Делать было уже нечего, и самому Виктору ничего этого делать не хотелось. Все решалось сейчас не здесь, и они сидели и ждали окончания того, что началось всего несколько минут назад, после вызова с орбиты.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? - спросил Виктор.
- Кое-что я тебе расскажу, - неожиданно согласилась Вика.
- И то хлеб, - усмехнулся Виктор.
- У меня была сестра, - сказала Виктория ровным голосом. - Как ты понимаешь, это было давно.
- У меня тоже была семья, - осторожно вставил Виктор. - И у Макса… практически у всех.
- Я не об этом, - объяснила Виктория. - Ее внук - это нынешний вождь племени.
- Но дело ведь не в этом? - уточнил Виктор.
- И да и нет, - ответила Виктория. - Его дочь вышла замуж за князя Сирш. Пятнадцать лет назад ее убил религиозный фанатик.
- Скажи слово, и я вырежу весь этот клоповник, - серьезно предложил Виктор.
- Не надо. Это их жизнь… У нее остался сын, - Виктория бросила окурок на землю и растерла подошвой сапога. - Принц живет в замке Сирш. Он коама - порченый. Так думают все в замке. Он… Как это сказать? Немой, инвалид и все такое.
- Сожалею, - сказал по-английски Виктор. По-английски это звучало правильно, но не слишком эмоционально.
- Три года назад, - Вика, казалось, не обратила никакого внимания на реплику Виктора, - к Сиршам ездила делегация. Они хотели пересмотреть торговый договор. Впрочем, неважно. В посольство входила и… та женщина, с которой я говорила. Она… - Виктория была, по-видимому, сильно взволнована. - Виктор, этот парень не такой, как думают. Он не коама. Он другой, не такой, как все, но не коама. Он играет в какую-то свою игру, на в нынешних обстоятельствах у него нет ни единого шанса. В Вайяре он или коама, или мертвец.
- Ты хочешь, чтобы мы забрали его с собой. - Виктор не спрашивал.
- Да.
- Почему бы и нет, - пожал плечами Виктор, думая о том, что Макс все еще молчит.
- Я знала, что ты не будешь возражать. - Вика вдруг напряглась и вскинула глаза к темнеющему небу.
Виктор тоже рывком взбросил голову вверх, и в то же мгновение в глаза ему ударил яркий свет. В налившейся тьмой синеве вспыхнула ярчайшая звезда. Огромный бриллиант сверкнул и выбросил во все стороны ослепительные лучи.
«Кто?!! - молча завопил Виктор, смыкая веки, из-под которых лились слезы, и стискивая зубы. - Кто?!»
- Вы там как? Живы? - ответил ему с сияющих небес спокойный голос.
«Нет, врешь, мерзавец! - возликовал Виктор. - Подрагивает голосок-то! И ты не железный, сударь мой».
- Макс! - первой откликнулась Виктория.
- Мы их сделали, - объявил Макс. - Правда, дорогая?
Ответа Лики они не услышали.
- Мы в порядке, - наконец ответил Виктор. - Китайские ревизионисты получили достойный отпор.
- Рад за вас, - усмехнулся Макс, оценивший шутку.
- Сколько у вас было? - Вопрос не был животрепещущим - теперь не был - но Виктору он не давал покоя все эти дни.
- Пятьдесят три процента, - ответил правильно понявший его Макс. - Они нас как раз увидели. Так что больше ждать было нельзя.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - улыбнулась Вика.
- Ждем вас, - сказал Макс.
- Подождите еще одну ночь, - ответил Виктор. - Мы только смотаемся по быстрому в цитадель Сиршей, и домой - баиньки.
- Ну ладно, - согласился Макс. - Тогда мы пошли мыться, питаться и спать. Семь дней в рубке… сами понимаете.
Связь прервалась, и Виктор обнаружил, что все это время стоял, а когда и как встал, даже не запомнил. Он хотел снова сесть, но к нему подошла Вика, обняла и поцеловала в губы.
«Пропади все пропадом! - сказал он себе. - Я любил бы тебя, даже если бы ты рвала мне своими клыками губы каждый раз, как целуешь меня».
Интерлюдия
КАК ДЕЛАЮТ МОНСТРОВ-3
Ей снились сны. Иногда приятные, иногда не очень. Когда как, когда что. Иногда ей снился Питер, но в ее снах город терял все признаки вещественности и превращался в сказочный город, в котором одновременно могли жить и Петр и Екатерина - вторая, разумеется, - и многочисленные Александры, но не могли жить обычные люди, которых знала она. Сны о Питере были окрашены легкой печалью, с привкусом ностальгии, но в них не было сожаления, тоски и боли. Это были нормальные сны. Наверное, они означали прощание с тем, что ушло и не вернется, но чего сильно не жаль.
А иногда ей снился бой в «Невском Паласе». Эти сны были как наркотик, они были сладостны и заставляли ее кричать во сне от невозможного счастья, от чувства свободы и всесилия. Ее не пугала кровь, заливающая эти сны, и не страшила боль, которая была неразрывно связана с тем боем. Это были сны о силе и славе. И просыпаясь, она еще долго чувствовала на губах привкус своего ликующего крика. Что означали эти сны? Возможно, они объясняли ей, что она есть теперь. Или, может быть, это были и не сны вовсе, а грезы монстра, вырастающего в ней?
Странно, но ей почти не снились сны «сломанной куклы». Только два эпизода всплывали по временам из раскрепощенной сном памяти. Тот, когда Макс обрядил ее в шинель и нес на руках, прорываясь к «Сапсану», и другой, когда смерть стояла перед глазами, воплотившись в чужой крейсер. Когда ей снился побег с Земли, она просыпалась, полная светлой печали, и всегда шла в гардеробную, открывала шкаф и долго стояла, рассматривая все эти странные и неуместные на «Шаисе» вещи: зимний шлем, маузер и шинель.
А вот второй эпизод был совсем иным. Ей всегда снились только последние минуты той растянувшейся на семь дней эпопеи. Ей снилось, как она, измученная болью и усталостью, грязная и голодная, сидит на коленях своего железного Макса и, забыв обо всем, смотрит на экран, где скачут оранжевые цифры вероятностей и несется навстречу им крейсер императорского флота. Напряжение растет стремительно, и предугадать, чем все это кончится, не так уж и трудно. И Макс вдруг говорит ей своим спокойным уверенным голосом: «Все будет хорошо». «Все будет хорошо! - говорит он, крепко прижимая ее к себе правой рукой - левая лежит на кнопке пуска. - Все будет хорошо, потому что я тебя люблю». Вот что ей снится иногда. О чем этот сон? Это сон о счастье. О любви. О радости.
Но ужасы ей снятся тоже. Вернее, один ужас. Один ужасный сон. Сон о принце Меше, похожем на Чудовище из американского мультика, и каменном саркофаге, в котором умерла девушка Лика, и исчезла сломанная кукла, и родилась она. Безымянный монстр с памятью Лики и с памятью куклы, но не являющийся ни той и ни другой.
Теперь ее зовут Нор. Ай Гель Нор. Странное имя, как кусок дерна, вырванного из бесконечного травяного поля; тысячами корешков, ниточек, своей природой и историей связанный со всем остальным, утраченным и обретенным, миром. Кто утратил? Кто потерял? А кто нашел и обрел?
Мир Сцлогхжу, в котором жило это имя, был утрачен навсегда. Прорыв флота Ратай во внутренние системы империи стал кульминацией последней большой войны между империей и Федерацией Ратай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? - спросил Виктор.
- Кое-что я тебе расскажу, - неожиданно согласилась Вика.
- И то хлеб, - усмехнулся Виктор.
- У меня была сестра, - сказала Виктория ровным голосом. - Как ты понимаешь, это было давно.
- У меня тоже была семья, - осторожно вставил Виктор. - И у Макса… практически у всех.
- Я не об этом, - объяснила Виктория. - Ее внук - это нынешний вождь племени.
- Но дело ведь не в этом? - уточнил Виктор.
- И да и нет, - ответила Виктория. - Его дочь вышла замуж за князя Сирш. Пятнадцать лет назад ее убил религиозный фанатик.
- Скажи слово, и я вырежу весь этот клоповник, - серьезно предложил Виктор.
- Не надо. Это их жизнь… У нее остался сын, - Виктория бросила окурок на землю и растерла подошвой сапога. - Принц живет в замке Сирш. Он коама - порченый. Так думают все в замке. Он… Как это сказать? Немой, инвалид и все такое.
- Сожалею, - сказал по-английски Виктор. По-английски это звучало правильно, но не слишком эмоционально.
- Три года назад, - Вика, казалось, не обратила никакого внимания на реплику Виктора, - к Сиршам ездила делегация. Они хотели пересмотреть торговый договор. Впрочем, неважно. В посольство входила и… та женщина, с которой я говорила. Она… - Виктория была, по-видимому, сильно взволнована. - Виктор, этот парень не такой, как думают. Он не коама. Он другой, не такой, как все, но не коама. Он играет в какую-то свою игру, на в нынешних обстоятельствах у него нет ни единого шанса. В Вайяре он или коама, или мертвец.
- Ты хочешь, чтобы мы забрали его с собой. - Виктор не спрашивал.
- Да.
- Почему бы и нет, - пожал плечами Виктор, думая о том, что Макс все еще молчит.
- Я знала, что ты не будешь возражать. - Вика вдруг напряглась и вскинула глаза к темнеющему небу.
Виктор тоже рывком взбросил голову вверх, и в то же мгновение в глаза ему ударил яркий свет. В налившейся тьмой синеве вспыхнула ярчайшая звезда. Огромный бриллиант сверкнул и выбросил во все стороны ослепительные лучи.
«Кто?!! - молча завопил Виктор, смыкая веки, из-под которых лились слезы, и стискивая зубы. - Кто?!»
- Вы там как? Живы? - ответил ему с сияющих небес спокойный голос.
«Нет, врешь, мерзавец! - возликовал Виктор. - Подрагивает голосок-то! И ты не железный, сударь мой».
- Макс! - первой откликнулась Виктория.
- Мы их сделали, - объявил Макс. - Правда, дорогая?
Ответа Лики они не услышали.
- Мы в порядке, - наконец ответил Виктор. - Китайские ревизионисты получили достойный отпор.
- Рад за вас, - усмехнулся Макс, оценивший шутку.
- Сколько у вас было? - Вопрос не был животрепещущим - теперь не был - но Виктору он не давал покоя все эти дни.
- Пятьдесят три процента, - ответил правильно понявший его Макс. - Они нас как раз увидели. Так что больше ждать было нельзя.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - улыбнулась Вика.
- Ждем вас, - сказал Макс.
- Подождите еще одну ночь, - ответил Виктор. - Мы только смотаемся по быстрому в цитадель Сиршей, и домой - баиньки.
- Ну ладно, - согласился Макс. - Тогда мы пошли мыться, питаться и спать. Семь дней в рубке… сами понимаете.
Связь прервалась, и Виктор обнаружил, что все это время стоял, а когда и как встал, даже не запомнил. Он хотел снова сесть, но к нему подошла Вика, обняла и поцеловала в губы.
«Пропади все пропадом! - сказал он себе. - Я любил бы тебя, даже если бы ты рвала мне своими клыками губы каждый раз, как целуешь меня».
Интерлюдия
КАК ДЕЛАЮТ МОНСТРОВ-3
Ей снились сны. Иногда приятные, иногда не очень. Когда как, когда что. Иногда ей снился Питер, но в ее снах город терял все признаки вещественности и превращался в сказочный город, в котором одновременно могли жить и Петр и Екатерина - вторая, разумеется, - и многочисленные Александры, но не могли жить обычные люди, которых знала она. Сны о Питере были окрашены легкой печалью, с привкусом ностальгии, но в них не было сожаления, тоски и боли. Это были нормальные сны. Наверное, они означали прощание с тем, что ушло и не вернется, но чего сильно не жаль.
А иногда ей снился бой в «Невском Паласе». Эти сны были как наркотик, они были сладостны и заставляли ее кричать во сне от невозможного счастья, от чувства свободы и всесилия. Ее не пугала кровь, заливающая эти сны, и не страшила боль, которая была неразрывно связана с тем боем. Это были сны о силе и славе. И просыпаясь, она еще долго чувствовала на губах привкус своего ликующего крика. Что означали эти сны? Возможно, они объясняли ей, что она есть теперь. Или, может быть, это были и не сны вовсе, а грезы монстра, вырастающего в ней?
Странно, но ей почти не снились сны «сломанной куклы». Только два эпизода всплывали по временам из раскрепощенной сном памяти. Тот, когда Макс обрядил ее в шинель и нес на руках, прорываясь к «Сапсану», и другой, когда смерть стояла перед глазами, воплотившись в чужой крейсер. Когда ей снился побег с Земли, она просыпалась, полная светлой печали, и всегда шла в гардеробную, открывала шкаф и долго стояла, рассматривая все эти странные и неуместные на «Шаисе» вещи: зимний шлем, маузер и шинель.
А вот второй эпизод был совсем иным. Ей всегда снились только последние минуты той растянувшейся на семь дней эпопеи. Ей снилось, как она, измученная болью и усталостью, грязная и голодная, сидит на коленях своего железного Макса и, забыв обо всем, смотрит на экран, где скачут оранжевые цифры вероятностей и несется навстречу им крейсер императорского флота. Напряжение растет стремительно, и предугадать, чем все это кончится, не так уж и трудно. И Макс вдруг говорит ей своим спокойным уверенным голосом: «Все будет хорошо». «Все будет хорошо! - говорит он, крепко прижимая ее к себе правой рукой - левая лежит на кнопке пуска. - Все будет хорошо, потому что я тебя люблю». Вот что ей снится иногда. О чем этот сон? Это сон о счастье. О любви. О радости.
Но ужасы ей снятся тоже. Вернее, один ужас. Один ужасный сон. Сон о принце Меше, похожем на Чудовище из американского мультика, и каменном саркофаге, в котором умерла девушка Лика, и исчезла сломанная кукла, и родилась она. Безымянный монстр с памятью Лики и с памятью куклы, но не являющийся ни той и ни другой.
Теперь ее зовут Нор. Ай Гель Нор. Странное имя, как кусок дерна, вырванного из бесконечного травяного поля; тысячами корешков, ниточек, своей природой и историей связанный со всем остальным, утраченным и обретенным, миром. Кто утратил? Кто потерял? А кто нашел и обрел?
Мир Сцлогхжу, в котором жило это имя, был утрачен навсегда. Прорыв флота Ратай во внутренние системы империи стал кульминацией последней большой войны между империей и Федерацией Ратай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144