Никита и Толя переглянулись, спешились.
- Страяное тут отношение к гостеприимству, - проворчал инженер. -
Если только это не новое испытание. - Повернулся к воинам. - А про
Яросвета не слышали? Где он живет?
- Везде, - улыбнулся в усы Рогдай. - Он сам вас найдет в нужное
время. Извиняйте, други, нам пора.
Дружинники уехали, забрав коней. Земляне остались стоять посреди
широкой улицы, мощенной громадными деревянными плахами. Слева и справа
тянулись все те же бревенчатые амбары без окон, склады и бараки,
светящиеся медвяной желтизной, будто недавно срубленные. Но смолой и щепой
от них не пахло, здания были возведены давно. Видимо, строители знали
какой-то секрет консервации бревен, и улица не выглядела угрюмой и унылой.
Друзья не торопясь направились к центру Слободы, видимому по куполу
церкви. Их обгоняли всадники, пешеходы, повозки с поклажей, по которой
можно было судить о богатстве здешнего рынка. Но на перекрестке радиальной
и кольцевой улиц гости узрели и нечто необычное: на гигантском возу,
который тянула упряжка в шесть лошадей, мимо провезли отрубленную
колоссальную, мохнатую лапу длиной метров в десять! Сопровождавшие воз
стражники в кирасах и латах были хмуры и молчаливы.
Друзья долго смотрели вслед процессии, вдруг обнаружив, что никто из
прохожих и проезжих почти не обращает на нее внимания.
- Значит, привыкли, - резюмировал Такэда. - Тролль или циклоп?
- Не суть важно. Главное, дружине Мстиши... или Яросвета спать не
приходится. Но хорошо уже то, что она справляется со своим делом.
- Где же обитают эти великаны? В Мировой Язве? Почему же мы не
встретили ни одного?
- Потому что не прошли и сотой доли периметра Язвы. Кто знает, какие
твари живут там кроме тех, что мы видели.
Мимо беседующих приятелей прошла молодая и красивая женщина, окинув
их любопытным взглядом. У Никиты оборвалось сердце, показалось - Ксения!
Но это была не она, хотя и разлет бровей, и внимательные серые, с
миндалевидным разрезом, глаза, и тонкий нос, и волосы, перехваченные
лентой с изумрудами, - все было копией черт лица Ксении, Никита едва не
бросился следом, но Такэда его остановил:
- Ты что, Посланник?
Сухов погас, сказал глухо:
- Показалось... - Но потом повеселел чуть, отстранил руку Толи,
сосредоточился на чем-то, прислушиваясь к себе, замер на несколько
мгновений и кивнул, удовлетворенный. - Пошли за ней.
- Зачем? Ты что, будешь бросаться теперь на каждую юбку?
Никита потемнел, и Такэда быстро сдал назад.
- Извини, обидеть не хотел. Но и ты не дергайся.
- Эта девушка проводит нас, куда надо. На ночлег-то все равно
необходимо устраиваться, А мыслефон у нее добрый.
Незнакомка, одетая по здешней моде в длинный цветистый сарафан и
сетчатую шаль, в красивых сандалиях на крохотных ногах, усмешливо
оглянулась на преследователей, но не испугалась и шага не прибавила,
словно знала их намерения. Она вывела путешественников на улицу жилых
домов, таких живописных, украшенных резьбой, разноцветных, будто и не из
дерева сделанных, а сотканных из радуги, что разинувшие рты друзья едва не
упустили красавицу из виду. Она еще раз оглянулась, свернула к одному из
домов, голубовато-серебристому, с пристройкой над крышей, и тотчас же из
сеней на дорожку за изгородью палисадника с цветами вышел молодой парень -
косая сажень в плечах.
Был он рус, бородат и усат, очень сильно походил на Рогдая, но тип
лица у него был другой. Да и глаза светились не голубизной, а зеленью. И
чувствовалась в нем тажая обстоятельная, уверенная, гордая и великодушная
сила, что Никита невольно расправил плечи и подтянулся. Показалось ему,
кто-то тихо-тихо, почти неощутимо, как дыхание спящей девушки, коснулся
кожи на темени, но ощущение было столь мимолетным и быстрым, что Никита
тут же забыл о нем.
- Заходите, путники, - приятным раскатистым баритоном позвал парень
землян, - гостями будете. Вижу, ночлег ищете?
- Как вы догадались? - с простодушным выражением лица поинтересовался
Такэда.
Хозяин, одетый в просторную серую рубаху, стянутую в поясе витым
ремешком, серые же, но более темные брюки и сапоги из серой замши,
улыбнулся в бороду.
- Да на вас написано. Меня Данилой звать. А вас?
- Посланник, - брякнул было Никита, но тут же исправился. - Никита,
я, Будимира Сухова сын. А это мой друг Тоява Такэда.
Толя поклонился.
Хозяин сделал широкий жест рукой:
- Проходите в хату.
Никита заметил, что кисти рук у него отливают зеленью, пихнул в бок
Толю, но Данила перехватил его взгляд и жест, пояснил:
- Камнерез я, вот руки-то и изроблены. Да ничо, я здоровый, хвороба
не берет.
Такэда, знавший сказы Бажова чуть ли не наизусть, вскинул голову, но
говорить ничего при хозяин не стал.
Гостц вошли вслед за Данилой в просторные сени, заставленные
сундуками и шкафами, потом в горницу и остолбенели. Их поразила не чистота
и уют, не колорит и не красота интерьера (русское барокко с обилием резьбы
и неожиданными пропорциями, вызывающими колоссальный эстетический эффект,
по определению Такэды), а портрет той самой незнакомки, приведшей их сюда,
но портрет не писанный маслом или акварелью - выполненный из
полудрагоценных и драгоценных камней. Девушка была, как живая, улыбалась,
и от этой улыбки на душе становилось теплее и радостнее.
Гости смотрели бы на портрет долго, если бы не раздавшийся смех: в
горницу вошла давешняя красавица, успевшая сменить сара фан на
обтягивающее тело платье из зеленой парчи, а сандалии и туфли без каблука
из какого-то горящего, как пламя, материала.
- Нравится?
Гости кивнули, онемевшие. Данила улыбнулся добродушной и одновременно
лукавой улыбкой.
- Знакомьтесь, моя жена, Лада. Названа так по имени богини браков,
любви и веселья.
Такэда, искоса глянув на Никиту, поклонился, представил танцора и
представился сам. Он тоже обратил внимание на поразительное сходство Лады
и Ксении, но помнил и другую Ладу - Заавель, второе "я" Гиибели.
- Будем ужинать, - объявила жена камнереза. - Данило, зови гостей в
трапезную. - Похоже, она не смущалась тем, что гости общаются двойными
голосами. А может быть, законы здешней физики - магифизики допускали еще и
не такие парадоксы и чудеса.
Никита подошел к высокому комоду из светлого дерева, украшенному
инкрустациями из камня, напоминающего желтый малахит. На комоде
располагалась целая коллекция удивительной красоты изящных каменных чаш,
кубков, бокалов и стаканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195