Она никогда не отдавалась чувству целиком. Не она принадлежала любви, а любовь - ей. И всегда умела использовать любовь в своих целях. Она повернулась с нарочитой замедленностью и сказала: - Ночь обещает быть восхитительной. Может, погуляем по берегу?
- С удовольствием.
Вслед за ней я вышел во двор, и мы свернули на выложенную плиткой дорожку, что вела на пляж.
По высокому небу, которое от света утонувших в бездонной глубине звезд казалось скорее синим, чем черным, бежали облака.
- До чего хорошо! - обернувшись, бросила она, словно читая мои мысли.
- Хорошо! - согласился я. - Просто чудесно!
Она остановилась и посмотрела на меня. В свете луны я мог различить ее волевое лицо.
- Знаете, а вы мне нравитесь. Правда, очень нравитесь, иначе зачем бы я это говорила. Я говорю это только потому, что мне хочется сказать. Вы мне очень нравитесь.
Я хотел было ответить, что она мне тоже нравится, но ограничился тем, что сказал:
- Что ж, очень рад.
- Спасибо.
Мы шли по песку, в котором по щиколотку утопали ноги, а потом остановились, подставив ветру лицо, поглядеть на море и на белый серп нарождавшейся луны. Прохладный ветер шевелил ее волосы, тускло блестевшие в лунном свете.
- Вам не холодно?
- Нет. Здесь так хорошо!
Но я все равно снял пиджак и накинул ей на плечи. Моя рука коснулась ее плеча; оно было упругим и прохладным.
- О, спасибо.
Я еще раз, теперь уже не случайно, коснулся ее плеча, и она прильнула ко мне.
* * *
На следующее утро первое, что я увидел, проснувшись, была Ада, в то время известная мне под именем Мэри Эллис. Воплощение чистоты, в своем белом платье, она сидела в кресле и читала утреннюю газету, а на ее золотисто-смуглом лице не было и следа сна или усталости.
- Доброе утро! - поздоровалась она.
- Доброе утро!
Все выглядело вполне пристойно.
Мы позавтракали в кафе и отправились купаться на узкую полосу песка позади мотеля. "Я всегда вожу с собой купальный костюм", - сказала она. Позже, когда мы лежали на горячем песке под обжигающими лучами солнца, она вдруг спросила:
- Тебя ничего особенно не трогает, правда?
Я удивился и поэтому ответил почти искренне:
- Возможно.
- Жаль. Плохо, когда человека ничто не трогает.
Угадала, подумал я. Меня именно Ничто не трогало. Я очень положительно и конкретно относился к моему Ничто. Я почти любил это Ничто с заглавным "Н", я был погружен в него и не имел никакого намерения из него выбраться. Оно существовало и принадлежало мне одному. Затянуть меня снова в ловушку никому не удастся.
- Ну, не так уж плохо, - отозвался я на сей раз искренне.
Она взглянула мне в лицо.
- А я считаю, что плохо. По-моему, лучше уж увлекаться чем-нибудь дурным, чем вообще ничем.
- Я придерживаюсь другого мнения.
- Тебе надо встряхнуться.
Ее гладкое, молодое, но не юное лицо не менялось, не хмурилось, однако на нем явно проглядывала озабоченность.
И я почувствовал благодарность. Мне хотелось сказать ей правду, объяснить, что я не пребываю в состоянии сна, а вообще не живу и что то же самое в недалеком будущем случится и с ней. Но я ничего этого не сказал. Она и сама скоро узнает.
- Может, и так, может, ты и права, - на этот раз солгал я.
- Хорошо бы нам снова увидеться, - предложила она. - Хочешь?
- Конечно. Мой телефон в справочнике. В новоорлеанском.
На ее лице отразилось крайнее изумление.
- Разве ты из Нового Орлеана? У тебя на машине номер... - Она запнулась, и на ее лице опять появилась улыбка. - Это твое настоящее имя? А кем ты работаешь? Впрочем, если не хочешь, не говори.
- Я работаю на телестудии.
Позже я всегда буду помнить, что она выразила желание снова встретиться со мной до того, как узнала, что я представляю собой благоприятный случай. Если меня и использовали, то по крайней мере сначала я виделся ей в иной роли.
Но, когда она услышала слово "телестудия", на ее лице, по-прежнему спокойном, появилась какая-то настороженность. Умей она шевелить ушами, они бы явно настроились вперед. По-видимому, боги, которые ей покровительствовали, а то и собственный ангел-хранитель в ту минуту указали ей на меня, и она приняла это к сведению.
Но она лишь кивнула.
- А чем ты занимаешься? В Новом Орлеане, разумеется, - поспешил поправиться я.
Она посмотрела мне в лицо и улыбнулась:
- Хожу в колледж Софи Ньюкомб.
- Я спрашиваю серьезно.
Колледж Софи Ньюкомб - самое аристократическое учебное заведение на крайнем юге.
- Учусь в колледже Софи Ньюкомб.
- Боже мой!
Она звонко рассмеялась.
- Мне бы не следовало говорить тебе об этом, но это чистая правда. В следующий раз, когда мы увидимся, я расскажу тебе все подробно.
* * *
А потом это было в Новом Орлеане. Я и не думал, что мы встретимся. Нет, я, конечно, не забыл ее, но вовсе не думал увидеться с ней опять. Я рассматривал наше знакомство как одно из тех приключений, что порой выпадают по мановению волшебной палочки, но никакого продолжения не имеют. Спустя две недели, услышав ее голос по телефону, я узнал ее только тогда, когда она сказала:
- Я же обещала позвонить.
И я почувствовал, как меня охватило волнение.
- Хочешь повидаться?
Ее прямота могла бы показаться назойливой, если бы мне самому не хотелось с ней встретиться.
- Разумеется, - ответил я. - Приходи, выпьем по стаканчику.
Секунду она оставалась в нерешительности.
- Хорошо.
В тот вечер она действительно ни о чем ином, как посидеть вместе за стаканчиком виски, казалось, и не думала. Но мне всегда претила роль евнуха-исповедника, и я быстро уговорил ее передумать. По крайней мере мне так казалось. Ее отношения со мной, само собой разумеется, перестали быть профессиональными.
На той же неделе она пришла ко мне второй раз, а потом явилась на следующей. Не мешаю ли я ее работе, подумал я, но спросить не решился. Она сама объяснила. Оказалось, что она ездила в Мобил только на субботу и воскресенье или по особому вызову. Чем меньше объем работы, тем выше цена, сказала она, добавив, что именно таким путем ей удается платить за обучение в колледже.
- Когда с этой авантюрой будет покончено, а произойдет это в самом ближайшем времени, я не хочу, чтобы кто-нибудь, узнав про мои занятия, нанес мне удар под дых. Я хочу распрощаться с этим навсегда.
- Тебе нравится "Ньюкомб"?
- Ты хочешь знать, нравлюсь ли я "Ньюкомбу"? Нет, не нравлюсь. За эти четыре года я прошла через настоящий ад, но сумела кое-чего добиться и в июне уже получаю диплом, что редко случается в столь аристократическом учебном заведении.
Если бы ты только знал, как я их ненавижу! Ненавижу за то, что они меня презирают. А презирают меня не из-за того, что я проститутка, - да, да, будем говорить откровенно, я проститутка, - а из-за того, что я неблагородного происхождения. Вот что говорят, когда ты родом из Айриш-Чэннела. Про Чэннел все сразу становится понятным, как только слышишь, с каким акцентом там говорят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104