Глядя ей вслед, на ее переливающееся серебром платье, я думал: "Все равно она лучше всех. Я готов на адовы муки, только бы быть с ней. Не моя вина, что я связался с этой брюнеткой".
Она создавала вокруг себя напряженную атмосферу, и я не понимал почему. Отчасти это было вызвано тем, что она все еще не могла забыть случившегося с Марианн Ленуар. А вторая причина гнездилась в чем-то еще, но в чем, я не знал.
В другой раз, когда я вернулся домой, ее не было, и я вспомнил, что она приглашена на бридж. Вечером, когда за окном уже совсем стемнело и похолодало, потому что пошел дождь - он мягко стучал по стеклу, предвещая, что будет идти всю ночь, - я услышал, как хлопнула большая парадная дверь, а потом ее шаги по покрытому ковром полу. Даже пушистый ковер не заглушал ее шагов - будто дьявол идет за твоей душой. Она вошла в комнату. Ее бледно-лиловое платье было все забрызгано дождем, капли мерцали даже на волосах и лице. Губы ее были крепко сжаты, она выглядела расстроенной.
- Попала под дождь, дорогуша?
Она кивнула, взглянув на меня, но тотчас же отвела глаза.
- Да, по дороге от гаража.
Что ее мучило? Я думал, что теперь-то она будет довольна. Оказывается, нет. Напряжение росло и росло. Брюнетка была тут ни при чем. Наплевать ей на брюнетку, если она и знает. Дело в чем-то еще.
- Хорошо было? - предпринял я еще одну попытку.
- Неплохо.
Голос ее звучал равнодушно.
- Что случилось, дорогуша? Устала немножко?
- Устала? - Полное безразличие. - Нет. Не устала.
Я встал, прошел по комнате и вернулся с двумя стаканами. Она взяла один, кивнула в знак благодарности и отпила немного. Потом отпила еще, и по ее лицу я понял, что она вот-вот заговорит. Не со мной, потому что я - это я, а просто потому, что ей нужно было высказаться, а я рядом. Глядя поверх стакана куда-то вдаль, она сказала:
- Это не в счет. Совсем не в счет.
- О чем ты говоришь?
- Здесь все в порядке, потому что это Батон-Руж, а не Новый Орлеан. Вот и не в счет.
- Черт побери, малышка, но это же столица Луизианы. Что же тут не в счет?
- Ты сам знаешь что.
Я посмотрел на нее, на стиснутые губы, на серые, глубоко посаженные глаза с их напряженным взглядом.
- Поезжай тогда в Новый Орлеан. Отправляйся туда и заставь их считаться с тобой.
Она ничего не сказала.
- Ты же можешь это сделать. Ведь ты жена губернатора.
- Да. - Взгляд ее изменился, губы раскрылись. - Да, могу. - Как будто она только что это поняла. - Наверное, могу.
* * *
- Устроить? Конечно, это можно устроить, - сказал Сильвестр.
Спустя два дня мы все были у него в кабинете. Жара, казалось, ничуть не влияла на него: такой же отутюженный темной шелковистой ткани костюм, словно он сидит под стеклянным колпаком.
- Все можно устроить. Можно, разумеется, устроить и прием в клубе "Орлеан".
- Я хочу спросить, можем ли мы сделать так, чтобы все прошло гладко? И получилось?
Я еще никогда не слышал, чтобы она о чем-то просила: еще минута, и она будет молить. Она не сводила с Сильвестра жадного взора широко открытых глаз.
Он посмотрел на нее сверху вниз с улыбкой всезнающего человека.
- Кто знает? Разве предусмотришь все последствия, моя дорогая?
Она кивнула, не спуская с него жадного взгляда.
- Я решусь на это. Я готова. - Она вздернула голову. - Какое время вы предлагаете?
- Пожалуй, конец ноября.
Лето перешло в осень, да и осень уже кончалась. Университет Луизианы одержал победу над Райсом и Алабамой, и мы неплохо по этому поводу повеселились, но Ада мечтала только о поездке в Новый Орлеан, и ни о чем другом. Наконец, дня за два до Дня благодарения, мы очутились в белом доме на Сент-Чарлз-авеню, который она сняла для нас почти до лета, чтобы провести там великий пост и побивать на белом карнавале. В День благодарения мы поехали на бега и сидели в своей ложе все восемь заездов. То и дело мелькали магниевые вспышки, нам отвели целую страницу в одной из газет. Но Ада снова бесновалась, потому что в светской хронике про нас не было ни строки.
После праздника я вернулся в Батон-Руж, а она осталась в Новом Орлеане. По-видимому, у нее было там очень много дел.
СТИВ ДЖЕКСОН
По окончании сессии я вернулся в Новый Орлеан. Теперь я был в восьмидесяти двух милях от нее, достаточно далеко для того, чтобы не обманывать себя, уверяя, что она мне совершенно безразлична. В Батон-Руже растаял тот лед, в который я погрузил себя. Я вынужден был снова признать, что она существует.
Я много работал и опять начал приходить в то состояние, когда все, кроме работы, меня мало волновало. Земной шар вращался, лето сменилось осенью, и только в Новом Орлеане эта перемена прошла незаметно. Октябрь оказался всего на несколько градусов прохладней июля, и ноябрь почти таким же.
* * *
Я проснулся оттого, что солнце мне било прямо в лицо. Я сел и посмотрел на двор, где солнечные лучи самыми немыслимыми узорами позолотили старинные, все в трещинах, серые камни. Я встал и допивал вторую чашку кофе, с любопытством просматривая воскресную газету, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку.
- Слушаю!
- Привет, Стив!
Чей это голос? И не успел я подумать, как уже знал ответ. У меня засосало под ложечкой, руки похолодели, минуту я помедлил, желая удостовериться, что у меня не пропал голос.
- Здравствуй, Ада!
Секунд семь-восемь трубка молчала.
- Стив! - Голос ее был напряженным, отчего мне почему-то стало приятно. - Как поживаешь? - Напряженность усиливалась банальностью, и мне стало еще легче.
Она предложила встретиться, я согласился, в ту же секунду сдав те позиции, которые так тщательно отстаивал в течение двух лет.
* * *
Дом был далеко, на Сент-Чарлз-авеню, за Тьюлейнским университетом и колледжем Софи Ньюкомб, но когда я добрался до него, то ошибиться было невозможно: белый, массивный, в колониальном стиле, с дорическими колоннами, с газоном впереди, напоминающий Версаль. Именно такой дом она должна была выбрать, он как раз в традициях столь ненавистного и вместе с тем столь желанного аристократического Нового Орлеана.
Я въехал в ворота, остановился возле двухместной стоянки для машин и позвонил в дверь. Ада сама открыла мне.
- Здравствуй, Стив.
- Здравствуй.
Я посмотрел на нее - портрет, окаймленный дверной рамой: ярко-синяя юбка, узкая в талии, шелковая белая блузка с пышными длинными рукавами, гладкое, белого мрамора лицо, красные губы и серые глаза и гладкая прическа с пробором посередине и узлом на шее.
Она улыбнулась не то грустно, не то просительно и протянула мне руку.
- Спасибо, что пришел.
- Ну, это не так уж трудно, - ответил я.
С минуту она смотрела мне в глаза, а потом отвернулась. Я попытался, сделав последнее над собой усилие, отступить, призвать на помощь горечь, которая с того дня на острове была моим постоянным спутником. Ничего из этого не вышло;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104