- Шешу ззу меиз брандха?
- Он спрашивает, почему мы не убили его обидчиков. - Никита
погрустнел. - М-да... Ффе ддуоз беренхе?
Брандха гуррах! - заревел борец с дэвами.
Сам дурак, - перевел Такэда хладнокровно. - Так?
Почти, - усмехнулся Сухов. - Если мы не дадим ему оружия, еды и
питья, он сам нас убьет.
Толя тихо присвистнул.
- Силен дэвоборец! Есть пословица: кто слишком долго борется с
драконами, сам становится драконом. Или демоном. Этот, наверное,
доборолся. Так ты дашь ему оружие?
Никита отрицательно качнул головой.
- Рыцать-одиночка должен оружие добыть, а не просить. Дадхи, поехали
дальше: Бывший темпорал помедлил немного, ему тоже что-то не нравилось в
ситуации, но время не ждало, и он снова превратился в коня, правда, теперь
без крыльев. Сопровождаемые взглядом свирепого Фаридуна, славшего им
вдогонку проклятия на своем языке, всадники проскакали вдоль реки до стены
колодца, Дадхикраван прыгнул прямо в стену, отчего Такэда инстинктивно
отпрянул, ожидая столкновения, но они пронизали "камень" без каких-либо
эффектов и вынырнули уже в космосе: глубокая чернота со всех сторон,
россыпи звезд и скоплений, чередование провалов и облаков света.
И невесомость.
Желудок инженера прыгнул к горлу, мышцы сжались, как при падении в
бездну, и ему пришлось некоторое время бороться с организмом, убеждать
его, что никуда они не падают. На Сухова внезапная невесомость не
произвела впечатления, как и на Дадхикравана. Оба продолжали
переговариваться в пси-диапазоне, советовались, искали какие-то ориентиры,
и отсутствие воздуха и силы тяжести их не беспокоило. Они нашли верную
дорогу в тот момент, когда Толя справился с тошнотой и пытался
осмотреться.
Дадхикраван прыгнул "вверх" - судя по приливу крови к ногам, и спустя
несколько мгновений все трое вывалились на поляну в диком, высохшем
великаньем лесу. Исполинские деревья необыкновенных, омерзительно живых
форм, застыли вокруг, словно застигнутое мгновенным жаром, сгоревшее и
высохшее войско. Стволы их нельзя было не только обхватить, но и окинуть
одним взглядом, в каждом из них могло уместиться такое сооружение, как
храм Василия Блаженного.
- Парк Гиибели, - сказал Никита. - Еще один прыжок, и мы у цели.
Готовься, Оямыч, будет жарко, и держись за нашими спинами.
Такэда, который во все глаза смотрел на десятиметровый холм
неподалеку, с трудом признав в нем гигантский муравейник, не услышал его.
- Вот это муравьи! Они же ростом с меня!
- Это не муравьи, - сказал Никита, мельком взглянув на
фиолетово-черных созданий, суетящихся на муравейнике. - Равно как и
деревья вокруг - не деревья, а пространственные пузыри с локальным ходом
времени и разными наборами констант.
Один из древесных гигантов вдруг растрескался, как сухая глина, и
осыпался грудой обломков, которая начала расплываться, таять, пока не
превратилась в желто-коричневую лужу, часто взбулькивающую пузырями.
Пузыри не лопались, а ныряли в жидкость, как живые, чтобы вынырнуть вновь.
Некоторые из них напоминали выпуклые фасеточные глаза, пристально
всматривающиеся в людей.
А потом лужа медленно потекла, вернее, поползла прочь, выбрасывая
вперед ручейки-псевдоподии и обтекая препятствия - валуны, пни и деревья.
Исчезла за пригорком с деревом, миллионы высохших ветвей которого
создавали впечатление застывшего взрыва.
- Вот именно, - сказал Никита, прочитав мысль друга. - Не отвлекайся,
Наблюдатель. Поехали дальше.
Последний прыжок Дадхикравана сквозь узлы иномерных пространственных
структур вынес их на гладкую, металлически отблескивающую равнину,
уходящую в бесконечность, на которой на фоне бледно-зеленого, в тусклых
серебристых пятнах неба высилась самая странная из башен, когда-либо
виданных Такэдой. Она представляла собой нечто, напоминающее бесконечной
высоты сталактит, опирающийся на игольчатое острие, просвечивающий, белый
с голубым и желтым, с наплывами и прозрачными "слезами", вспыхивающий
редкими изумрудными и рубиновыми искрами, и в то же время было видно, что
"сталактит" - сложнейшее техническое сооружение, а также красивейшее
архитектурное творение, вызывающее благоговейный восторг и впечатление
гармонии и завершенности.
- Эхурсагкуркурра, - произнес Никита; с угрюмой торжественностью. -
Дворец Гиибели. Ось ее мира, соединяющая континуумы экспериментальных
вселенных... Кстати, Оямыч, как ты оцениваешь расстояние до замка-дворца?
- Километров двадцать, - прикинул Такэда.
- Около трехсот тысяч! Примерно столько же, сколько от Земли до Луны.
- Не может быть!
- Может. А кроме замка ты ничего не видишь?
- Где? - Такэда огляделся. - Ничего, пусто.
- Рядом с замком.
Толя напряг зрение.
- Точка какая-то... мушка... или песчинка.
- Это жругр.
У Такэды перехватило дыхание.
- Значит, Гиибель дома... и знает, что мы тоже здесь.
- Не уверен, я почему-то ее не чувствую прямо... хотя не могу
избавиться от ощущения, что она каким-то образом наблюдает за нами. Но не
извне, а изнутри... не могу объяснить.
- Не пугай меня, Посланник.
- Я сам боюсь. Дадхи, нас заметили.
- Чую, - отозвался бывший темпорал.
В то же мгновение напротив путников возникла группа знакомых
черно-чешуйчатых всадников, но на этот раз с откинутыми капюшонами.
Конечно, это были не люди, но и не хаббардианцы - вытянутые крокодильи
морды, пародирующие человеческие лица, шишковидные черепа, светящиеся
узкие глаза - целых шесть, сходящихся клином к переносице, костяные
наросты вместо ушей. Дактили, дети-роботы Гиибели. Впрочем, роботами их
назвал привыкший к строгим формулировкам Такэда. Додумать мысль он не
успел: где-то внутри него, а может быть, и на груди раздался вдруг взрыв,
и Толя потерял сознание, не успев ничего понять и почувствовать.
Никита, стоявший рядом, не сразу понял, что произошло: Дактили не
нападали и полями не баловались, - но потом стали заметны изменения
внешнего вида инженера, то есть его скафандра-диморфанта, и выяснилось,
что в кармане Такэды взорвалась хохха, пси-рация, настроенная на резонанс
именно в том диапазоне, в котором "говорили" Дактили.
Диморфант спас своего хозяина и на этот раз, приняв
энергоинформационный разряд на себя, однако он давно работал на пределе
жизни. Скафандр Такэды потерял блеск, покоробился, рассохся, превратился в
пакет "капустных листьев", опавших на металл равнины кучей ломкого пепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
- Он спрашивает, почему мы не убили его обидчиков. - Никита
погрустнел. - М-да... Ффе ддуоз беренхе?
Брандха гуррах! - заревел борец с дэвами.
Сам дурак, - перевел Такэда хладнокровно. - Так?
Почти, - усмехнулся Сухов. - Если мы не дадим ему оружия, еды и
питья, он сам нас убьет.
Толя тихо присвистнул.
- Силен дэвоборец! Есть пословица: кто слишком долго борется с
драконами, сам становится драконом. Или демоном. Этот, наверное,
доборолся. Так ты дашь ему оружие?
Никита отрицательно качнул головой.
- Рыцать-одиночка должен оружие добыть, а не просить. Дадхи, поехали
дальше: Бывший темпорал помедлил немного, ему тоже что-то не нравилось в
ситуации, но время не ждало, и он снова превратился в коня, правда, теперь
без крыльев. Сопровождаемые взглядом свирепого Фаридуна, славшего им
вдогонку проклятия на своем языке, всадники проскакали вдоль реки до стены
колодца, Дадхикраван прыгнул прямо в стену, отчего Такэда инстинктивно
отпрянул, ожидая столкновения, но они пронизали "камень" без каких-либо
эффектов и вынырнули уже в космосе: глубокая чернота со всех сторон,
россыпи звезд и скоплений, чередование провалов и облаков света.
И невесомость.
Желудок инженера прыгнул к горлу, мышцы сжались, как при падении в
бездну, и ему пришлось некоторое время бороться с организмом, убеждать
его, что никуда они не падают. На Сухова внезапная невесомость не
произвела впечатления, как и на Дадхикравана. Оба продолжали
переговариваться в пси-диапазоне, советовались, искали какие-то ориентиры,
и отсутствие воздуха и силы тяжести их не беспокоило. Они нашли верную
дорогу в тот момент, когда Толя справился с тошнотой и пытался
осмотреться.
Дадхикраван прыгнул "вверх" - судя по приливу крови к ногам, и спустя
несколько мгновений все трое вывалились на поляну в диком, высохшем
великаньем лесу. Исполинские деревья необыкновенных, омерзительно живых
форм, застыли вокруг, словно застигнутое мгновенным жаром, сгоревшее и
высохшее войско. Стволы их нельзя было не только обхватить, но и окинуть
одним взглядом, в каждом из них могло уместиться такое сооружение, как
храм Василия Блаженного.
- Парк Гиибели, - сказал Никита. - Еще один прыжок, и мы у цели.
Готовься, Оямыч, будет жарко, и держись за нашими спинами.
Такэда, который во все глаза смотрел на десятиметровый холм
неподалеку, с трудом признав в нем гигантский муравейник, не услышал его.
- Вот это муравьи! Они же ростом с меня!
- Это не муравьи, - сказал Никита, мельком взглянув на
фиолетово-черных созданий, суетящихся на муравейнике. - Равно как и
деревья вокруг - не деревья, а пространственные пузыри с локальным ходом
времени и разными наборами констант.
Один из древесных гигантов вдруг растрескался, как сухая глина, и
осыпался грудой обломков, которая начала расплываться, таять, пока не
превратилась в желто-коричневую лужу, часто взбулькивающую пузырями.
Пузыри не лопались, а ныряли в жидкость, как живые, чтобы вынырнуть вновь.
Некоторые из них напоминали выпуклые фасеточные глаза, пристально
всматривающиеся в людей.
А потом лужа медленно потекла, вернее, поползла прочь, выбрасывая
вперед ручейки-псевдоподии и обтекая препятствия - валуны, пни и деревья.
Исчезла за пригорком с деревом, миллионы высохших ветвей которого
создавали впечатление застывшего взрыва.
- Вот именно, - сказал Никита, прочитав мысль друга. - Не отвлекайся,
Наблюдатель. Поехали дальше.
Последний прыжок Дадхикравана сквозь узлы иномерных пространственных
структур вынес их на гладкую, металлически отблескивающую равнину,
уходящую в бесконечность, на которой на фоне бледно-зеленого, в тусклых
серебристых пятнах неба высилась самая странная из башен, когда-либо
виданных Такэдой. Она представляла собой нечто, напоминающее бесконечной
высоты сталактит, опирающийся на игольчатое острие, просвечивающий, белый
с голубым и желтым, с наплывами и прозрачными "слезами", вспыхивающий
редкими изумрудными и рубиновыми искрами, и в то же время было видно, что
"сталактит" - сложнейшее техническое сооружение, а также красивейшее
архитектурное творение, вызывающее благоговейный восторг и впечатление
гармонии и завершенности.
- Эхурсагкуркурра, - произнес Никита; с угрюмой торжественностью. -
Дворец Гиибели. Ось ее мира, соединяющая континуумы экспериментальных
вселенных... Кстати, Оямыч, как ты оцениваешь расстояние до замка-дворца?
- Километров двадцать, - прикинул Такэда.
- Около трехсот тысяч! Примерно столько же, сколько от Земли до Луны.
- Не может быть!
- Может. А кроме замка ты ничего не видишь?
- Где? - Такэда огляделся. - Ничего, пусто.
- Рядом с замком.
Толя напряг зрение.
- Точка какая-то... мушка... или песчинка.
- Это жругр.
У Такэды перехватило дыхание.
- Значит, Гиибель дома... и знает, что мы тоже здесь.
- Не уверен, я почему-то ее не чувствую прямо... хотя не могу
избавиться от ощущения, что она каким-то образом наблюдает за нами. Но не
извне, а изнутри... не могу объяснить.
- Не пугай меня, Посланник.
- Я сам боюсь. Дадхи, нас заметили.
- Чую, - отозвался бывший темпорал.
В то же мгновение напротив путников возникла группа знакомых
черно-чешуйчатых всадников, но на этот раз с откинутыми капюшонами.
Конечно, это были не люди, но и не хаббардианцы - вытянутые крокодильи
морды, пародирующие человеческие лица, шишковидные черепа, светящиеся
узкие глаза - целых шесть, сходящихся клином к переносице, костяные
наросты вместо ушей. Дактили, дети-роботы Гиибели. Впрочем, роботами их
назвал привыкший к строгим формулировкам Такэда. Додумать мысль он не
успел: где-то внутри него, а может быть, и на груди раздался вдруг взрыв,
и Толя потерял сознание, не успев ничего понять и почувствовать.
Никита, стоявший рядом, не сразу понял, что произошло: Дактили не
нападали и полями не баловались, - но потом стали заметны изменения
внешнего вида инженера, то есть его скафандра-диморфанта, и выяснилось,
что в кармане Такэды взорвалась хохха, пси-рация, настроенная на резонанс
именно в том диапазоне, в котором "говорили" Дактили.
Диморфант спас своего хозяина и на этот раз, приняв
энергоинформационный разряд на себя, однако он давно работал на пределе
жизни. Скафандр Такэды потерял блеск, покоробился, рассохся, превратился в
пакет "капустных листьев", опавших на металл равнины кучей ломкого пепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195