дрался он на рефлексах, почти без участия сознания, во всяком случае
- без обдумывания тактики боя.
В арку заглянула какая-то парочка и шарахнулась прочь, только каблуки
застучали. Никита постоял, опустив руки, приходя в себя, ни о чем не
думая. В голове стоял звон и хрип, и гул, и чей-то лепет... Потом сердце
перестало гнать кровь в темпе силовой отдачи, гулы и звон из головы ушли и
стал слышен голос второго "я" Сухова:
- Как ты мог?! Это же твой друг! Как ты мог воспользоваться его
промашкой? А тем более, он сделал это специально...
- Заткнись! - огрызнулся Никита. Нагнулся над лежащим на боку Толей,
приподнял голову.
Такэда заворочался, ощупал челюсть, нос, лоб, зашипел от боли.
- Кто?.. Что это? Такое впечатление, что на меня упала стена.
Никита молча помог ему подняться, вгляделся в лицо, ища взгляд, с
облегчением вздохнул и отыскал лежащий в стороне дипломат.
- Это ты меня, что ли? - продолжал Такэда. Хмыкнул, посипел немного
сквозь зубы. - Ты первый, кто меня "вырубил".
- С твоей помощью. Ты на долю секунды отключил в с елённог о, и я
этим воспользовался.
- Да? Ничего не помню. - Толя подошел к сгорбившемуся Сухову. -
Никогда не думал, что им удастся вселить в меня боевика СС. А должен был
подумать! Извини.
- Ничего. - Никиту вдруг затрясло, с минуту он унимал дрожь, наконец
глубоко вздохнул. - Забыли. Но это было... страшно!
- Наверное, - кивнул инженер, морщась. - Саданул ты меня крепко.
Феномен! За год с небольшим овладеть россдао - это мощно!
- Не преувеличивай, мне еще тренироваться и тренироваться.
С мечом, например, у меня не очень-то получается. Куда теперь?
- К Роману домой. Он дал мне ключ. Отдохнем.
- Отдыхать будем потом, первым делом попробуем поработать с Вестью.
Такэда сквозь пелену в глазах глянул на ожесточенное, осунувшееся,
похудевшее лицо танцора, хотел что-то сказать, но передумал. Удар, которым
его послал в нокаут Сухов, еще давал о себе знать, но вместе с болью и
головокружением в душе зрело и другое чувство - восхищение. А вместе с ним
и уверенность в завтрашнем дне. Хотя Тоява и понимал всю сложность их
положения, как и то, что трудности и мытарства, ожидающие их впереди, не
идут ни в какое сравнение с земным.
К эксперименту с "включением" Вести они готовились два дня.
Отдыхали, спали, выходили из квартиры Романа, расположенной на
Кузнецком мосту, лишь для покупки необходимого, слушали новости по
телевизору, и почти не разговаривали. О Ксении не было сказано ни слова,
хотя о ней они думали больше, чем обо всем остальном. Такэда еще раз
навестил ее квартиру и студию, но никаких следов, ни одного намека на ее
местопребывание, не нашел.
И все же они верили, что девушка жива.
В среду утром, сразу после завтрака, Никита с решительным видом
разделся до пояса, некоторое время разглядывал "родимое пятно" Вести, не
потерявшем своей формы, буркнул Такэде:
- Поехали, чего тянуть.
- Садись в кресло. Ничего такого не чувствуешь?
- Никаких ощущений... кроме мандража. Боюсь, конечно, чего уж там, но
и на попятную идти - себя не уважать. Давай лучше попрощаемся на всякий
случай. Кто знает, что может случиться...
- Если не уверен - не начинай. - Такэда украдкой глянул на перстень:
оранжевый пятиугольник пульсировал с нарастающей частотой. Вокруг незримо
концентрировались силы мрака, настойчиво ища двух человек, несущих угрозу
существованию Системы.
Системы вседозволенности, насилия и страха, которую создали
добровольные помощники грозного Денницы-Люцифера. Да, он имел право быть
недовольным своим положением, так же, как имел право называть себя
Владыкой, величайшим из вершителей судеб Веера Миров.. Но создателем,
творцом назвать его было нельзя.
Понимал ли он сам, что является величайшим разрушителем, когда-либо
существовавшим во Вселенной? Или только людям доступны муки морального
обоснования того или иного поступка разумного существа, муки нравственного
оправдания?..
- Что застыл? - осведомился Никита.
- Я тоже боюсь, - вздохнул Такэда. - Больше, чем ты. Но времени у нас
нет. Они могут объявиться здесь в любую минуту. Если готов - начинай.
- Как?
Толя походил в задумчивости вокруг кресла, в которое сел Сухов,
подергал себя за вихор.
- Понимаешь, я, как и ты, считаю, что просто так Весть не заговорит,
нужен эмоциональный взрыв, стресс, как в прошлый раз.
- Я попробую. - Сухов сосредоточился, прислушался к своим ощущениям.
Что-то сдвинулось внутри, словно открылась форточка в сплошной стене и
кто-то выглянул оттуда, угрюмый и опасный.
Но сама "стена" осталась монолитной и неприступной. Не помогли ни
внутренние призывы к Вести открыться, ни болезненные напряжения всех мышц.
Весть молчала. Лишь один раз удалось ощутить тонкий укол холода в плечо -
во время "открывания форточки в стене", затем "форточка захлопнулась",
холодная сыпь перестала играть кожей плеча, и ощущение бездны у ног
исчезло.
- Все! - выдохнул Сухов, мокрый от пота.. Расслабился, вытер лоб,
виновато глянул на бесстрастного Такэду. - Не получается.
Она меня слышит, я чувствую, но отвечать не хочет.
- Я же говорил... - начал было Толя, и в этот момент какой-то звук у
входной двери заставил его замереть. - Т-с-с-с...
Никита мгновенно вскочил, напрягся, все еще думая о звезде Вести, и
почувствовал бесшумный толчок в голову, перед глазами все поплыло, будто
при нокдауне или после стакана спирта, а затем сильнейший "электрический"
разряд пронизал плечо, шею, висок, вонзился в голову, и на некоторое время
парализовал тело. Сухов не упал только потому, что длился этот паралич
мгновение. И тут же все изменилось.
Визуальное восприятие предметов перестроилось, как и ощущение
пространства, времени, веса, объема тела. Казалось, Никита размножился,
внедрился в каждую вещь, в стены комнаты, всего дома, ощущая их, как части
своего тела. Все предметы стали полупрозрачными, неплотными, оставаясь в
то же время твердыми и материально ощутимыми. Никита видел их и снаружи, и
изнутри абсолютно точно зная состав каждого, характеристики и возможно
ста. Он мог бы при желании изменить параметры любого из них вылепить новую
форму и придать другие свойства. Он мог бы сво бодно пройти сквозь любую
стену, оставив ее целой и невредимой мог бы проделать в ней отверстие
любого размера практически без применения энергии, бесшумно, мог бы...
Пространство снова изменилось вокруг: состояние всемогущества длилось
три удара сердца, как и состояние паралича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
- без обдумывания тактики боя.
В арку заглянула какая-то парочка и шарахнулась прочь, только каблуки
застучали. Никита постоял, опустив руки, приходя в себя, ни о чем не
думая. В голове стоял звон и хрип, и гул, и чей-то лепет... Потом сердце
перестало гнать кровь в темпе силовой отдачи, гулы и звон из головы ушли и
стал слышен голос второго "я" Сухова:
- Как ты мог?! Это же твой друг! Как ты мог воспользоваться его
промашкой? А тем более, он сделал это специально...
- Заткнись! - огрызнулся Никита. Нагнулся над лежащим на боку Толей,
приподнял голову.
Такэда заворочался, ощупал челюсть, нос, лоб, зашипел от боли.
- Кто?.. Что это? Такое впечатление, что на меня упала стена.
Никита молча помог ему подняться, вгляделся в лицо, ища взгляд, с
облегчением вздохнул и отыскал лежащий в стороне дипломат.
- Это ты меня, что ли? - продолжал Такэда. Хмыкнул, посипел немного
сквозь зубы. - Ты первый, кто меня "вырубил".
- С твоей помощью. Ты на долю секунды отключил в с елённог о, и я
этим воспользовался.
- Да? Ничего не помню. - Толя подошел к сгорбившемуся Сухову. -
Никогда не думал, что им удастся вселить в меня боевика СС. А должен был
подумать! Извини.
- Ничего. - Никиту вдруг затрясло, с минуту он унимал дрожь, наконец
глубоко вздохнул. - Забыли. Но это было... страшно!
- Наверное, - кивнул инженер, морщась. - Саданул ты меня крепко.
Феномен! За год с небольшим овладеть россдао - это мощно!
- Не преувеличивай, мне еще тренироваться и тренироваться.
С мечом, например, у меня не очень-то получается. Куда теперь?
- К Роману домой. Он дал мне ключ. Отдохнем.
- Отдыхать будем потом, первым делом попробуем поработать с Вестью.
Такэда сквозь пелену в глазах глянул на ожесточенное, осунувшееся,
похудевшее лицо танцора, хотел что-то сказать, но передумал. Удар, которым
его послал в нокаут Сухов, еще давал о себе знать, но вместе с болью и
головокружением в душе зрело и другое чувство - восхищение. А вместе с ним
и уверенность в завтрашнем дне. Хотя Тоява и понимал всю сложность их
положения, как и то, что трудности и мытарства, ожидающие их впереди, не
идут ни в какое сравнение с земным.
К эксперименту с "включением" Вести они готовились два дня.
Отдыхали, спали, выходили из квартиры Романа, расположенной на
Кузнецком мосту, лишь для покупки необходимого, слушали новости по
телевизору, и почти не разговаривали. О Ксении не было сказано ни слова,
хотя о ней они думали больше, чем обо всем остальном. Такэда еще раз
навестил ее квартиру и студию, но никаких следов, ни одного намека на ее
местопребывание, не нашел.
И все же они верили, что девушка жива.
В среду утром, сразу после завтрака, Никита с решительным видом
разделся до пояса, некоторое время разглядывал "родимое пятно" Вести, не
потерявшем своей формы, буркнул Такэде:
- Поехали, чего тянуть.
- Садись в кресло. Ничего такого не чувствуешь?
- Никаких ощущений... кроме мандража. Боюсь, конечно, чего уж там, но
и на попятную идти - себя не уважать. Давай лучше попрощаемся на всякий
случай. Кто знает, что может случиться...
- Если не уверен - не начинай. - Такэда украдкой глянул на перстень:
оранжевый пятиугольник пульсировал с нарастающей частотой. Вокруг незримо
концентрировались силы мрака, настойчиво ища двух человек, несущих угрозу
существованию Системы.
Системы вседозволенности, насилия и страха, которую создали
добровольные помощники грозного Денницы-Люцифера. Да, он имел право быть
недовольным своим положением, так же, как имел право называть себя
Владыкой, величайшим из вершителей судеб Веера Миров.. Но создателем,
творцом назвать его было нельзя.
Понимал ли он сам, что является величайшим разрушителем, когда-либо
существовавшим во Вселенной? Или только людям доступны муки морального
обоснования того или иного поступка разумного существа, муки нравственного
оправдания?..
- Что застыл? - осведомился Никита.
- Я тоже боюсь, - вздохнул Такэда. - Больше, чем ты. Но времени у нас
нет. Они могут объявиться здесь в любую минуту. Если готов - начинай.
- Как?
Толя походил в задумчивости вокруг кресла, в которое сел Сухов,
подергал себя за вихор.
- Понимаешь, я, как и ты, считаю, что просто так Весть не заговорит,
нужен эмоциональный взрыв, стресс, как в прошлый раз.
- Я попробую. - Сухов сосредоточился, прислушался к своим ощущениям.
Что-то сдвинулось внутри, словно открылась форточка в сплошной стене и
кто-то выглянул оттуда, угрюмый и опасный.
Но сама "стена" осталась монолитной и неприступной. Не помогли ни
внутренние призывы к Вести открыться, ни болезненные напряжения всех мышц.
Весть молчала. Лишь один раз удалось ощутить тонкий укол холода в плечо -
во время "открывания форточки в стене", затем "форточка захлопнулась",
холодная сыпь перестала играть кожей плеча, и ощущение бездны у ног
исчезло.
- Все! - выдохнул Сухов, мокрый от пота.. Расслабился, вытер лоб,
виновато глянул на бесстрастного Такэду. - Не получается.
Она меня слышит, я чувствую, но отвечать не хочет.
- Я же говорил... - начал было Толя, и в этот момент какой-то звук у
входной двери заставил его замереть. - Т-с-с-с...
Никита мгновенно вскочил, напрягся, все еще думая о звезде Вести, и
почувствовал бесшумный толчок в голову, перед глазами все поплыло, будто
при нокдауне или после стакана спирта, а затем сильнейший "электрический"
разряд пронизал плечо, шею, висок, вонзился в голову, и на некоторое время
парализовал тело. Сухов не упал только потому, что длился этот паралич
мгновение. И тут же все изменилось.
Визуальное восприятие предметов перестроилось, как и ощущение
пространства, времени, веса, объема тела. Казалось, Никита размножился,
внедрился в каждую вещь, в стены комнаты, всего дома, ощущая их, как части
своего тела. Все предметы стали полупрозрачными, неплотными, оставаясь в
то же время твердыми и материально ощутимыми. Никита видел их и снаружи, и
изнутри абсолютно точно зная состав каждого, характеристики и возможно
ста. Он мог бы при желании изменить параметры любого из них вылепить новую
форму и придать другие свойства. Он мог бы сво бодно пройти сквозь любую
стену, оставив ее целой и невредимой мог бы проделать в ней отверстие
любого размера практически без применения энергии, бесшумно, мог бы...
Пространство снова изменилось вокруг: состояние всемогущества длилось
три удара сердца, как и состояние паралича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195