
Грузовик уже подвинулся, освобождая место высоким угловатым теням, с единственной яркой фарой, горящей как глаз похмельного циклопа на каждой машине. Сначала генералу показалось, что это «ИСы», но он понял свою ошибку почти сразу же, не обнаружив знакомых черт в массивном силуэте. Тяжелые самоходки « ИСУ-122», известные тем, что являлись едва ли не единственными самоходными артиллерийскими установками Отечественной войны, к которым так и не прилипло никакого прозвища. Действительно похожие на «ИС-2» в темноте и с недосыпу и имеющие с ним массу общего с технической точки зрения. Двигалась передняя машина осторожно, стараясь не задеть бронированным бортом уступивший им дорогу, но оставивший на ней левые скаты «ЗИС».
– Стой, – не удержавшись, потребовал генерал. Старшина остановил машину немедленно, и Разуваев вышел, тяжело натужившись, чтобы справиться с неудобно сбившейся под ним на сиденье шинелью. Оставив дверцу открытой, генерал прошел точно на середину дороги, приземистый и массивный в гротескном свете танковой фары. Из открытого люка ему, надсаживаясь, что-то прокричала неразличимая фигура, но он продолжал стоять. Сзади уже подбегали корейцы: переводить, стрелять – что прикажут.
Самоходка остановилась, не заглушив дизель, но умерив обороты. Вонючий солярный дым, окутавший на мгновение ее траки, дополз до колен генерала, заставив того хмыкнуть. Он любил этот запах.
– Твою мать! – донеслось сверху среди неразборчивых звуков, перебиваемых рычанием мощного двигателя в каких-то трех-четырех метрах.
– Сам «твою мать!», – во весь голос заорал генерал. – А ну, слезай!
То ли самоходчик услышал его натренированный командами голос, то ли прочел слова по губам, но он на несколько секунд исчез и тут же появился снова с комплектом сигнальных флажков. Вроде бы было слишком темно, чтобы пользоваться классической связью танкистов эффективно, но короткое движение его рук – и вслед за головной машиной двигатели начали вразнобой глушить все остальные. Лязг металла, стук, хрип каких-то механизмов внутри бронированных зверюг – и машины начали гасить фары. Кто бы ни командовал этим подразделением, он явно с почтением относился к способностям пилотов американских ночных ударных самолетов.
Теперь стало совсем ничего не различить более чем в нескольких метрах, но самоходки все равно угадывались: пахло от них так же оглушительно. Высокая, крепко сложенная фигура со стуком спрыгнула с брони и остановилась перед генералом, белея пятном лица, черты которого едва можно было различить в свете единственной включенной пары автомобильных фар. Адъютант шумно дышал справа, но неизвестный самоходчик молчал. Впрочем, сомнений у генерала уже не оставалось.
– Я генерал-лейтенант Разуваев, – представился он. – Назовите себя и свою часть.
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Майор Чапчаков, военный советник при командире отдельного танко-самоходного полка резерва Главного командования Корейской Народной Армии. Батареи полка, согласно приказу, следуют к назначенному рубежу.
– Вольно, майор. Где командир?
– В концевой машине, товарищ генерал-лейтенант. Марш тяжелый, он хотел лично обеспечить...
– Я понял.
– Позвать?
– Да.
Не тратя больше слов, майор засунул кончики двух грязных до черноты пальцев между передними зубами и оглушительно свистнул. Откуда-то с хвоста колонны донесся ответный резкий свист, и майор, не оборачиваясь, проорал: «Командира!» Секунд через двадцать послышался топот ног по мерзлой земле, и вскоре из темноты выскочил такой же высокий и крепкий, как советник, командир полка – кореец средних лет, с грубо очерченным лицом, испорченным идущими по нему вкривь и вкось ожоговыми рубцами. Увидев генеральскую свиту, он затормозил, встал, как положено, и представился – сзади излишне перевели.
– Кому вы свистели, майор? – спросил генерал, снова переводя взгляд на советника.
– Там... – он неуверенно показал рукой в направлении короткой колонны самоходок и бросил фразу, не закончив.
– Позовите.
Майор свистнул еще раз и, когда ответили, проорал: «Ко мне!», как какой-то собаке. Опять пауза, потом нарастающий топот и треск сминающегося под сапогами тонкого ледяного наста. Второй европеец, и тоже явно славянин. Генерал не помнил, чтобы на полк могло приходиться по два советника, но в последние месяцы, в преддверие планируемого весеннего наступления, Главное командование КНА переформировывало бронетанковые части, в том числе и немногочисленные танко-самоходные полки РГК.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169