Лес на площади в двадцать квадратных километров исчез. Воды
близкого болота начали просачиваться в низину и заполнять рытвины.
- Бедная Глая, - произнес наконец Такэда, вспомнив лимнаду, нимфу
болота, встреченную им в начале пути. Хотел продолжить, но Яросвет
тихонько прижал его пальцем к плечу. Потому что не все еще кончилось.
Земля качнулась. Откуда-то прилетел удар грома, за ним еще два
беззвучных толчка воздуха, и в километре от неподвижно стоящих магов
возник жуткий всадник на жутком коне, в котором люди сразу узнали жругра.
Всадником же был Великий игва Даймон. Собственной или почти собственной
персоной.
- Браво, коллеги! - раздался в головах у каждого учтивобесстрастный
голос. - Кажется, я пришел вовремя.
Никита с любопытством, хотя и не без дрожи, глядел на существо,
способное жить сразу во многих мирах Веера, дробиться на миллионы
"проекций" - дублей, проникать в микромир - до элементарных частиц и
перестраивать макромир - до скоплений галактик. Если жругр был, по сути,
машиной для перемещения в слоях-хронах Веера, а также боевой машиной с
признаками живого существа, и был зримо материален, имел сложную, хотя и
вызывающую тошноту, форму, то игва Даймон на человеческий взгляд не имел
определенной формы, или имел сразу множество форм, переходящих одна в
другую, дробящихся и пересекающихся.
И лишь в пси-диапазоне, в поле магического видения, он казался Никите
угрюмо-равнодушным, не существом - воплощением интеллекта вселенского
масштаба, вызывающего ощущение обреченности и властной, всеуничтожающей
силы.
Яросвет шагнул вперед. Доспехи на нем метнули яркие блики, словно
солнечные зайчики, но "зайчики" материальные: сорвавшись с брони они
зашипели в воде, пустив струйки пара.
Ошибаешься, Даймон, опоздал ты. Твое появление уже ничего не решает.
Пси-волна принесла смех Великого игвы и образ веселящерося клоуна,
претерпевшего быструю трансформацию: плачущий клоун, обезьяна, лемур,
мышь, лягушка, капля слизи.
- Вы, конечно, не слабые мальчики, но не настолько, чтобы бросить
вызов Великим игвам.
Воздух вокруг магов как бы уплотнился, упруго сдавил их со всех
сторон, лишая возможности двигаться, и как Никита ни старался, поднять меч
и направить его в сторону всадника не мог. Сила, спеленавшая их, не была
физическим полем - Даймон сдвинул время. Ни Сухов, ни Яросвет подобным
оружием не владели, И когда Такэда готов бьи заплакать от бессилия - он
стоял зажатым так же, как и друзья, и без диморфанта давно бы погиб, - на
помощь магам пришел их таинственный ассистент, спасший их от вертолета.
Гигантская рогатая птица спикировала вдруг на жругра со всадником на
спине, преодолев все его защитные всплески и нейтрализовав попытки
капсулирования противника в коконе иного времени. Удар крылом был страшен:
Даймон вылетел из седла, как обычный кавалерист от удара дубиной, и на
мгновение выпал в материальность, то есть распался на множество
переплетенных между собой существ числом до сотни тысяч!
Второй удар крылом отбросил жругра, готового защитить своего хозяина,
от этого места на километр.
Никита с облегчением понял, что может двигаться.
Птица сделала круг над их головами и, нырнув вниз, опустилась рядом
уже в человеческом облике.
- Уэтль! - воскликнул Сухов с недоверием и радостью.
Это был Уэ-Уэтеотль. Ростом с них, но полуголый, в юбочке из травы, с
убором из перьев на голове, с мечом в руке, загорелый, невозмутимый,
уверенный в себе.
В другой ситуации Такэда посмеялся бы: "Надо же, три богатыря - Илья
Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович!" - но сейчас ему было не до
смеха. Несмотря на изолирующие свойства диморфанта ему досталось крепко,
да и не защищал диморфант от "качания" основ материи.
Никита от избытка чувств хлопнул по плечу индейского мага, однако
Даймон был слишком серьезным противником, чтобы расслабляться во время
боя. С шипением, в котором слышались угроза и мощь, меч Сухова пронзил
воздух и завис над Великим игвой, готовый нанести удар. Роение фигур в
призрачном облаке Даймона прекратилось, игва замер, просчитывая
вероятность удачного исхода боя с троицей магов, и все-таки решил показать
всю свою силу.
Он растекся по земле слоем белого пламени площадью в несколько
километров, попытался заключить магов в кольцо, но это ему не удалось,
мечи Яросвета и Уэ-Уэтеотля отсекли языки пламени, стягивающиеся в кольцо,
а меч Никиты сначала остановил поток огня к жругру, а потом разрубил
монстра пополам, уже готового прыгнуть.
Тогда демономаг превратился в сотню гигантов, бросившихся на трех
богатырей со всех сторон. Однако и это не помогло, мечи магов уничтожили
половину войска двойников в первые же мгновения атаки. Даймон заметался по
полю, подняв настоящий ураган, довершая вывал леса на многие километры
вокруг. В воздух поднялась огромная туча земли, грязи и воды, так что
стало темно.
А когда мечи магов нашли игву и в этой грохочущей туче, он развернул
мерность пространства. Весь гигантский объем битвы в полсотни кубических
километров превратился в сросток кристаллов, вернее, в гору "мыльной
пены", каждый пузырек которой представлял собой область пространства с
отличающимися от соседних свойствами. И в каждом Великий игва
присутствовал не в виде живого существа, а в виде закона! Причем закон
этот зависел только от воли многомерного объекта, коим был и оставался
Даймон, обладающий сетью внеинтеллектуальных связей. Убить его в этой
ситуации, не повредив пространственного пузырькаобъема, а значит, и того,
кто попытается это сделать, было невозможно.
Никита, отключенный от эйдоса, неискушенный в контактах с
многомерными образованиями, остановился в нерешительности, но Уэ-Уэтеотль
был опытнее и владел многомерным преобразованием в такой же степени, как и
Великий игва. "Горы пены", каждый пузырек которой извне имел буквально
двухсантиметровый диаметр, а изнутри казался бесконечным, стала
"проваливаться" в себя, охлопываться, таять, пока не остался один пузырек,
лопнувший с тихим треском, от которого тем не менее шатнулась планета. Вся
четверка сражающихся оказалась снова на земле Мировой Язвы лицом к лицу.
Даймон, ограниченный с трех сторон вращением мечей Яросвета, Уэтля и
Никиты, принял облик старика с посохом, чем-то похожего на
Праселка-Дуггура. Сгорбился, опираясь на посох, глядя на Сухова-мага с
неопределенной миной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
близкого болота начали просачиваться в низину и заполнять рытвины.
- Бедная Глая, - произнес наконец Такэда, вспомнив лимнаду, нимфу
болота, встреченную им в начале пути. Хотел продолжить, но Яросвет
тихонько прижал его пальцем к плечу. Потому что не все еще кончилось.
Земля качнулась. Откуда-то прилетел удар грома, за ним еще два
беззвучных толчка воздуха, и в километре от неподвижно стоящих магов
возник жуткий всадник на жутком коне, в котором люди сразу узнали жругра.
Всадником же был Великий игва Даймон. Собственной или почти собственной
персоной.
- Браво, коллеги! - раздался в головах у каждого учтивобесстрастный
голос. - Кажется, я пришел вовремя.
Никита с любопытством, хотя и не без дрожи, глядел на существо,
способное жить сразу во многих мирах Веера, дробиться на миллионы
"проекций" - дублей, проникать в микромир - до элементарных частиц и
перестраивать макромир - до скоплений галактик. Если жругр был, по сути,
машиной для перемещения в слоях-хронах Веера, а также боевой машиной с
признаками живого существа, и был зримо материален, имел сложную, хотя и
вызывающую тошноту, форму, то игва Даймон на человеческий взгляд не имел
определенной формы, или имел сразу множество форм, переходящих одна в
другую, дробящихся и пересекающихся.
И лишь в пси-диапазоне, в поле магического видения, он казался Никите
угрюмо-равнодушным, не существом - воплощением интеллекта вселенского
масштаба, вызывающего ощущение обреченности и властной, всеуничтожающей
силы.
Яросвет шагнул вперед. Доспехи на нем метнули яркие блики, словно
солнечные зайчики, но "зайчики" материальные: сорвавшись с брони они
зашипели в воде, пустив струйки пара.
Ошибаешься, Даймон, опоздал ты. Твое появление уже ничего не решает.
Пси-волна принесла смех Великого игвы и образ веселящерося клоуна,
претерпевшего быструю трансформацию: плачущий клоун, обезьяна, лемур,
мышь, лягушка, капля слизи.
- Вы, конечно, не слабые мальчики, но не настолько, чтобы бросить
вызов Великим игвам.
Воздух вокруг магов как бы уплотнился, упруго сдавил их со всех
сторон, лишая возможности двигаться, и как Никита ни старался, поднять меч
и направить его в сторону всадника не мог. Сила, спеленавшая их, не была
физическим полем - Даймон сдвинул время. Ни Сухов, ни Яросвет подобным
оружием не владели, И когда Такэда готов бьи заплакать от бессилия - он
стоял зажатым так же, как и друзья, и без диморфанта давно бы погиб, - на
помощь магам пришел их таинственный ассистент, спасший их от вертолета.
Гигантская рогатая птица спикировала вдруг на жругра со всадником на
спине, преодолев все его защитные всплески и нейтрализовав попытки
капсулирования противника в коконе иного времени. Удар крылом был страшен:
Даймон вылетел из седла, как обычный кавалерист от удара дубиной, и на
мгновение выпал в материальность, то есть распался на множество
переплетенных между собой существ числом до сотни тысяч!
Второй удар крылом отбросил жругра, готового защитить своего хозяина,
от этого места на километр.
Никита с облегчением понял, что может двигаться.
Птица сделала круг над их головами и, нырнув вниз, опустилась рядом
уже в человеческом облике.
- Уэтль! - воскликнул Сухов с недоверием и радостью.
Это был Уэ-Уэтеотль. Ростом с них, но полуголый, в юбочке из травы, с
убором из перьев на голове, с мечом в руке, загорелый, невозмутимый,
уверенный в себе.
В другой ситуации Такэда посмеялся бы: "Надо же, три богатыря - Илья
Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович!" - но сейчас ему было не до
смеха. Несмотря на изолирующие свойства диморфанта ему досталось крепко,
да и не защищал диморфант от "качания" основ материи.
Никита от избытка чувств хлопнул по плечу индейского мага, однако
Даймон был слишком серьезным противником, чтобы расслабляться во время
боя. С шипением, в котором слышались угроза и мощь, меч Сухова пронзил
воздух и завис над Великим игвой, готовый нанести удар. Роение фигур в
призрачном облаке Даймона прекратилось, игва замер, просчитывая
вероятность удачного исхода боя с троицей магов, и все-таки решил показать
всю свою силу.
Он растекся по земле слоем белого пламени площадью в несколько
километров, попытался заключить магов в кольцо, но это ему не удалось,
мечи Яросвета и Уэ-Уэтеотля отсекли языки пламени, стягивающиеся в кольцо,
а меч Никиты сначала остановил поток огня к жругру, а потом разрубил
монстра пополам, уже готового прыгнуть.
Тогда демономаг превратился в сотню гигантов, бросившихся на трех
богатырей со всех сторон. Однако и это не помогло, мечи магов уничтожили
половину войска двойников в первые же мгновения атаки. Даймон заметался по
полю, подняв настоящий ураган, довершая вывал леса на многие километры
вокруг. В воздух поднялась огромная туча земли, грязи и воды, так что
стало темно.
А когда мечи магов нашли игву и в этой грохочущей туче, он развернул
мерность пространства. Весь гигантский объем битвы в полсотни кубических
километров превратился в сросток кристаллов, вернее, в гору "мыльной
пены", каждый пузырек которой представлял собой область пространства с
отличающимися от соседних свойствами. И в каждом Великий игва
присутствовал не в виде живого существа, а в виде закона! Причем закон
этот зависел только от воли многомерного объекта, коим был и оставался
Даймон, обладающий сетью внеинтеллектуальных связей. Убить его в этой
ситуации, не повредив пространственного пузырькаобъема, а значит, и того,
кто попытается это сделать, было невозможно.
Никита, отключенный от эйдоса, неискушенный в контактах с
многомерными образованиями, остановился в нерешительности, но Уэ-Уэтеотль
был опытнее и владел многомерным преобразованием в такой же степени, как и
Великий игва. "Горы пены", каждый пузырек которой извне имел буквально
двухсантиметровый диаметр, а изнутри казался бесконечным, стала
"проваливаться" в себя, охлопываться, таять, пока не остался один пузырек,
лопнувший с тихим треском, от которого тем не менее шатнулась планета. Вся
четверка сражающихся оказалась снова на земле Мировой Язвы лицом к лицу.
Даймон, ограниченный с трех сторон вращением мечей Яросвета, Уэтля и
Никиты, принял облик старика с посохом, чем-то похожего на
Праселка-Дуггура. Сгорбился, опираясь на посох, глядя на Сухова-мага с
неопределенной миной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195