Она жадно ела и пила. Я видел и слышал, как она глотает.
- Ничто так не возбуждает аппетит, как общение с простым народом, а?
Мои слова прозвучали как насмешка. Я вовсе этого не хотел.
У нее был полный рот. Она взглянула на меня, проглотила и сказала отчетливо:
- Ничто. И сравнивать не приходится. Там были сплошные сопли-вопли.
- Пожалуй, да.
- Знаешь...
Она замолчала, и это слово так и осталось висеть в воздухе. Я помнил, что сам определил условия моих с ней отношений. Если я не участвовал более полно в ее жизни, то это моя собственная вина. Я мог изменить условия в любую минуту. То есть я мог немного увеличить свои весьма ограниченные права. Нет, не буду.
Незачем превращаться в полное ничтожество.
- Извини, - сказал я.
Она улыбнулась и положила руку мне на плечо.
- Чепуха. Не терзайся угрызениями совести.
Я ощутил тепло ее голоса и улыбки и подумал, что стоит лишь ласково протянуть руку, как она тотчас прильнет ко мне. Я почувствовал, как мышцы мои отвердели, а рука чуть приподнялась с сиденья, но в ту же секунду упала обратно.
- Ты и вправду держалась отлично, - сказал я веселым, бодрым, лишенным каких-либо эмоций голосом друга, который занимает позицию наблюдателя.
Она, разумеется, заметила и мое движение, и то, что я убрал руку. Лицо ее стало хмурым, и она ответила таким же веселым, бодрым, лишенным каких-либо эмоций тоном:
- Благодарю. Все, кажется, прошло превосходно. Уж очень отзывчивая аудитория.
- Да, они реагировали на каждое твое слово.
Она улыбнулась уже совсем по-иному и с гордостью подтвердила:
- Реагировали отлично.
- И что же дальше? - Теперь я был в безопасности.
- А ты не знаешь?
- Станешь губернатором? После очередных выборов?
- На следующих выборах, - кивнула она.
Ее уверенность была забавной.
- Считаешь, что это в твоих силах?
- Если бы не считала, не стала бы тратить время. Или точнее, если бы Сильвестр не считал, он не стал бы тратить время.
- Чего он добивается?
- Разве ты не помнишь его слова? - Ее голос был тусклым. - На пленке? Он хочет за свой вклад получить двойную прибыль. Сначала на Томми, потом на мне. По его мнению, женщина - сейчас самая подходящая кандидатура. - Она помолчала. - Он все продумал. Мне остается только заучить свою роль. - Она старалась говорить беспечно, но это ей плохо удавалось.
- Вот, значит, как обстоят дела?
- Вроде этого. Но не совсем, как в случае с Томми. Он по крайней мере позволяет мне, - в ее голосе снова зазвучала насмешка, - спорить с ним. Если бы ты слышал, как мы спорим!
- Мысль назначить тебя вице-губернатором принадлежат Сильвестру?
Она коротко рассмеялась.
- Так он думает. А может, позволяет мне думать, что это моя идея. На самом деле, вероятно, придумал это он. Как часть его генерального плана.
Я ничего не сказал, и она продолжала голосом еще более резким в своем насмешливом оживлении:
- А знаешь ли ты, что в его плане вышла небольшая осечка? Совсем небольшая. Со мной. Видишь ли, на некоторое время я несколько отошла от дел. Я расстроилась из-за того, что заставила Марианн Ленуар размозжить себе черепную коробку. Знаешь ли ты, что это дело моих рук? Это был мой триумф. - Она улыбнулась, глаза ее блестели, видно было, что она вот-вот заплачет. - Мой величайший триумф. Но после этого политика перестала меня интересовать. После этого я, если можно так сказать, утратила вкус к игре в политику.
- Хватит, - сказал я.
- У него нашлось лекарство. Доктор Сильвестр Марин умеет лечить любое заболевание.
- Хватит, - повторил я, положив руку ей на плечо. Мне хотелось успокоить ее, утешить. Но она быстрым движением высвободилась из-под моей руки.
- О нет, Стив. - Она явно смеялась надо мной. - Будь осторожен. Никакой интимности. Никаких вольностей. Не забывайся, Стив.
Я откинулся на спинку сиденья. С минуту мы оба молчали.
Затем она сказала совершенно спокойно:
- Извини, я несколько заговорилась.
- Ничего, переживу.
- Конечно, переживешь. Ни восторгов, ни боли. Почему бы нам не сделать еще одну попытку?
* * *
На мосту, вознесенном над медленной, цвета тусклой меди рекой, я снова взглянул на нее. Ее золотоволосая голова покоилась на подушке сиденья, красивое лицо было бледным и спокойным. Интересно, подумал я, что таится за этой маской, какое горючее выводит эту женщину на орбиту борьбы со вселенной?
Вскоре мы снова очутились на полуосвещенных, вымерших улицах города.
- Домой? - спросил я и неловко добавил: - В особняк?
- Нет, - ответила она. - Я должна взять свою машину. Довези меня до Капитолия.
Когда мы свернули к темному и пустому паркингу, я увидел ее машину, стоявшую в одиночестве: даже неподвижная, она казалась длинной и быстрой и при свете звезд мерцала, отливая золотом.
Я остановился.
- Не вылезай. - Не успел я двинуться, как она уже открыла дверцу. Но на мгновенье замешкалась. - Спасибо за виски. - Я увидел во тьме, как сверкнули в улыбке ее белые зубы. - Спокойной ночи, Стив. Извини, что я тебе нагрубила.
Она наклонилась ко мне и запечатлела на моей щеке легкий, как дыханье, поцелуй. Затем она вылезла и, сказав еще раз "спокойной ночи", пошла к своей машине, стуча каблуками по бетону. Я подождал, пока не заработал мотор, - мало ли что может случиться, - и видел, как желтая машина скользнула во тьму.
Я доехал до конца аллеи и, прежде чем свернуть, еще раз посмотрел на башню. Черным остроконечным силуэтом уходила она в ночное небо, устремляясь куда-то далеко, к звездам.
Я остановился на углу, посмотрел направо и налево и сделал поворот. Машины Ады уже не было видно.
* * *
Когда оглядываешься в прошлое на цепь связанных между собой событий, ты склонен считать, что они так и следовали одно за другим. В действительности же это вовсе не так, в это же время произошла еще куча разных эпизодов, которые не имели никакого отношения к той цепи, но тем не менее сыграли значительную роль в твоей жизни. Та цепь - лишь одна из нитей, из которых соткана наша жизнь. Но когда смотришь назад под определенным углом, то тебе видится эта нить.
За месяцы, последовавшие за назначением Ады вице-губернатором, в моей жизни было много перемен. У меня завязался роман с рыжеволосой вдовой из Венесуэлы - я познакомился с нею в самолете из Каракаса, куда летал на открытие новой авиалинии, - из-за нее я чуть не лишился своей квартиры после бурной сцены, во время которой я служил мишенью для бутылок, сковород и пепельниц. Я получил повышение по службе, став главным в передаче последних известий у нас на студии, и соответственно увеличение в жалованье. И продолжал выпуск собственного тележурнала, для которого еженедельно сочинял помимо текста к хроникальным событиям и сценарий документального фильма. Из нескольких десятков подобных произведений я помню, например, интервью с убийцей полицейского, которое состоялось за два дня до его казни на электрическом стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
- Ничто так не возбуждает аппетит, как общение с простым народом, а?
Мои слова прозвучали как насмешка. Я вовсе этого не хотел.
У нее был полный рот. Она взглянула на меня, проглотила и сказала отчетливо:
- Ничто. И сравнивать не приходится. Там были сплошные сопли-вопли.
- Пожалуй, да.
- Знаешь...
Она замолчала, и это слово так и осталось висеть в воздухе. Я помнил, что сам определил условия моих с ней отношений. Если я не участвовал более полно в ее жизни, то это моя собственная вина. Я мог изменить условия в любую минуту. То есть я мог немного увеличить свои весьма ограниченные права. Нет, не буду.
Незачем превращаться в полное ничтожество.
- Извини, - сказал я.
Она улыбнулась и положила руку мне на плечо.
- Чепуха. Не терзайся угрызениями совести.
Я ощутил тепло ее голоса и улыбки и подумал, что стоит лишь ласково протянуть руку, как она тотчас прильнет ко мне. Я почувствовал, как мышцы мои отвердели, а рука чуть приподнялась с сиденья, но в ту же секунду упала обратно.
- Ты и вправду держалась отлично, - сказал я веселым, бодрым, лишенным каких-либо эмоций голосом друга, который занимает позицию наблюдателя.
Она, разумеется, заметила и мое движение, и то, что я убрал руку. Лицо ее стало хмурым, и она ответила таким же веселым, бодрым, лишенным каких-либо эмоций тоном:
- Благодарю. Все, кажется, прошло превосходно. Уж очень отзывчивая аудитория.
- Да, они реагировали на каждое твое слово.
Она улыбнулась уже совсем по-иному и с гордостью подтвердила:
- Реагировали отлично.
- И что же дальше? - Теперь я был в безопасности.
- А ты не знаешь?
- Станешь губернатором? После очередных выборов?
- На следующих выборах, - кивнула она.
Ее уверенность была забавной.
- Считаешь, что это в твоих силах?
- Если бы не считала, не стала бы тратить время. Или точнее, если бы Сильвестр не считал, он не стал бы тратить время.
- Чего он добивается?
- Разве ты не помнишь его слова? - Ее голос был тусклым. - На пленке? Он хочет за свой вклад получить двойную прибыль. Сначала на Томми, потом на мне. По его мнению, женщина - сейчас самая подходящая кандидатура. - Она помолчала. - Он все продумал. Мне остается только заучить свою роль. - Она старалась говорить беспечно, но это ей плохо удавалось.
- Вот, значит, как обстоят дела?
- Вроде этого. Но не совсем, как в случае с Томми. Он по крайней мере позволяет мне, - в ее голосе снова зазвучала насмешка, - спорить с ним. Если бы ты слышал, как мы спорим!
- Мысль назначить тебя вице-губернатором принадлежат Сильвестру?
Она коротко рассмеялась.
- Так он думает. А может, позволяет мне думать, что это моя идея. На самом деле, вероятно, придумал это он. Как часть его генерального плана.
Я ничего не сказал, и она продолжала голосом еще более резким в своем насмешливом оживлении:
- А знаешь ли ты, что в его плане вышла небольшая осечка? Совсем небольшая. Со мной. Видишь ли, на некоторое время я несколько отошла от дел. Я расстроилась из-за того, что заставила Марианн Ленуар размозжить себе черепную коробку. Знаешь ли ты, что это дело моих рук? Это был мой триумф. - Она улыбнулась, глаза ее блестели, видно было, что она вот-вот заплачет. - Мой величайший триумф. Но после этого политика перестала меня интересовать. После этого я, если можно так сказать, утратила вкус к игре в политику.
- Хватит, - сказал я.
- У него нашлось лекарство. Доктор Сильвестр Марин умеет лечить любое заболевание.
- Хватит, - повторил я, положив руку ей на плечо. Мне хотелось успокоить ее, утешить. Но она быстрым движением высвободилась из-под моей руки.
- О нет, Стив. - Она явно смеялась надо мной. - Будь осторожен. Никакой интимности. Никаких вольностей. Не забывайся, Стив.
Я откинулся на спинку сиденья. С минуту мы оба молчали.
Затем она сказала совершенно спокойно:
- Извини, я несколько заговорилась.
- Ничего, переживу.
- Конечно, переживешь. Ни восторгов, ни боли. Почему бы нам не сделать еще одну попытку?
* * *
На мосту, вознесенном над медленной, цвета тусклой меди рекой, я снова взглянул на нее. Ее золотоволосая голова покоилась на подушке сиденья, красивое лицо было бледным и спокойным. Интересно, подумал я, что таится за этой маской, какое горючее выводит эту женщину на орбиту борьбы со вселенной?
Вскоре мы снова очутились на полуосвещенных, вымерших улицах города.
- Домой? - спросил я и неловко добавил: - В особняк?
- Нет, - ответила она. - Я должна взять свою машину. Довези меня до Капитолия.
Когда мы свернули к темному и пустому паркингу, я увидел ее машину, стоявшую в одиночестве: даже неподвижная, она казалась длинной и быстрой и при свете звезд мерцала, отливая золотом.
Я остановился.
- Не вылезай. - Не успел я двинуться, как она уже открыла дверцу. Но на мгновенье замешкалась. - Спасибо за виски. - Я увидел во тьме, как сверкнули в улыбке ее белые зубы. - Спокойной ночи, Стив. Извини, что я тебе нагрубила.
Она наклонилась ко мне и запечатлела на моей щеке легкий, как дыханье, поцелуй. Затем она вылезла и, сказав еще раз "спокойной ночи", пошла к своей машине, стуча каблуками по бетону. Я подождал, пока не заработал мотор, - мало ли что может случиться, - и видел, как желтая машина скользнула во тьму.
Я доехал до конца аллеи и, прежде чем свернуть, еще раз посмотрел на башню. Черным остроконечным силуэтом уходила она в ночное небо, устремляясь куда-то далеко, к звездам.
Я остановился на углу, посмотрел направо и налево и сделал поворот. Машины Ады уже не было видно.
* * *
Когда оглядываешься в прошлое на цепь связанных между собой событий, ты склонен считать, что они так и следовали одно за другим. В действительности же это вовсе не так, в это же время произошла еще куча разных эпизодов, которые не имели никакого отношения к той цепи, но тем не менее сыграли значительную роль в твоей жизни. Та цепь - лишь одна из нитей, из которых соткана наша жизнь. Но когда смотришь назад под определенным углом, то тебе видится эта нить.
За месяцы, последовавшие за назначением Ады вице-губернатором, в моей жизни было много перемен. У меня завязался роман с рыжеволосой вдовой из Венесуэлы - я познакомился с нею в самолете из Каракаса, куда летал на открытие новой авиалинии, - из-за нее я чуть не лишился своей квартиры после бурной сцены, во время которой я служил мишенью для бутылок, сковород и пепельниц. Я получил повышение по службе, став главным в передаче последних известий у нас на студии, и соответственно увеличение в жалованье. И продолжал выпуск собственного тележурнала, для которого еженедельно сочинял помимо текста к хроникальным событиям и сценарий документального фильма. Из нескольких десятков подобных произведений я помню, например, интервью с убийцей полицейского, которое состоялось за два дня до его казни на электрическом стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104