- Как у волка или… как у кошки».
- Следовательно, ты внучка графа Йффай, - заметил Вараба, которому снова хотелось выпить и… заснуть.
- Так точно, господин полковник, - подтвердила лейтенант. - Дедушка много рассказывал про ваш рейд на Перо.
- Перо, - сказал аназдар Вараба. - Да, там было жаркое дело. Ваш дед был ранен, и…он жив?
- Так…
- Достаточно, - перебил он ее. - Я уже понял, что ты дисциплинированный офицер. Что привело тебя сюда?
- Адмирал хотел, чтобы кто-нибудь проследил за тем, чтобы вы, полковник, снова не исчезли. - Она позволила себе улыбку. - Я вызвалась «опекать» вас.
- Вижу, - бросил он коротко и хотел уже закончить разговор, сказав что-нибудь вроде «честь имею», но не успел.
- Разрешите обратиться, господин полковник! - выпалила девица.
- Ну что еще? - устало спросил полковник.
- Я приглашаю вас, полковник… - «Только не это!» - с ужасом подумал Виктор, - в храм Чшарцша'ш, - закончила она.
- Сегодня? - уточнил полковник, зверея. - До утренней зари?
- Да, - твердо ответила лейтенант Йффай. - А как вы узнали?
- Да так как-то, - показал зубы Вараба.
- Я не услышала ответа, - сказала она робко.
Виктор усмехнулся и приготовился напомнить этой дурехе, что устав, хоть флотский, хоть гвардейский, все равно, отменяет все эти дурацкие религиозные пережитки, и соответственно пошла бы ты, лейтенант, на… Ну понятно куда. Службу нести. Он так хотел сказать, но именно в этот момент тяжелая умственная работа, которую он начал еще на Дуэльном поле, подошла к своему логическому финалу. В голове щелкнуло, Виктор понял и обалдел.
«Вот это называется…» - подумал он с оторопью и впервые не нашел подходящего слова, чтобы назвать то, что всплыло в его уставших мозгах. Но зато он понял, что случайности бывают иногда очень кстати.
Он посмотрел на лейтенанта, все еще ожидающую ответа, и сказал:
- Ну, разумеется, принимаю.
«Вика убьет меня и будет права», - подумал он с грустью, провожая графиню Йффай к их столу.
Глава 6
В ХРАМЕ ЧШАРЦША'Ш
Круг замкнулся, и Йёю снова поднимался тропой Спутников. Бесшумно ступая по камням тропы, рядом с ним шла босая Цо, с интересом рассматривавшая мозаичные панно, которые украшали левую сторону дороги.
- Скажите, Йёю, вы уверены, что это возможно? - неожиданно спросила она, нарушив тишину, сопровождавшую их в пути.
- Что именно?
- Я имею в виду физическую возможность… - она замялась, подыскивая подходящее слово, - принять такую позу, - закончила она.
- Трудно сказать. - Йёю попытался представить себе, как бы это могло быть у него с Цо, и пришел к выводу, что никогда не воспринимал эти картины как иллюстрации к реальной истории Ахана. Это ведь была легенда, сказка, полная очень колоритных литературных образов и уже в силу этого ставшая истинным эльдорадо для бесчисленных поколений беллетристов и поэтов. Короткая новелла о последнем совокуплении принцессы Сцлафш содержалась и в его первой книге. Да, именно так. Первая книга, последнее совокупление, до которого им идти еще не менее получаса.
- Трудно сказать, - ответил Йёю. - В конце концов, в прежние времена люди были другими.
- Но если судить по тому, как ее изображают…
Дорога, как будто подслушав их разговор, свернула, и, подсвеченная желтоватым светом прожекторов, перед ними предстала бронзовая статуя принцессы Сцлафш. Это было уже не первое ее изваяние на длинном и утомительном пути к вершине. Они успели миновать как минимум полтора десятка фигур, выполненных в разной манере и из разных материалов, но неизменно представляющих принцессу писаной красавицей. При этом красота почему-то понималась в духе раннеимперских традиций. Таков был канон, и новая Сцлафш тоже была пышногрудой и широкобедрой. Тем не менее в руке у нее был меч.
Старая головная боль всех аналитиков, пытавшихся, как им и положено от природы, поверить алгеброй логики гармонию древней легенды. Или, говорили они, она была и в самом деле настолько роскошной женщиной, что ночь любви с ней превращала мужчину в ее вечного раба, мечтающего только об одном - еще раз узнать опьяняющее счастье соития с этой божественной любовницей; или она была воином, который дополнил «неполное до совершенного» и превратил толпу из девяноста девяти беглецов в отряд Ста, разгромивший в одиннадцати сражениях всех Львов Ахана.
Йёю перевел взгляд на мозаику. Насколько он не любил бронзовую Сцлафш, стоявшую на шестом повороте, настолько же он любил мозаичное изображение двадцать третьего совокупления. Мозаика была не традиционная, очень древняя - одна из трех оставшихся от первого храма, разрушенного бомбардировщиками Ратай две с половиной тысячи лет назад. Она была выполнена в желтовато-красной гамме и была, несомненно, одной из самых сильных в эмоциональном смысле. Неизвестного художника мало волновали факты и подробности, например, кто (Айне Дровосек? Ну пусть будет Айне) или как (примитивная поза), но вот силу чувств, энергию яростного соития, безумие любовников он передал так, что, по данным Йёю, не проходило и года, чтобы кто-нибудь из паломников не нарушил правил, и не занялся любовью прямо здесь, и прямо в тот миг, когда сила искусства вогнала их в приступ божественного безумия.
Постояв пару минут перед мозаикой - Йёю почти физически ощутил зов напрягшейся от напряженного сопереживания Цо, - они медленно пошли дальше. За поворотом начинался самый длинный на тропе подъем. Прямая, как стрела, лестница «Восемнадцати безумств» взбиралась восемнадцатью маршами на сорокаметровую высоту, завершаясь у подножия беломраморной Сцлафш Торжествующей, держащей в поднятых к небу руках меч и круглый щит. Почти на самом верху лестницы видны были оба Ё, уже почти достигшие конца подъема. Младшая Ё и сейчас сумела удивить Йёю. Согласно самому древнему из сохранившихся канонов дня Приглашений, она была одета в длинный плащ с капюшоном. А разглядев цвет плаща, Йёю от удивления даже приподнял правую бровь.
«Мы все безумцы, - подумал он, не в силах отвести взгляд от темного плаща младшей Ё. - Прав был Первый император, когда сказал, что кровь героев отравлена их мужеством».
Учитывая особенности освещения, плащ, наброшенный на плечи Ё Чьёр, должен был быть кроваво-красным.
«Она девственница!» Йёю представил себе некоторые из последствий начинающегося утра, и у него закружилась голова. Но он преодолел минутную слабость, и ничем не показав ни своего волнения, ни того, что он увидел и понял, начал медленный и торжественный, как предписывали закон и традиция, подъем по лестнице, которая, казалось, вела прямо в небо.
Из всех картин, которые украшали лестницу, он заинтересовался только двумя: неканоническим «Одиноким бдением» - «У меня определенно имеется склонность к анархии, - подумал он с удовольствием, - и вполне традиционным, но наполненным глубоким философским смыслом «Утренним поцелуем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
- Следовательно, ты внучка графа Йффай, - заметил Вараба, которому снова хотелось выпить и… заснуть.
- Так точно, господин полковник, - подтвердила лейтенант. - Дедушка много рассказывал про ваш рейд на Перо.
- Перо, - сказал аназдар Вараба. - Да, там было жаркое дело. Ваш дед был ранен, и…он жив?
- Так…
- Достаточно, - перебил он ее. - Я уже понял, что ты дисциплинированный офицер. Что привело тебя сюда?
- Адмирал хотел, чтобы кто-нибудь проследил за тем, чтобы вы, полковник, снова не исчезли. - Она позволила себе улыбку. - Я вызвалась «опекать» вас.
- Вижу, - бросил он коротко и хотел уже закончить разговор, сказав что-нибудь вроде «честь имею», но не успел.
- Разрешите обратиться, господин полковник! - выпалила девица.
- Ну что еще? - устало спросил полковник.
- Я приглашаю вас, полковник… - «Только не это!» - с ужасом подумал Виктор, - в храм Чшарцша'ш, - закончила она.
- Сегодня? - уточнил полковник, зверея. - До утренней зари?
- Да, - твердо ответила лейтенант Йффай. - А как вы узнали?
- Да так как-то, - показал зубы Вараба.
- Я не услышала ответа, - сказала она робко.
Виктор усмехнулся и приготовился напомнить этой дурехе, что устав, хоть флотский, хоть гвардейский, все равно, отменяет все эти дурацкие религиозные пережитки, и соответственно пошла бы ты, лейтенант, на… Ну понятно куда. Службу нести. Он так хотел сказать, но именно в этот момент тяжелая умственная работа, которую он начал еще на Дуэльном поле, подошла к своему логическому финалу. В голове щелкнуло, Виктор понял и обалдел.
«Вот это называется…» - подумал он с оторопью и впервые не нашел подходящего слова, чтобы назвать то, что всплыло в его уставших мозгах. Но зато он понял, что случайности бывают иногда очень кстати.
Он посмотрел на лейтенанта, все еще ожидающую ответа, и сказал:
- Ну, разумеется, принимаю.
«Вика убьет меня и будет права», - подумал он с грустью, провожая графиню Йффай к их столу.
Глава 6
В ХРАМЕ ЧШАРЦША'Ш
Круг замкнулся, и Йёю снова поднимался тропой Спутников. Бесшумно ступая по камням тропы, рядом с ним шла босая Цо, с интересом рассматривавшая мозаичные панно, которые украшали левую сторону дороги.
- Скажите, Йёю, вы уверены, что это возможно? - неожиданно спросила она, нарушив тишину, сопровождавшую их в пути.
- Что именно?
- Я имею в виду физическую возможность… - она замялась, подыскивая подходящее слово, - принять такую позу, - закончила она.
- Трудно сказать. - Йёю попытался представить себе, как бы это могло быть у него с Цо, и пришел к выводу, что никогда не воспринимал эти картины как иллюстрации к реальной истории Ахана. Это ведь была легенда, сказка, полная очень колоритных литературных образов и уже в силу этого ставшая истинным эльдорадо для бесчисленных поколений беллетристов и поэтов. Короткая новелла о последнем совокуплении принцессы Сцлафш содержалась и в его первой книге. Да, именно так. Первая книга, последнее совокупление, до которого им идти еще не менее получаса.
- Трудно сказать, - ответил Йёю. - В конце концов, в прежние времена люди были другими.
- Но если судить по тому, как ее изображают…
Дорога, как будто подслушав их разговор, свернула, и, подсвеченная желтоватым светом прожекторов, перед ними предстала бронзовая статуя принцессы Сцлафш. Это было уже не первое ее изваяние на длинном и утомительном пути к вершине. Они успели миновать как минимум полтора десятка фигур, выполненных в разной манере и из разных материалов, но неизменно представляющих принцессу писаной красавицей. При этом красота почему-то понималась в духе раннеимперских традиций. Таков был канон, и новая Сцлафш тоже была пышногрудой и широкобедрой. Тем не менее в руке у нее был меч.
Старая головная боль всех аналитиков, пытавшихся, как им и положено от природы, поверить алгеброй логики гармонию древней легенды. Или, говорили они, она была и в самом деле настолько роскошной женщиной, что ночь любви с ней превращала мужчину в ее вечного раба, мечтающего только об одном - еще раз узнать опьяняющее счастье соития с этой божественной любовницей; или она была воином, который дополнил «неполное до совершенного» и превратил толпу из девяноста девяти беглецов в отряд Ста, разгромивший в одиннадцати сражениях всех Львов Ахана.
Йёю перевел взгляд на мозаику. Насколько он не любил бронзовую Сцлафш, стоявшую на шестом повороте, настолько же он любил мозаичное изображение двадцать третьего совокупления. Мозаика была не традиционная, очень древняя - одна из трех оставшихся от первого храма, разрушенного бомбардировщиками Ратай две с половиной тысячи лет назад. Она была выполнена в желтовато-красной гамме и была, несомненно, одной из самых сильных в эмоциональном смысле. Неизвестного художника мало волновали факты и подробности, например, кто (Айне Дровосек? Ну пусть будет Айне) или как (примитивная поза), но вот силу чувств, энергию яростного соития, безумие любовников он передал так, что, по данным Йёю, не проходило и года, чтобы кто-нибудь из паломников не нарушил правил, и не занялся любовью прямо здесь, и прямо в тот миг, когда сила искусства вогнала их в приступ божественного безумия.
Постояв пару минут перед мозаикой - Йёю почти физически ощутил зов напрягшейся от напряженного сопереживания Цо, - они медленно пошли дальше. За поворотом начинался самый длинный на тропе подъем. Прямая, как стрела, лестница «Восемнадцати безумств» взбиралась восемнадцатью маршами на сорокаметровую высоту, завершаясь у подножия беломраморной Сцлафш Торжествующей, держащей в поднятых к небу руках меч и круглый щит. Почти на самом верху лестницы видны были оба Ё, уже почти достигшие конца подъема. Младшая Ё и сейчас сумела удивить Йёю. Согласно самому древнему из сохранившихся канонов дня Приглашений, она была одета в длинный плащ с капюшоном. А разглядев цвет плаща, Йёю от удивления даже приподнял правую бровь.
«Мы все безумцы, - подумал он, не в силах отвести взгляд от темного плаща младшей Ё. - Прав был Первый император, когда сказал, что кровь героев отравлена их мужеством».
Учитывая особенности освещения, плащ, наброшенный на плечи Ё Чьёр, должен был быть кроваво-красным.
«Она девственница!» Йёю представил себе некоторые из последствий начинающегося утра, и у него закружилась голова. Но он преодолел минутную слабость, и ничем не показав ни своего волнения, ни того, что он увидел и понял, начал медленный и торжественный, как предписывали закон и традиция, подъем по лестнице, которая, казалось, вела прямо в небо.
Из всех картин, которые украшали лестницу, он заинтересовался только двумя: неканоническим «Одиноким бдением» - «У меня определенно имеется склонность к анархии, - подумал он с удовольствием, - и вполне традиционным, но наполненным глубоким философским смыслом «Утренним поцелуем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144