И я буду орудовать, буду управлять штатом, и никому меня не остановить. Ни Аде, ни кому-нибудь другому.
На следующий день все газеты штата в один голос кричали о таинственном избиении. И все обвиняли меня. Надо ли говорить, как я разозлился? Откуда они разнюхали? Они же не знали, что это правда.
Ада буквально вышла из себя. Она ведь запретила мне хотя бы пальцем касаться Этранжера, велела не обращать на него внимания.
- Черт бы тебя побрал! - кричала она. - Какой смысл в таких выходках? Они не только не привлекают к нам людей, а наоборот, отталкивают. Они болтают? Ну и пусть. Пытаться заткнуть им рот кастетом - только подливать масла в огонь.
- Но, моя крошка, ты же сама на Канал-стрит пустила в ход "кастеты" куда чище наших.
- Не смей называть меня крошкой! - Ада произнесла эту фразу почти совсем тихо, но таким тоном, что по спине у меня пробежали мурашки. А ведь я знал, что она ничего не может мне сделать.
Но я знал свое место. А она свое.
- Я могу уволить тебя, - продолжала она, - ты и пикнуть не посмеешь. Не забывай, речь идет и о твоей шкуре тоже.
- А разве я сказал, что собираюсь об этом рассказывать? Хотя кое о чем другом мог бы рассказать.
Ада сразу поняла, что я имею в виду: те дни, когда она обслуживала клиентуру за большие деньги.
- Ты! - вскричала она, вкладывая в это коротенькое восклицание всю ненависть, на которую была способна.
Это задело меня за живое.
- Поверь, я без всякого удовольствия говорю подобные вещи, и только потому, что ты меня вынуждаешь. Вообще-то я хороший парень, когда ты позволяешь мне проявить себя.
Ада расхохоталась.
- Честное слово, - продолжал я. - Ты говоришь, что можешь меня уволить, и, наверное, ждешь, что я промолчу. Не надо со мной разговаривать в таком тоне. Мы с тобой так много пережили и должны всегда оставаться друзьями.
- Я до сих пор помню некоторые твои "дружеские" поступки.
Ада давала понять, что она не забыла, как я когда-то заставил ее валяться у меня в ногах. А мне-то казалось, что с тех пор прошла целая вечность!
Но как бы то ни было, она все равно не смогла бы заставить меня плясать под свою дудку. Да и никто бы не мог. Я и впредь не собирался отходить от своего принципа - делать то, что хочу, однако почему бы не поиграть в великодушие? И я ответил:
- Хорошо. Обещаю не перегибать палку.
* * *
Но стоило мне чуть ослабить вожжи, как снова стали появляться всякие там критиканы и крикуны. Пришлось опять взяться за дело. Так, на границе штата с Техасом я "поговорил" с двумя крупными местными тузами, которые не откликнулись на мою просьбу сделать соответствующие взносы. Я взял их в работу, да еще в какую! Так сказать, в назидание другим. В магазинах, принадлежащих этим типам, мы устроили такой погром, что уцелели только стены. Для пущего эффекта даже арестовали несколько подвернувшихся под руку покупателей.
- Полагаю, господин генерал, что мы основательно им всыпали, - заметил Пэкстон, сидевший рядом со мной на переднем сиденье, когда на обратном пути мы неслись по шоссе, окаймленному темными рядами кустарника и освещенному ноябрьской луной.
- Да, - отозвался я. - Пожалуй.
После нашей вылазки строптивые почти полностью исчезли. Оставалось, правда, несколько упрямцев, но они были у нас на очереди.
Как-то неожиданно я начал богатеть. Раньше я не стремился к этому и, честно говоря, не очень интересовался деньгами, - было много такого, что интересовало меня больше денег. Но, получив возможность добывать деньги, я вошел во вкус. И когда кто-нибудь отказывался тряхнуть мошной, я с удовольствием начинал действовать. Действовать - вот что особенно мне нравилось, а деньги как таковые мало меня волновали.
И все же, без труда сорвав однажды куш, я обнаружил, что мне определенно нравится располагать деньгами. Приятно иметь деньги, они - сила. И потому мне захотелось как можно больше денег. Столько, сколько можно добыть.
СТИВ ДЖЕКСОН
По мере того как администрация штата "закручивала гайки", расправляясь с последними вспышками сопротивления, я все реже и реже встречал Аду. Частично это объяснялось, наверно, тем, что я совсем не одобрял деятельности Янси - в конце концов, именно Ада несла за нее ответственность. Частично же, вероятно, потому, что мне не хотелось видеть ее раскаяние и смущение - я надеялся, что эти чувства ей не совсем чужды.
Неожиданный уик-энд в канун смерти Сильвестра все больше уходил в прошлое, и память о нем постепенно тускнела. После той встречи прошло несколько недель, когда кто-то жестоко избил старика трактирщика в округе Калказье за неоднократную задержку с выплатой поборов. Кому это понадобилось? Генералу Роберту Янси или самой Аде? Ответ имел для меня определенное значение.
Я внимательно просмотрел подшивки газет и вырезал все сообщения о произволе полиции и об избиениях людей "неустановленными хулиганами". Вырезки составили солидную пачку.
Подобные происшествия участились после ввода танков в Новый Орлеан. Кажется, именно с того времени Ада начала широко практиковать насилие, точнее говоря - стала во всем подчиняться Янси.
Мне не верилось, что людей избивали по ее указанию, но без ведома Ады это вряд ли могло бы происходить.
Вырезки из газет я аккуратно наклеил на листы белой бумаги, написал в сопроводительной: "Возможно, это вас заинтересует", подписался, сделал на конверте пометку "Лично" и отправил по адресу: "Губернатору Аде Даллас, Капитолий, Батон-Руж, Луизиана".
Она ответила не сразу. Я уверял себя, что и не жду ничего от нее. И все же я не был удивлен и даже в какой-то мере проникся сознанием выполненного долга, когда в одну из суббот поздним утром в квартире раздался телефонный звонок и единственный на всем белом свете голос Ады спросил:
- Алло, это ты, Стив?
Я согласился встретиться с ней через час под дубами на старой дуэльной площадке в Чалметте.
Из-за большого движения на дорогах в субботу я несколько задержался и застал Аду уже на условленном месте. У черных с толстыми стволами деревьев стоял одинокий "понтиак", взятый Адой напрокат.
Ада небрежно поздоровалась со мной, и мы молча пошли среди огромных корявых дубов, кроны которых образовывали живую крышу над мягким зеленым грунтом.
- А место тут надежное для встречи? - спросила она.
- Вполне. Правда, я не захватил с собой дуэльных пистолетов.
Ада рассеянно (как того и заслуживало мое замечание) улыбнулась.
Я все время спрашивал себя, из каких соображений она выбрала для свидания такое место вблизи от Нового Орлеана? Мне не составило бы труда приехать к ней в Капитолий в любое время дня, причем никто бы и словом не обмолвился, если бы о моем визите стало известно. Возможно, встреча среди дубов казалась ей более интимной... В таком случае, что же заставляет меня тревожиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
На следующий день все газеты штата в один голос кричали о таинственном избиении. И все обвиняли меня. Надо ли говорить, как я разозлился? Откуда они разнюхали? Они же не знали, что это правда.
Ада буквально вышла из себя. Она ведь запретила мне хотя бы пальцем касаться Этранжера, велела не обращать на него внимания.
- Черт бы тебя побрал! - кричала она. - Какой смысл в таких выходках? Они не только не привлекают к нам людей, а наоборот, отталкивают. Они болтают? Ну и пусть. Пытаться заткнуть им рот кастетом - только подливать масла в огонь.
- Но, моя крошка, ты же сама на Канал-стрит пустила в ход "кастеты" куда чище наших.
- Не смей называть меня крошкой! - Ада произнесла эту фразу почти совсем тихо, но таким тоном, что по спине у меня пробежали мурашки. А ведь я знал, что она ничего не может мне сделать.
Но я знал свое место. А она свое.
- Я могу уволить тебя, - продолжала она, - ты и пикнуть не посмеешь. Не забывай, речь идет и о твоей шкуре тоже.
- А разве я сказал, что собираюсь об этом рассказывать? Хотя кое о чем другом мог бы рассказать.
Ада сразу поняла, что я имею в виду: те дни, когда она обслуживала клиентуру за большие деньги.
- Ты! - вскричала она, вкладывая в это коротенькое восклицание всю ненависть, на которую была способна.
Это задело меня за живое.
- Поверь, я без всякого удовольствия говорю подобные вещи, и только потому, что ты меня вынуждаешь. Вообще-то я хороший парень, когда ты позволяешь мне проявить себя.
Ада расхохоталась.
- Честное слово, - продолжал я. - Ты говоришь, что можешь меня уволить, и, наверное, ждешь, что я промолчу. Не надо со мной разговаривать в таком тоне. Мы с тобой так много пережили и должны всегда оставаться друзьями.
- Я до сих пор помню некоторые твои "дружеские" поступки.
Ада давала понять, что она не забыла, как я когда-то заставил ее валяться у меня в ногах. А мне-то казалось, что с тех пор прошла целая вечность!
Но как бы то ни было, она все равно не смогла бы заставить меня плясать под свою дудку. Да и никто бы не мог. Я и впредь не собирался отходить от своего принципа - делать то, что хочу, однако почему бы не поиграть в великодушие? И я ответил:
- Хорошо. Обещаю не перегибать палку.
* * *
Но стоило мне чуть ослабить вожжи, как снова стали появляться всякие там критиканы и крикуны. Пришлось опять взяться за дело. Так, на границе штата с Техасом я "поговорил" с двумя крупными местными тузами, которые не откликнулись на мою просьбу сделать соответствующие взносы. Я взял их в работу, да еще в какую! Так сказать, в назидание другим. В магазинах, принадлежащих этим типам, мы устроили такой погром, что уцелели только стены. Для пущего эффекта даже арестовали несколько подвернувшихся под руку покупателей.
- Полагаю, господин генерал, что мы основательно им всыпали, - заметил Пэкстон, сидевший рядом со мной на переднем сиденье, когда на обратном пути мы неслись по шоссе, окаймленному темными рядами кустарника и освещенному ноябрьской луной.
- Да, - отозвался я. - Пожалуй.
После нашей вылазки строптивые почти полностью исчезли. Оставалось, правда, несколько упрямцев, но они были у нас на очереди.
Как-то неожиданно я начал богатеть. Раньше я не стремился к этому и, честно говоря, не очень интересовался деньгами, - было много такого, что интересовало меня больше денег. Но, получив возможность добывать деньги, я вошел во вкус. И когда кто-нибудь отказывался тряхнуть мошной, я с удовольствием начинал действовать. Действовать - вот что особенно мне нравилось, а деньги как таковые мало меня волновали.
И все же, без труда сорвав однажды куш, я обнаружил, что мне определенно нравится располагать деньгами. Приятно иметь деньги, они - сила. И потому мне захотелось как можно больше денег. Столько, сколько можно добыть.
СТИВ ДЖЕКСОН
По мере того как администрация штата "закручивала гайки", расправляясь с последними вспышками сопротивления, я все реже и реже встречал Аду. Частично это объяснялось, наверно, тем, что я совсем не одобрял деятельности Янси - в конце концов, именно Ада несла за нее ответственность. Частично же, вероятно, потому, что мне не хотелось видеть ее раскаяние и смущение - я надеялся, что эти чувства ей не совсем чужды.
Неожиданный уик-энд в канун смерти Сильвестра все больше уходил в прошлое, и память о нем постепенно тускнела. После той встречи прошло несколько недель, когда кто-то жестоко избил старика трактирщика в округе Калказье за неоднократную задержку с выплатой поборов. Кому это понадобилось? Генералу Роберту Янси или самой Аде? Ответ имел для меня определенное значение.
Я внимательно просмотрел подшивки газет и вырезал все сообщения о произволе полиции и об избиениях людей "неустановленными хулиганами". Вырезки составили солидную пачку.
Подобные происшествия участились после ввода танков в Новый Орлеан. Кажется, именно с того времени Ада начала широко практиковать насилие, точнее говоря - стала во всем подчиняться Янси.
Мне не верилось, что людей избивали по ее указанию, но без ведома Ады это вряд ли могло бы происходить.
Вырезки из газет я аккуратно наклеил на листы белой бумаги, написал в сопроводительной: "Возможно, это вас заинтересует", подписался, сделал на конверте пометку "Лично" и отправил по адресу: "Губернатору Аде Даллас, Капитолий, Батон-Руж, Луизиана".
Она ответила не сразу. Я уверял себя, что и не жду ничего от нее. И все же я не был удивлен и даже в какой-то мере проникся сознанием выполненного долга, когда в одну из суббот поздним утром в квартире раздался телефонный звонок и единственный на всем белом свете голос Ады спросил:
- Алло, это ты, Стив?
Я согласился встретиться с ней через час под дубами на старой дуэльной площадке в Чалметте.
Из-за большого движения на дорогах в субботу я несколько задержался и застал Аду уже на условленном месте. У черных с толстыми стволами деревьев стоял одинокий "понтиак", взятый Адой напрокат.
Ада небрежно поздоровалась со мной, и мы молча пошли среди огромных корявых дубов, кроны которых образовывали живую крышу над мягким зеленым грунтом.
- А место тут надежное для встречи? - спросила она.
- Вполне. Правда, я не захватил с собой дуэльных пистолетов.
Ада рассеянно (как того и заслуживало мое замечание) улыбнулась.
Я все время спрашивал себя, из каких соображений она выбрала для свидания такое место вблизи от Нового Орлеана? Мне не составило бы труда приехать к ней в Капитолий в любое время дня, причем никто бы и словом не обмолвился, если бы о моем визите стало известно. Возможно, встреча среди дубов казалась ей более интимной... В таком случае, что же заставляет меня тревожиться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104