Сильвестр и Ада сидя ждали меня - Сильвестр за своим j письменным столом, Ада рядом в кресле, закинув ногу на i ногу. Я прикрыл за собой дверь. Они не смотрели друг на друга; Ада не удостоила меня взглядом.
Я сел в кресло и ссутулился.
- Ах, Томми! - заметил Сильвестр и одарил меня отеческой улыбкой.
"Точно, как с Хадсоном", - мелькнуло у меня. Но я знал, что за этим последует.
- Наш старина Томми, - добродушно продолжал Сильвестр и посмотрел на меня поверх очков. - Наш Томми.
"Боже мой! - снова подумал я. - Ну точь-в-точь как с Хадсоном!"
- Так вот, мой мальчик, - заметил Сильвестр. - Полагаю, ты догадываешься, о чем идет речь.
- В некотором роде, да.
Сильвестр засмеялся. Ада чуть заметно улыбнулась.
- Я не сомневался. Совсем не сомневался, Томми. Ты слишком умен, чтобы не догадаться.
- Да, - промямлил я.
- Вот так я и сказал Аде. Наш Томми, сказал я, большая умница и сразу все поймет.
Я улыбнулся и промолчал.
- Да, сказал я, наш Томми немедленно схватит суть вопроса. Томми немедленно схватит что к чему.
- Вы уверены? - усомнился я.
- Да, да, мой мальчик! И какое время тебе предстоит! - Голос Сильвестра был подобен кисти художника, рисующего умилительные картинки. - Какое время! К тому же у меня припасены два дельца, которые позволят тебе грести деньги лопатой. Понимаешь, лопатой!
- Вы уверены? - повторил я.
- И никаких забот по службе. Ни о чем не надо беспокоиться. Живи-поживай! - Широкий жест. - Одна дума: как лучше провести время.
Сильвестр гулко рассмеялся.
Ада вперила взор куда-то в пространство, рассматривая не то облако в небе, не то еще что-то. Лицо ее было мрачным и неподвижным.
- Все это звучит прекрасно, - заметил я.
- Не правда ли? И скоро ты получишь все это... Ну так вот. Мы не можем попусту тратить время. Твой срок пребывания в должности истекает через год с небольшим, нам надо торопиться.
Я кивнул; я вообще старался держаться как можно вежливее.
- Мы уже сейчас должны придумать какую-то вескую причину твоего ухода. - Он впервые назвал вещи своими именами, причем сделал это с такой непосредственностью, словно актер, хорошо заучивший свою роль. - Конечно, речь должна идти о твоем здоровье, только о нем, но не надо придумывать ничего серьезного, например инфаркта, ничего такого, что превратило бы тебя до конца дней твоих в беспомощного инвалида. Ты согласен? - невинным тоном осведомился он.
- Конечно, ничего похожего на инфаркт, - таким же тоном подтвердил я.
- Вот и хорошо! Что ты скажешь о таком плане? Мы угробим твою машину. А потом посадим в нее тебя. Доставим в больницу - с ее администрацией уже достигнута полная договоренность - и объявим, что твое состояние очень серьезно. Настолько серьезно, что оно вынуждает тебя уйти в отставку. Ради родного штата ты считаешь необходимым передать бразды правления в здоровые руки... Ну, что скажешь?
- Превосходно, - отозвался я.
- Видишь, моя дорогая? - Сильвестр повернулся к Аде. - Я говорил тебе, что на Томми можно положиться. Я знаю этого мальчика как родного сына и не сомневаюсь, что мы можем положиться на него.
Ада подняла брови, это могло что-то означать, но могло и ничего не означать. До сих пор она ни разу на меня не взглянула.
- Дорогой мой Сильвестр! - воскликнул я. - Моя верная жена!
Направляясь в кабинет Сильвестра, я думал, что мне придется натерпеться страху. Я и в самом деле боялся еще несколько минут назад. Однако сейчас, когда самое трудное осталось позади, я чувствовал себя отлично.
- В чем дело? - совсем иным тоном спросил Сильвестр, внимательно всматриваясь в меня.
- Хочу сообщить вам одну новость. - Я помолчал, внимательно наблюдая за их лицами. Внутри у меня что-то расправилось, словно пружина, и я крикнул: - Я отказываюсь играть в вашу игру!
Это мгновенье я запомню навсегда, как самое прекрасное в своей жизни. Я впервые увидел, что Сильвестр утратил способность управлять выражением лица, на котором читались одновременно и ярость и удивление. Ада, казалось, была готова выпрыгнуть из кресла.
Но не выпрыгнула и теперь не сводила с меня холодного, безжалостного взгляда.
- Болван! - прошипела она. - Настоящий кретин.
- Допустим. А все же играть в вашу игру я отказываюсь.
Я встал, вышел из кабинета и направился по коридору к лифту, на дверце которого висела табличка: "Только для губернатора". Нажав кнопку, я почувствовал, как кабина плавно двинулась вниз.
* * *
Конечно, это еще не было концом. Сильвестр дважды предоставлял мне возможность изменить свое решение, и моя неуступчивость больше удивляла, пожалуй, не его, а меня самого. В конце нашего последнего разговора он проявил удивительное дружелюбие.
- Что ж, хорошо, Томми, если ты так настаиваешь.
Вот тут-то я понял, что тучи над моей головой сгустились.
Но проходили день за днем, неделя за неделей, а все оставалось по-прежнему: никаких неприятностей, ни единого выпада с их стороны. Как женщина в положении ощущает в своем чреве растущего младенца, так и я чувствовал усиливающийся страх.
Но я не сдавался.
С Адой у меня, конечно, было покончено. Все то, что заново началось между нами в ночь, когда я силой овладел ею, оборвалось в день ее возвращения из Нового Орлеана. После ее попытки столкнуть меня с поста губернатора я уже не испытывал к ней ничего даже отдаленно напоминающего прежнее чувство. И все же наше последнее мимолетное сближение, или, если хотите, наш последний роман, оказал мне кое-какую услугу. Не будь его, я бы не смог отказать Сильвестру. Нет, определенно оказал.
Итак, я ждал.
Спустя пять недель и два дня (потом я точно подсчитал), ровно через пять недель и два дня после того, как я сказал Сильвестру "нет", мне пришлось поехать в Новый Орлеан на встречу с крупными профсоюзными деятелями.
Я опасался, что в Новом Орлеане со мной может случиться что-нибудь непредвиденное, а потому вызвал двух своих прежних помощников по Сент-Питерсу и велел им встретить меня в вестибюле гостиницы "Монтлеоне". Приняв меры предосторожности, я было почувствовал себя в безопасности, но, когда вспомнил, что это не столько мои люди, сколько Сильвестра, мое хорошее настроение мигом улетучилось.
Утром в тот день мой шофер сообщил по телефону, что заболел; это произвело на меня неприятное впечатление. Но дела требовали моего присутствия в Новом Орлеане, и я решил, что поведу машину сам, иначе, кто знает, не подставит ли мне Янси одного из своих головорезов.
Из-за большого движения в городе и в пригородах мне пришлось ехать черепашьим шагом, лишь миль через пятнадцать поток машин на дороге поредел. Мне предстояло выступать в десять тридцать; часы показывали уже девять. Выбрав сравнительно пустынный участок шоссе, я нажал на акселератор и сразу почувствовал, как рванулась вперед машина, услышал усиливающийся стук мотора, увидел, как полетели навстречу белая лента дороги и зеленые поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104