изорванные, неохраняемые участки проволочных заборов, абсолютно новый, судя по ровно отбитым краям, противотанковый ров, тянущийся почти точно с запада на восток. У рва они потеряли еще десять с лишним минут, потому что подходы ко рвам и эскарпам было принято защищать противопехотными минами, подготовленными для вражеских саперов. Пока несколько выдвинувшихся вперед бойцов щупали землю, старший капитан в очередной раз согнулся над наброшенной сверху плащ-палаткой, такой же серой, как и все вокруг. В свете слабенького фонарика он тыкал карандашом в карту, мучительно пытаясь справиться с дрожанием рук. Перчатку снимать, а потом снова надевать было некогда, и карандаш то и дело выпадал из неловких пальцев, заставляя старшего капитана внутренне рычать от злости.
Потом, уже менее чем в километре от обозначенного на схеме периметра американского стрельбища, группа пересекла линию «драконьих зубов» – противотанковых надолбов, которые здесь оказались не стандартными железобетонными пирамидами, а длинными обрубками гранита, вкопанными в землю стоймя. Это было необычно, но останавливать группу он не стал – оставался последний отрезок пути, и хорошо, что тут можно было уже бежать. Ночной мороз схватил выпавший несколько дней назад снег так крепко, что если не приглядываться, то их следы можно было и не заметить.
– Все, – выдохнул Пак Хен Ю. – Точка.
Задыхаясь, разведчики остановились. Пара ребят помоложе просто согнулись пополам, упираясь ладонями в собственные колени и изо всех сил пытаясь сдержать кашель, остальные ощетинились стволами, вглядываясь и вслушиваясь в окружающее. Темнота была еще почти полная – даже более полная, чем на линии фронта, потому что запускать в небо осветительные ракеты тут не приходило в голову никому. «Точка» – это был угол, образованный двумя линиями забора из колючки, натянутой, видимо, давно. Часть столбов покосилась, некоторые из нитей проволоки обвисли. Ориентир был абсолютно верно указан на имеющейся у разведчиков схеме, и это обнадеживало. Более того – то, что Пак сумел так точно вывести к нему группу после стольких километров зигзагообразного пути мимо вражеских позиций, могло само по себе служить предметом профессиональной гордости. И если не служило – то лишь потому, что эта гордость не имела здесь никакого значения.
– Давай...
Несколько человек легли на смерзшийся снег и лежали так несколько секунд, внимательно вглядываясь в землю под проволокой. После короткой паузы два разведчика почти синхронными движениями вынули саперные лопатки из чехлов. Дальше было уже почти просто: примитивный забор не представлял собой значительного препятствия, и вскоре, один за другим, разведчики протиснулись под оттянутой кверху колючей проволокой. Кто-то из замыкающих сдавленно зашипел, располосовав себе шею ржавым металлическим острием, но через минуту или две все были уже внутри периметра. Условного, конечно (поскольку забор, насколько было известно, являлся не сплошным), но имеющего важный смысл в значении «не надо сюда ходить», обращенном к возможным лишним глазам.
Еще десять–пятнадцать минут осторожного бега, чередуемого с остановками: смотреть и слушать. Близко к огневому рубежу Ю подводить своих людей не стал – если американцы не совсем расслаблены фронтовым затишьем, то они оставят караул сторожить собственно маты, деревяшки и картонные мишени, чтобы их не заминировал какой-нибудь догадливый и достаточно смелый энтузиаст минной войны. Таких здесь хватало с обеих сторон фронта. В итоге, пройдя достаточно глубоко внутрь не имеющего особых ориентиров пустыря, разведчики развернулись в цепь. Выглядело это жутко: в темноте не было видно ничего, кроме нескольких ближайших бойцов – привидений в маскхалатах, обтянутые тесемками капюшоны которых почти сливались с белизной их лиц. Окажись на их пути человек постарше и послабее нервами – и ему был бы почти гарантирован сердечный приступ. Цепь разведчиков перемещалась быстро, целеустремленно и абсолютно бесшумно. Выражение у всех на лицах было одно и то же: мрачная уверенность. Усталости тоже хватало, до изнеможения, но удовлетворения было больше.
Правофланговый остановился и поднял сжатый кулак на уровень головы. За считанные мгновения сигнал пробежал по цепочке, и старший капитан короткими взмахами ладони сдвинул направление движения вправо. Подавший сигнал боец остался на месте, опустившись на одно колено, и цепь «закрутилась» в его сторону.
– Интервал... – вынужден был скомандовать командир разведгруппы, увидев, что бойцы слишком уж скучились. Одновременно он мог видеть но крайней мере троих, а чувствовать – так вообще всех. Добравшись до остановившегося, настороженно глядящего но сторонам парня, он удовлетворенно кивнул. Это была не траншея, а капонир: старый, оплывший, но еще достаточно глубокий. Командир взглянул на часы, едва мерцающие стрелками в темноте. Чтобы разглядеть их положение, ему пришлось наклоняться, но разогнулся он уже совершенно довольный. Итак, они «уложились в норматив», то есть добрались до заданной точки за время, не так уж сильно отличающееся от запланированного. И живые до сих пор. Ну что ж... Старший капитан Ю покрутил головой. Ничего более подходящего, чем этот капонир, он рядом пока не увидел. Траншея была бы лучше, но в общем сойдет и такое. Попытаться разве что...
Заставив себя отнестись к этой проблеме чуть легче, чем этого хотелось, он отдал приказание нескольким бойцам осуществить поиск подходящих укрытий в радиусе сотни метров, после чего немедленно возвращаться. Оставив двоих в капонире, сам старший капитан небыстро побежал по расширяющейся спирали – пригнувшись, держа автомат под локтем и не только глядя но сторонам и под ноги, но и буквально нюхая воздух. Пахло железом, пахло вонючим холодным потом, сухим снегом и древесиной. Если бы не запах пота, пропитавший фуфайку, ватник и даже, кажется, маскхалат, о присутствии людей не говорило бы, наверное, ничего. Нормально.
Впереди мелькнула тень, но руки остались на месте, и темп бега старший капитан Ю не изменил. Это был свой, возвращающийся, как и приказано, к капониру. Не обменявшись ни одним словом, они разминулись в темноте, а после еще одного витка командир повернул назад и сам.
Капонир был мелким, тесным даже для девяти человек: двое еще не вернулись. Подумав, командир группы выдвинул одиночные дозоры на 15-20 метров на все четыре стороны, с приказом найти место поудобнее и слушать, что происходит вокруг. По снегу расстелили две плащ-палатки, и бойцы, укладывая «ППШ» под бок, начали устраиваться поудобнее, вытягивая гудящие ноги. Было еще темно, но до первых признаков рассвета оставались считанные десятки минут, поэтому старший капитан приказал принимать пищу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
Потом, уже менее чем в километре от обозначенного на схеме периметра американского стрельбища, группа пересекла линию «драконьих зубов» – противотанковых надолбов, которые здесь оказались не стандартными железобетонными пирамидами, а длинными обрубками гранита, вкопанными в землю стоймя. Это было необычно, но останавливать группу он не стал – оставался последний отрезок пути, и хорошо, что тут можно было уже бежать. Ночной мороз схватил выпавший несколько дней назад снег так крепко, что если не приглядываться, то их следы можно было и не заметить.
– Все, – выдохнул Пак Хен Ю. – Точка.
Задыхаясь, разведчики остановились. Пара ребят помоложе просто согнулись пополам, упираясь ладонями в собственные колени и изо всех сил пытаясь сдержать кашель, остальные ощетинились стволами, вглядываясь и вслушиваясь в окружающее. Темнота была еще почти полная – даже более полная, чем на линии фронта, потому что запускать в небо осветительные ракеты тут не приходило в голову никому. «Точка» – это был угол, образованный двумя линиями забора из колючки, натянутой, видимо, давно. Часть столбов покосилась, некоторые из нитей проволоки обвисли. Ориентир был абсолютно верно указан на имеющейся у разведчиков схеме, и это обнадеживало. Более того – то, что Пак сумел так точно вывести к нему группу после стольких километров зигзагообразного пути мимо вражеских позиций, могло само по себе служить предметом профессиональной гордости. И если не служило – то лишь потому, что эта гордость не имела здесь никакого значения.
– Давай...
Несколько человек легли на смерзшийся снег и лежали так несколько секунд, внимательно вглядываясь в землю под проволокой. После короткой паузы два разведчика почти синхронными движениями вынули саперные лопатки из чехлов. Дальше было уже почти просто: примитивный забор не представлял собой значительного препятствия, и вскоре, один за другим, разведчики протиснулись под оттянутой кверху колючей проволокой. Кто-то из замыкающих сдавленно зашипел, располосовав себе шею ржавым металлическим острием, но через минуту или две все были уже внутри периметра. Условного, конечно (поскольку забор, насколько было известно, являлся не сплошным), но имеющего важный смысл в значении «не надо сюда ходить», обращенном к возможным лишним глазам.
Еще десять–пятнадцать минут осторожного бега, чередуемого с остановками: смотреть и слушать. Близко к огневому рубежу Ю подводить своих людей не стал – если американцы не совсем расслаблены фронтовым затишьем, то они оставят караул сторожить собственно маты, деревяшки и картонные мишени, чтобы их не заминировал какой-нибудь догадливый и достаточно смелый энтузиаст минной войны. Таких здесь хватало с обеих сторон фронта. В итоге, пройдя достаточно глубоко внутрь не имеющего особых ориентиров пустыря, разведчики развернулись в цепь. Выглядело это жутко: в темноте не было видно ничего, кроме нескольких ближайших бойцов – привидений в маскхалатах, обтянутые тесемками капюшоны которых почти сливались с белизной их лиц. Окажись на их пути человек постарше и послабее нервами – и ему был бы почти гарантирован сердечный приступ. Цепь разведчиков перемещалась быстро, целеустремленно и абсолютно бесшумно. Выражение у всех на лицах было одно и то же: мрачная уверенность. Усталости тоже хватало, до изнеможения, но удовлетворения было больше.
Правофланговый остановился и поднял сжатый кулак на уровень головы. За считанные мгновения сигнал пробежал по цепочке, и старший капитан короткими взмахами ладони сдвинул направление движения вправо. Подавший сигнал боец остался на месте, опустившись на одно колено, и цепь «закрутилась» в его сторону.
– Интервал... – вынужден был скомандовать командир разведгруппы, увидев, что бойцы слишком уж скучились. Одновременно он мог видеть но крайней мере троих, а чувствовать – так вообще всех. Добравшись до остановившегося, настороженно глядящего но сторонам парня, он удовлетворенно кивнул. Это была не траншея, а капонир: старый, оплывший, но еще достаточно глубокий. Командир взглянул на часы, едва мерцающие стрелками в темноте. Чтобы разглядеть их положение, ему пришлось наклоняться, но разогнулся он уже совершенно довольный. Итак, они «уложились в норматив», то есть добрались до заданной точки за время, не так уж сильно отличающееся от запланированного. И живые до сих пор. Ну что ж... Старший капитан Ю покрутил головой. Ничего более подходящего, чем этот капонир, он рядом пока не увидел. Траншея была бы лучше, но в общем сойдет и такое. Попытаться разве что...
Заставив себя отнестись к этой проблеме чуть легче, чем этого хотелось, он отдал приказание нескольким бойцам осуществить поиск подходящих укрытий в радиусе сотни метров, после чего немедленно возвращаться. Оставив двоих в капонире, сам старший капитан небыстро побежал по расширяющейся спирали – пригнувшись, держа автомат под локтем и не только глядя но сторонам и под ноги, но и буквально нюхая воздух. Пахло железом, пахло вонючим холодным потом, сухим снегом и древесиной. Если бы не запах пота, пропитавший фуфайку, ватник и даже, кажется, маскхалат, о присутствии людей не говорило бы, наверное, ничего. Нормально.
Впереди мелькнула тень, но руки остались на месте, и темп бега старший капитан Ю не изменил. Это был свой, возвращающийся, как и приказано, к капониру. Не обменявшись ни одним словом, они разминулись в темноте, а после еще одного витка командир повернул назад и сам.
Капонир был мелким, тесным даже для девяти человек: двое еще не вернулись. Подумав, командир группы выдвинул одиночные дозоры на 15-20 метров на все четыре стороны, с приказом найти место поудобнее и слушать, что происходит вокруг. По снегу расстелили две плащ-палатки, и бойцы, укладывая «ППШ» под бок, начали устраиваться поудобнее, вытягивая гудящие ноги. Было еще темно, но до первых признаков рассвета оставались считанные десятки минут, поэтому старший капитан приказал принимать пищу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169