- С расстановкой произнес Толя. Он вдруг похолодел
от мысли, что Сухов переправил его на Землю, а сам вернулся в Гашшарву.
Такого от него можно было ждать. Но в это время кусты невдалеке
зашевелились, и на берет реки вышли неторопливо беседующие - по меркам
пси-контакта - Сухови Дадхикраван.
Никита был одет в любимый джинсовый костюм, а бывший темпорал так и
остался подобием человеческой фигуры, вылепленной из жидкого огня. На лице
его, текучем, смазанном, плоском, иногда проступал человеческий лик, но
чаще мелькали отдельные черты: нос, губы, глаза, - чтобы тут же исчезнуть,
уйти в глубину переливчатого пламени.
Оклемался? - помахал рукой Никита; над его готовой изредка возникала
сеточка свечения. - Как самочувствие, меченоша?
Есть хочу, - мрачно ответил Такэда. - Где это мы?
А ты разве не видишь?
Не вижу.
Помнишь, нам подарили свернутый пейзаж? Мы в нем.
Такэда с облегчением вздохнул.
- А я грешным делом подумал... Значит, мы в Гашшарве? Но как же... а
если нас обнаружат, пока мы тут отдыхаем?
- Не обнаружат, - раздался чуть звенящий баритон Дадхикравана. -
Субпространственная свертка ограничена хроносрезом с почти нулевым ходом
времени. Развернув кокон и войдя в него, мы как бы исчезли для
наблюдателей, жителей хрона. Здесь можно прожить земной год, в то время
как снаружи пройдет несколько мгновений.
- Ё моё! - искренне сказал Толя.
Сухов засмеялся, оглядываясь на Дадхикравана.
- На эти темы с цим можно беседовать сутками, он фанатикисследователь
и готов ради знаний прыгнуть в пасть дьяволу.
- Ты обо мне слишком хорошего мнения, - застеснялся Такэда. - А как
мы отсюда выйдем?
- Ногами. Обрыв перед тобой на самом деле - выход. Все, Оямыч,
вопросы потом, разворачивай второй подарок - скатертьсамобранку Итангейя,
я тоже не прочь перекусить. А заодно проведем ревизию снаряжения.
Такэда открыл транскоф и начал выкладывать его содержимое на траву:
арбалет со стрелами, свернутыми пространствами, шиххиртх, прибор
многодиапазонного видения, пси-рацию, пэри, золотую "муху" опознавания,
врученную Вуккубом, пластинку из "слоновой кости", кухонный комбайн или
скатерть-самобранку, коробку НЗ.
- Все, там больше ничего нет.
Сухов кивнул, достал из внутреннего кармана отливающий живой чернотой
пистолет - инферно. Умертвие. Взвесил в руке и спрятал обратно. Погладил
торчащую за поясом рукоять меча.
- Я думаю, этого нам будет достаточно.
- Если не нарвемся на мертвую зону - достаточно, - сказал
Дадхикраван. - Однако следует помнить, что в Гашшарве воплощен феномен
своеобразного ямапракатихария: психофизическое воздействие рождает
ответное противодействие среды, поэтому магическая мощь любого пришельца
будет нейтрализована почти полностью. Гиибель создавала этот хрон, чтобы
властвовать в нем безраздельно, и единственный универсальный закон
Гашшарвы - ее воля.
- Ничего, прорвемся.
- Прошу учесть еще вот что, - продолжал Дадхикраван, не выказывая
чувств. - Размерность Гашшарвы не целочисленна, что порождает ряд
эффектов, абсурдных с точки зрения человека, а квантование
пространства-времени происходит по другим законам.
- Ну-ну? - Глаза Такэды загорелись. - А как это выглядит конкретно?
- Узнаете. - Ответ Дадхикравана был сродни пожиманию плечами. - Серые
зоны мы, может быть, и пройдем, но в мертвых зонах чрезвычайно высок риск
случайной гибели. А отличить их друг от друга извне почти невозможно.
- Ну все, запугал до дрожи в коленках, - сказал Сухов, поглаживая
рукой пластинку "скатерти-самобранки". - Как, Оямыч, может, вернемся?
- Двум смертям не бывать, - начал Такэда.
- ...а одной не миновать, - закончил Никита, и тишину этого дивного
уголка земной природы нарушил дружный хохот.
Огненный псевдочеловек смотрел на них растерянно, с легкой тревогой.
Не разбираясь хорошо в человеческих эмоциях, он не совсем понимал причин
смеха, зная, что впереди их ждет смертельная опасность.
В том, что они попали в мир абсурда, Такэда убедился в первые же
минуты путешествия по Гашшарве.
Из кокона отдыха с земным ландшафтом они вышути в синефиолетовое
марево без определенных ориентиров, с плывущими светящимися дымами,
неясными темными громадами, с низкой туманной пеленой вместо неба и
скользящими между громад голубыми, просвечивающими, как кисея, призраками.
Призраки иногда проносились целыми вереницами и долго светились сквозь
туман причудливыми пятнами, постепенно тускнея. Они были изменчивы и
неуловимы, бесшумны и неустойчивы, как и дым, и темные утесы, похожие на
горы тяжелого дыма, и лишь твердь под ногами не обманывала зрение -
брусчатка!
Сила тяжести в этом мире была близка к земной.
Маги посоветовались о чем-то, перейдя на пси-связь, и двинулись к
одному из "утесов", который оказался провалом, входом в другое
пространство, резко отличающееся по условиям от синефиолетового.
Путники увидели себя на вершине холма с крутыми огонами.
Холм имел бело-серебряную морщинистую поверхность, поросшую странной
травой: длинные гибкие хлысты коричневого цвета, полупрозрачные вблизи то
расслаивались на сотни тонких нитей, превращаясь в пушистые елочки, то
сжимались; казалось, трава эта дышит. Десятки других таких же холмов,
почти идеальных полусфер, были разбросаны по мрачной коричнево-зеленой
равнине с миллионами кочек и белесых пузырей. Равнина не имела горизонта,
уходя краями в бесконечность, и освещалась крупными звездами, глядящими с
угольно-черного небосвода.
- И-и-й-я-а-а! - раздался от подножия холма чей-то протяжный выкрик.
Послышался скрип, хруст, резкие щелчки, похожие на удары кнута, почва
под ногами затряслась, из-за крутого бока холма показались ярко-желтые
рога, а за ними уродливая морда какого-то животного. Такэда оглянулся на
спутников, но те стояли спокойно. Зверь выполз на холм весь, так что
замершие люди могли рассмотреть его целиком.
Он очень походил на трицератопса, гигантского травоядного динозавра,
обитавшего в конце мелового периода на Земле, но выявились и отличия:
оранжевая пупырчатая шкура у него походила на акулью, глаз было три, как и
лап, а ног не было совсем, словно он ползал по земле на брюхе, как улитка.
На людей и их спутника зверь, ростом достигавший Сухову до плеч, не
обратил внимания.
Методично наклоняясь к стеблям травы, он облизывал каждый длинным
языком, так что стебель завивался в спираль, и полз дальше. За ним
показался еще один и еще, пока не выбралось все стадо в двадцать с лишним
особей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
от мысли, что Сухов переправил его на Землю, а сам вернулся в Гашшарву.
Такого от него можно было ждать. Но в это время кусты невдалеке
зашевелились, и на берет реки вышли неторопливо беседующие - по меркам
пси-контакта - Сухови Дадхикраван.
Никита был одет в любимый джинсовый костюм, а бывший темпорал так и
остался подобием человеческой фигуры, вылепленной из жидкого огня. На лице
его, текучем, смазанном, плоском, иногда проступал человеческий лик, но
чаще мелькали отдельные черты: нос, губы, глаза, - чтобы тут же исчезнуть,
уйти в глубину переливчатого пламени.
Оклемался? - помахал рукой Никита; над его готовой изредка возникала
сеточка свечения. - Как самочувствие, меченоша?
Есть хочу, - мрачно ответил Такэда. - Где это мы?
А ты разве не видишь?
Не вижу.
Помнишь, нам подарили свернутый пейзаж? Мы в нем.
Такэда с облегчением вздохнул.
- А я грешным делом подумал... Значит, мы в Гашшарве? Но как же... а
если нас обнаружат, пока мы тут отдыхаем?
- Не обнаружат, - раздался чуть звенящий баритон Дадхикравана. -
Субпространственная свертка ограничена хроносрезом с почти нулевым ходом
времени. Развернув кокон и войдя в него, мы как бы исчезли для
наблюдателей, жителей хрона. Здесь можно прожить земной год, в то время
как снаружи пройдет несколько мгновений.
- Ё моё! - искренне сказал Толя.
Сухов засмеялся, оглядываясь на Дадхикравана.
- На эти темы с цим можно беседовать сутками, он фанатикисследователь
и готов ради знаний прыгнуть в пасть дьяволу.
- Ты обо мне слишком хорошего мнения, - застеснялся Такэда. - А как
мы отсюда выйдем?
- Ногами. Обрыв перед тобой на самом деле - выход. Все, Оямыч,
вопросы потом, разворачивай второй подарок - скатертьсамобранку Итангейя,
я тоже не прочь перекусить. А заодно проведем ревизию снаряжения.
Такэда открыл транскоф и начал выкладывать его содержимое на траву:
арбалет со стрелами, свернутыми пространствами, шиххиртх, прибор
многодиапазонного видения, пси-рацию, пэри, золотую "муху" опознавания,
врученную Вуккубом, пластинку из "слоновой кости", кухонный комбайн или
скатерть-самобранку, коробку НЗ.
- Все, там больше ничего нет.
Сухов кивнул, достал из внутреннего кармана отливающий живой чернотой
пистолет - инферно. Умертвие. Взвесил в руке и спрятал обратно. Погладил
торчащую за поясом рукоять меча.
- Я думаю, этого нам будет достаточно.
- Если не нарвемся на мертвую зону - достаточно, - сказал
Дадхикраван. - Однако следует помнить, что в Гашшарве воплощен феномен
своеобразного ямапракатихария: психофизическое воздействие рождает
ответное противодействие среды, поэтому магическая мощь любого пришельца
будет нейтрализована почти полностью. Гиибель создавала этот хрон, чтобы
властвовать в нем безраздельно, и единственный универсальный закон
Гашшарвы - ее воля.
- Ничего, прорвемся.
- Прошу учесть еще вот что, - продолжал Дадхикраван, не выказывая
чувств. - Размерность Гашшарвы не целочисленна, что порождает ряд
эффектов, абсурдных с точки зрения человека, а квантование
пространства-времени происходит по другим законам.
- Ну-ну? - Глаза Такэды загорелись. - А как это выглядит конкретно?
- Узнаете. - Ответ Дадхикравана был сродни пожиманию плечами. - Серые
зоны мы, может быть, и пройдем, но в мертвых зонах чрезвычайно высок риск
случайной гибели. А отличить их друг от друга извне почти невозможно.
- Ну все, запугал до дрожи в коленках, - сказал Сухов, поглаживая
рукой пластинку "скатерти-самобранки". - Как, Оямыч, может, вернемся?
- Двум смертям не бывать, - начал Такэда.
- ...а одной не миновать, - закончил Никита, и тишину этого дивного
уголка земной природы нарушил дружный хохот.
Огненный псевдочеловек смотрел на них растерянно, с легкой тревогой.
Не разбираясь хорошо в человеческих эмоциях, он не совсем понимал причин
смеха, зная, что впереди их ждет смертельная опасность.
В том, что они попали в мир абсурда, Такэда убедился в первые же
минуты путешествия по Гашшарве.
Из кокона отдыха с земным ландшафтом они вышути в синефиолетовое
марево без определенных ориентиров, с плывущими светящимися дымами,
неясными темными громадами, с низкой туманной пеленой вместо неба и
скользящими между громад голубыми, просвечивающими, как кисея, призраками.
Призраки иногда проносились целыми вереницами и долго светились сквозь
туман причудливыми пятнами, постепенно тускнея. Они были изменчивы и
неуловимы, бесшумны и неустойчивы, как и дым, и темные утесы, похожие на
горы тяжелого дыма, и лишь твердь под ногами не обманывала зрение -
брусчатка!
Сила тяжести в этом мире была близка к земной.
Маги посоветовались о чем-то, перейдя на пси-связь, и двинулись к
одному из "утесов", который оказался провалом, входом в другое
пространство, резко отличающееся по условиям от синефиолетового.
Путники увидели себя на вершине холма с крутыми огонами.
Холм имел бело-серебряную морщинистую поверхность, поросшую странной
травой: длинные гибкие хлысты коричневого цвета, полупрозрачные вблизи то
расслаивались на сотни тонких нитей, превращаясь в пушистые елочки, то
сжимались; казалось, трава эта дышит. Десятки других таких же холмов,
почти идеальных полусфер, были разбросаны по мрачной коричнево-зеленой
равнине с миллионами кочек и белесых пузырей. Равнина не имела горизонта,
уходя краями в бесконечность, и освещалась крупными звездами, глядящими с
угольно-черного небосвода.
- И-и-й-я-а-а! - раздался от подножия холма чей-то протяжный выкрик.
Послышался скрип, хруст, резкие щелчки, похожие на удары кнута, почва
под ногами затряслась, из-за крутого бока холма показались ярко-желтые
рога, а за ними уродливая морда какого-то животного. Такэда оглянулся на
спутников, но те стояли спокойно. Зверь выполз на холм весь, так что
замершие люди могли рассмотреть его целиком.
Он очень походил на трицератопса, гигантского травоядного динозавра,
обитавшего в конце мелового периода на Земле, но выявились и отличия:
оранжевая пупырчатая шкура у него походила на акулью, глаз было три, как и
лап, а ног не было совсем, словно он ползал по земле на брюхе, как улитка.
На людей и их спутника зверь, ростом достигавший Сухову до плеч, не
обратил внимания.
Методично наклоняясь к стеблям травы, он облизывал каждый длинным
языком, так что стебель завивался в спираль, и полз дальше. За ним
показался еще один и еще, пока не выбралось все стадо в двадцать с лишним
особей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195