Появление информации по химику, позволившей вместе с результатами допроса пленного из этого батальона подготовить операцию, имеющую хоть как-то отличную от нуля вероятность успеха, а теперь еще и упоминание имени «Сун» – эти две детали вполне складывались вместе. Плохо, но складывались. Именно поэтому Ю решил рискнуть, не убив непонятного американца сразу.
– Квонг, ты как?
На бегу старший капитан приблизился к своему заместителю почти вплотную. Того уже шатало: двойное пулевое ранение, каким бы оно ни было, – это не шутка. Даже если пуля пришлась в руку, кровопотеря, пусть и умеренная, вкупе с болевым шоком могут выбить из строя самого железного человека.
– Пока...
Капитан даже не стал договаривать фразу – таких усилий требовал от него просто бег. Остатки группы, пополненные «результатом» ее работы – секретоносителем и еще одним, потенциально «своим» человеком, двигались вверх по склону сопки – пологому, но отполированному ветром до самой почвы. Каждый шаг стоил раненому неимоверного напряжения, но Ю рассчитывал, что он выдержит хотя бы еще несколько километров. Им нельзя было задерживаться, потому что погоня будет беспощадна не только к ним, но и к себе. Ну, еще минуту?
Нет, такой поблажки судьба не дала. Сзади, уже в нескольких километрах за отрогами наискосок пройденных ими сопок, затрещало и забухало эхом. Можно не сомневаться, что младший лейтенант Ким-второй и лейтенант Йо сделают все, что могут. Некоторое время у них все-таки было, и они могли догадаться заползти в какой-нибудь из блиндажей, обеспечив себе тыл и добыв этим пару лишних минут на обмен огнем. Старший капитан знал своих ребят и был уверен, что возможность их сдачи в плен исключена полностью. А зная американцев – и в том, что рисковать собой, пытаясь взять диверсантов живыми, они не будут.
К тому же то, что капитан-химик и рядовой первого класса исчезли, обнаружится далеко не сразу, а значение этого факта будет осознано лишь через многие часы. Следов они постарались не оставить, и если кто-то из затаившихся недобитков, притворившись мертвым, не отследил направление их отхода (немедленно за изгибом рельефа ставшее весьма приблизительным), то это даст разведчикам дополнительную фору. Собаки зимой работают плохо; более того, рабочих собак и у интервентов, и у лисынмановцев в строевых частях быть не должно, а для полицейской облавы опять же требуется время. Которое они просто обязаны потратить с пользой.
Бой позади продолжался чуть дольше, чем этого можно было ожидать, но все равно – минуты. Ну, вот и все. Или... Через три-четыре секунды сзади гулко и глухо рвануло. Разрыв гранаты вызвал долго ходившее от одной сопки к другой эхо – как будто кто-то из его ребят попрощался вслух. Вот теперь – точно все. Йо и Ким ушли так же, как и жили, – просто и деловито. Будет обидно, если такое не поможет.
Пять человек продолжали бежать, оскальзываясь на камнях. Попытку американского капитана потянуть время, имитируя усталость, Ю пресек жестко и решительно – несильным ударом пониже затылка. Если знать как бить, то такой удар вызывает временный паралич нескольких коротких мышц-разгибателей шеи, что здорово больно и страшно неудобно. Да и просто – страшно.
Еще в прошлый раз заметив, какое впечатление почему-то производит его английский, Ю с чувством обозвал пленного сначала ослиной жопой, а потом и просто дураком, употребив в последнем случае слово, которое, как и многие другие, выучил на слух от инструктора, проработавшего большую часть жизни учителем корейского в старшей школе для мальчиков при американском торговом представительстве в Вонсане. Слово «Goop» при всей его мягкости, заставило химика бросить прикидываться и прибавить так, что это удивило даже Сонга, прыгающего по камням с грацией козла, нагруженного мешками с рисом.
Повидавший всякие уровни подготовки, старший капитан реально и высоко оценивал возможности американца: мужик тот был крепкий и мог бежать быстрее – а значит должен был это делать. Можно было не сомневаться, что он уже думает о побеге, но гораздо сильнее разведчика сейчас волновало то, о чем думает второй американец, который Джексон. На рядового, пусть даже первого класса, он не походил совершенно, для этого пленный был слишком староват и слишком по ощущению опасен – и это было той маленькой деталью, которая окончательно убедила корейца в том, что убивать его прямо сейчас не стоит. Последнее успеется при любом, даже самом плохом раскладе. Советские товарищи, помогавшие им с подготовкой рейда и его обеспечением, тоже не были особо похожи на «капитанов», как пересчитывался принятый в КНА третий офицерский чин Советской Армии. И тоже были опасны – это Ю, человек, выживший в таких переделках, какие и в страшном сне не приснятся пи одному фронтовому корреспонденту, любящему писать «про разведчиков», определил сразу, как рыба, всей поверхностью кожи.
– Все, Пак... Кажется, я готов.
Подскочив к товарищу, старший капитан, не говоря лишних слов, снял с того автомат и сразу закинул его себе за спину. Аналогичным образом он поступил и с подсумком, в котором оказалось аж два полных дисковых магазина к «ППШ». Если капитан Квонг сказал «готов» – значит, ему действительно совсем невмоготу, но пологий склон очередной сопки настолько не подходил для того, чтобы его оставлять, что полезнее было продолжать тащить его даже на себе самом. И придется, возможно. Сколько получится – или сколько потребуется.
– Даже не надейся, – буркнул он американцу, уловив его брошенный многозначительный взгляд. Через секунду он сообразил, что сказал это по-корейски, и перевел. Тот сделал вид, что не расслышал, но это уже его проблемы. Убивать этого американца было, разумеется, пока нельзя. Его требовалось допросить – а для этого необходимо время, хотя бы минут пятнадцать–двадцать. И безопасность, которую можно назвать хотя бы относительной.
Пожалуй, на нервы химика давил второй американец, который должен быть ему непонятен еще больше, чем самим разведчикам. В информационной сводке на объект операции – капитана медицинской службы армии США Вильяма Роберта Вудсона-младшего, было много весьма интересного и чрезвычайно полезного. Можно было только догадываться, каких усилий и каких денег советской резидентуре стоило добыть эти сведения, имея как отправную точку лишь несколько смутных деталей о кадровых перестановках в перевооружающихся и переформируемых химических подразделениях американской армии в Корее, а также протокол последнего допроса пленного, давшего более или менее точный словесный и психологический портрет химика. Наверняка имелось и что-то еще, чего уходящим во вражеский тыл разведчикам знать было не положено – но итогом разведмероприятий было появление столь интересного документа, что у старшего капитана чесались руки допросить американца так, как он умел это делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
– Квонг, ты как?
На бегу старший капитан приблизился к своему заместителю почти вплотную. Того уже шатало: двойное пулевое ранение, каким бы оно ни было, – это не шутка. Даже если пуля пришлась в руку, кровопотеря, пусть и умеренная, вкупе с болевым шоком могут выбить из строя самого железного человека.
– Пока...
Капитан даже не стал договаривать фразу – таких усилий требовал от него просто бег. Остатки группы, пополненные «результатом» ее работы – секретоносителем и еще одним, потенциально «своим» человеком, двигались вверх по склону сопки – пологому, но отполированному ветром до самой почвы. Каждый шаг стоил раненому неимоверного напряжения, но Ю рассчитывал, что он выдержит хотя бы еще несколько километров. Им нельзя было задерживаться, потому что погоня будет беспощадна не только к ним, но и к себе. Ну, еще минуту?
Нет, такой поблажки судьба не дала. Сзади, уже в нескольких километрах за отрогами наискосок пройденных ими сопок, затрещало и забухало эхом. Можно не сомневаться, что младший лейтенант Ким-второй и лейтенант Йо сделают все, что могут. Некоторое время у них все-таки было, и они могли догадаться заползти в какой-нибудь из блиндажей, обеспечив себе тыл и добыв этим пару лишних минут на обмен огнем. Старший капитан знал своих ребят и был уверен, что возможность их сдачи в плен исключена полностью. А зная американцев – и в том, что рисковать собой, пытаясь взять диверсантов живыми, они не будут.
К тому же то, что капитан-химик и рядовой первого класса исчезли, обнаружится далеко не сразу, а значение этого факта будет осознано лишь через многие часы. Следов они постарались не оставить, и если кто-то из затаившихся недобитков, притворившись мертвым, не отследил направление их отхода (немедленно за изгибом рельефа ставшее весьма приблизительным), то это даст разведчикам дополнительную фору. Собаки зимой работают плохо; более того, рабочих собак и у интервентов, и у лисынмановцев в строевых частях быть не должно, а для полицейской облавы опять же требуется время. Которое они просто обязаны потратить с пользой.
Бой позади продолжался чуть дольше, чем этого можно было ожидать, но все равно – минуты. Ну, вот и все. Или... Через три-четыре секунды сзади гулко и глухо рвануло. Разрыв гранаты вызвал долго ходившее от одной сопки к другой эхо – как будто кто-то из его ребят попрощался вслух. Вот теперь – точно все. Йо и Ким ушли так же, как и жили, – просто и деловито. Будет обидно, если такое не поможет.
Пять человек продолжали бежать, оскальзываясь на камнях. Попытку американского капитана потянуть время, имитируя усталость, Ю пресек жестко и решительно – несильным ударом пониже затылка. Если знать как бить, то такой удар вызывает временный паралич нескольких коротких мышц-разгибателей шеи, что здорово больно и страшно неудобно. Да и просто – страшно.
Еще в прошлый раз заметив, какое впечатление почему-то производит его английский, Ю с чувством обозвал пленного сначала ослиной жопой, а потом и просто дураком, употребив в последнем случае слово, которое, как и многие другие, выучил на слух от инструктора, проработавшего большую часть жизни учителем корейского в старшей школе для мальчиков при американском торговом представительстве в Вонсане. Слово «Goop» при всей его мягкости, заставило химика бросить прикидываться и прибавить так, что это удивило даже Сонга, прыгающего по камням с грацией козла, нагруженного мешками с рисом.
Повидавший всякие уровни подготовки, старший капитан реально и высоко оценивал возможности американца: мужик тот был крепкий и мог бежать быстрее – а значит должен был это делать. Можно было не сомневаться, что он уже думает о побеге, но гораздо сильнее разведчика сейчас волновало то, о чем думает второй американец, который Джексон. На рядового, пусть даже первого класса, он не походил совершенно, для этого пленный был слишком староват и слишком по ощущению опасен – и это было той маленькой деталью, которая окончательно убедила корейца в том, что убивать его прямо сейчас не стоит. Последнее успеется при любом, даже самом плохом раскладе. Советские товарищи, помогавшие им с подготовкой рейда и его обеспечением, тоже не были особо похожи на «капитанов», как пересчитывался принятый в КНА третий офицерский чин Советской Армии. И тоже были опасны – это Ю, человек, выживший в таких переделках, какие и в страшном сне не приснятся пи одному фронтовому корреспонденту, любящему писать «про разведчиков», определил сразу, как рыба, всей поверхностью кожи.
– Все, Пак... Кажется, я готов.
Подскочив к товарищу, старший капитан, не говоря лишних слов, снял с того автомат и сразу закинул его себе за спину. Аналогичным образом он поступил и с подсумком, в котором оказалось аж два полных дисковых магазина к «ППШ». Если капитан Квонг сказал «готов» – значит, ему действительно совсем невмоготу, но пологий склон очередной сопки настолько не подходил для того, чтобы его оставлять, что полезнее было продолжать тащить его даже на себе самом. И придется, возможно. Сколько получится – или сколько потребуется.
– Даже не надейся, – буркнул он американцу, уловив его брошенный многозначительный взгляд. Через секунду он сообразил, что сказал это по-корейски, и перевел. Тот сделал вид, что не расслышал, но это уже его проблемы. Убивать этого американца было, разумеется, пока нельзя. Его требовалось допросить – а для этого необходимо время, хотя бы минут пятнадцать–двадцать. И безопасность, которую можно назвать хотя бы относительной.
Пожалуй, на нервы химика давил второй американец, который должен быть ему непонятен еще больше, чем самим разведчикам. В информационной сводке на объект операции – капитана медицинской службы армии США Вильяма Роберта Вудсона-младшего, было много весьма интересного и чрезвычайно полезного. Можно было только догадываться, каких усилий и каких денег советской резидентуре стоило добыть эти сведения, имея как отправную точку лишь несколько смутных деталей о кадровых перестановках в перевооружающихся и переформируемых химических подразделениях американской армии в Корее, а также протокол последнего допроса пленного, давшего более или менее точный словесный и психологический портрет химика. Наверняка имелось и что-то еще, чего уходящим во вражеский тыл разведчикам знать было не положено – но итогом разведмероприятий было появление столь интересного документа, что у старшего капитана чесались руки допросить американца так, как он умел это делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169