Вот твой
друг - японец, тот все проштудировал.
Никита взглянул на часы.
- Он фанатик подобного рода литературы, мне это не дано. Ну, я
побежал, ма?
- Беги. Будь осторожен, что-то мне тревожно.
Они расстались. Машина Сухова стояла без бензина, и мать уехала на
трамвае, а он сел в метро и направился на поиски Ксении.
Увидеть ее захотелось непреодолимо. А еще тянуло рассказать ей
историю с убийством странного старика в парке и о передаче им знака в виде
пятиконечной звезды. "Символ вечности и совершенства"... Никита привычно
взглянул на ладонь, вернее, на запястье, потому что звезда, оставаясь
коричнево-розовой, как заживший ожог, переместилась уже на запястье, имея
явное намерение погулять по руке. Она почти не беспокоила, разве что
изредка отзывалась на какие-то внешние или внутренние раздражители
вибрацией тонких ледяных укольчиков, но именно этот факт и заставлял
сердце Сухова сжиматься в тревоге и ждать неприятностей.
В конце концов он решил объясниться с Такэдой, а если тот не сможет
помочь - пойти к косметологу и попросить свести пятно с кожи.
На Тверской, в переходе, уже недалеко от студии Ксении Красновой,
Никита стал свидетелем грязной сцены: двое молодых людей, неплохо одетых -
в джинсы, кроссовки "Рибок" и черные майки, выхватили у инвалида,
просящего милостыню, его картуз с деньгами и, не слишком торопясь,
пересекли переход, не обращая внимания на возмущенные возгласы женщин и
крики инвалида.
Обычно Сухов не вмешивался в подобные конфликты, считая, что этим
должны заниматься соответствующие службы, да и характер у него предпочитал
компромиссы, хотя и до определенного предела: и отец, и мать сумели дать
сыну понятия долга, чести и совести. Почему вдруг его потянуло "на
подвиги" именно в этот момент, он не анализировал, вероятно, сработала еще
одна черта характера - нередко он подчинялся ветру настроения.
Парней он догнал на лестнице, задержал за плечо крайнего слева,
белобрысого, с мясистым затылком.
- Минутку, мальчики.
Реакция юношей, указывала на то, что они хорошо отработали операцию
отхода: оба рванули наверх и в разные стороны, сметая людей на пути, но
тут один из них вместо "родной" голубой формы разглядел костюм Никиты и
свистнул. Они сошлись и, как ни в чем не бывало, двинулись навстречу
Сухову, поигрывая бицепсами.
- Че надо, амбал? - спросил белобрысый, во взгляде которого невольно
отразилось уважение: Никита был выше каждого из них на полголовы и шире в
плечах.
- Верните деньги инвалиду, - тихо сказал танцор, чувствуя неловкость
и какое-то злое смущение; он уже жалел, что ввязался в эту историю.
- Какие деньги? - вытаращился белобрысый. Его напарник, потемней, с
длинными волосами, в зеркальных очках, сплюнул под ноги танцору.
- Вали своей дорогой, накатчик. Или, может быть, ты переодетый
щпинтиль, сикач?
Никита молча взял его за плечо, ближе к шее, нажал, как учил Такэда.
Длинноволосый ойкнул, хватаясь за плечо. Его напарник молча, без размаха,
ударил Сухова в лицо, потом ногой в пах. Оба удара танцор отбил, но в это
время его ударили сзади, и все поплыло перед глазами, завертелась
лестница, в ушах поплыл звон. Он еще успел заметить, что ударил его тот
самый "инвалид", у которого воры отобрали выручку, дважды закрылся от
ударов длинноволосого, но пропустил еще один удар "инвалида" и оглох.
Его били бы долго, если бы не вмешался кто-то из молча наблюдавшей за
дракой толпы. Получив по удару - никто не заметил их, так быстро они были
нанесены, - драчуны мгновенно ретировались с поля боя, и лишь потом Никита
разглядел, что выручил его хмурый парень в костюме и с галстуком, типичный
дипломат.
- Спасибо, - пробормотал Сухов, держась за затылок.
- Не за что, мы делаем одно дело, - ответил "дипломат". - Идти
сможете?
- Сможет, - появился из-за его спины Такэда. - Благодарим за помощь,
мы теперь сами. - Он наклонился над лежащим танцором, дотронулся до его
затылка, озабоченно разглядывая окровавленную ладонь.
Сухов, напрягаясь, встал на четвереньки, и его вырвало. В толпе
раздался женский голос:
- Да он пьяный...
Такэда помог Никите встать на ноги и повел по лестнице наверх, поймал
такси.
- Может, тебя сразу в скорую? Голова сзади разбита.
- Домой, - вяло ворочая языком, проговорил Никита. - Ты что, следишь
за мной?
Такэда промолчал.
- Ну, и зачем ты ввязался?
- Бес попутал. - Сухов потрогал забинтованную голову, покривился от
боли. - Кто же знал, что они заодно? Какой в этом смысл?
Делать вид, что отнимают... Или для эффекту - инвалиду после этого
больше давать будут?
Такэда разглядывал свои ногти, о чем-то задумавшись. Время от времени
он посматривал на хозяина и во взгляде его надежда боролась с сомнениями.
Они сидели на диване в гостиной Сухова, пили кофе, смотрели новости и
перебрасывались редкими фразами.
- Ты знаешь, меня раньше никогда не били! - криво улыбнулся Никита; в
голосе его прозвучало удивление.
- Ничего, это исправимо, - рассеянно ответил инженер.
Сухов хмыкнул, оценив реплику. До этого момента, то есть до драки, он
жил в своем мире, высоком мире искусства и музыки, спортзалов и театров,
не пересекавшемся с миром улиц и подворотен, воровства и насилия, обмана и
страха. Судьба и воспитание, устойчивый круг культурных отношений, хранили
его от множества "низших" миров, и, попав в переплет, растерялся,
столкнувшись с неадекватной реакцией окружающих. Он вдруг осознал, что
ничего не знает о жизни вокруг. И было жутко обидно, что вступился он за
псевдоинвалида, выступил зря.
- Знаешь, а тот парень ничего. Хорошо бы найти его и пригласить.
Посидели бы.
- Какой парень?
- Что помог мне. Странный только... по-моему, он меня с кемто спутал,
потому что сказал, что "мы делаем одно дело".
Такэда насторожился.
- Так и сказал, "одно дело"?
- Так и сказал. А потом ты подошел. Ума не приложу, как тебе удается
вычислить меня.
- Если отвечу, не поверишь.
- А ты попробуй.
Такэда допил кофе, отобрал пустую чашку у Никиты и отнес поднос на
кухню. Сказал, вернувшись:
- Существует система знаний, не основанная на познании и науке. Если
хочешь, я один из ее адептов.
Сухов присвистнул.
- С ума сойти! А не темнишь ты, адепт? Уж не прицепил ли мне
какую-нибудь электронную штучку вроде микропередатчика?
Такэда отреагировал на шутку с неожиданной серьезностью.
- Я - нет. Они - могли.
- Снова загадки? - Никита не имел намерений ссориться с Толей,
поэтому спрашивал, скорее, риторически, зная, что Такэда все равно ответит
лишь тогда, когда захочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
друг - японец, тот все проштудировал.
Никита взглянул на часы.
- Он фанатик подобного рода литературы, мне это не дано. Ну, я
побежал, ма?
- Беги. Будь осторожен, что-то мне тревожно.
Они расстались. Машина Сухова стояла без бензина, и мать уехала на
трамвае, а он сел в метро и направился на поиски Ксении.
Увидеть ее захотелось непреодолимо. А еще тянуло рассказать ей
историю с убийством странного старика в парке и о передаче им знака в виде
пятиконечной звезды. "Символ вечности и совершенства"... Никита привычно
взглянул на ладонь, вернее, на запястье, потому что звезда, оставаясь
коричнево-розовой, как заживший ожог, переместилась уже на запястье, имея
явное намерение погулять по руке. Она почти не беспокоила, разве что
изредка отзывалась на какие-то внешние или внутренние раздражители
вибрацией тонких ледяных укольчиков, но именно этот факт и заставлял
сердце Сухова сжиматься в тревоге и ждать неприятностей.
В конце концов он решил объясниться с Такэдой, а если тот не сможет
помочь - пойти к косметологу и попросить свести пятно с кожи.
На Тверской, в переходе, уже недалеко от студии Ксении Красновой,
Никита стал свидетелем грязной сцены: двое молодых людей, неплохо одетых -
в джинсы, кроссовки "Рибок" и черные майки, выхватили у инвалида,
просящего милостыню, его картуз с деньгами и, не слишком торопясь,
пересекли переход, не обращая внимания на возмущенные возгласы женщин и
крики инвалида.
Обычно Сухов не вмешивался в подобные конфликты, считая, что этим
должны заниматься соответствующие службы, да и характер у него предпочитал
компромиссы, хотя и до определенного предела: и отец, и мать сумели дать
сыну понятия долга, чести и совести. Почему вдруг его потянуло "на
подвиги" именно в этот момент, он не анализировал, вероятно, сработала еще
одна черта характера - нередко он подчинялся ветру настроения.
Парней он догнал на лестнице, задержал за плечо крайнего слева,
белобрысого, с мясистым затылком.
- Минутку, мальчики.
Реакция юношей, указывала на то, что они хорошо отработали операцию
отхода: оба рванули наверх и в разные стороны, сметая людей на пути, но
тут один из них вместо "родной" голубой формы разглядел костюм Никиты и
свистнул. Они сошлись и, как ни в чем не бывало, двинулись навстречу
Сухову, поигрывая бицепсами.
- Че надо, амбал? - спросил белобрысый, во взгляде которого невольно
отразилось уважение: Никита был выше каждого из них на полголовы и шире в
плечах.
- Верните деньги инвалиду, - тихо сказал танцор, чувствуя неловкость
и какое-то злое смущение; он уже жалел, что ввязался в эту историю.
- Какие деньги? - вытаращился белобрысый. Его напарник, потемней, с
длинными волосами, в зеркальных очках, сплюнул под ноги танцору.
- Вали своей дорогой, накатчик. Или, может быть, ты переодетый
щпинтиль, сикач?
Никита молча взял его за плечо, ближе к шее, нажал, как учил Такэда.
Длинноволосый ойкнул, хватаясь за плечо. Его напарник молча, без размаха,
ударил Сухова в лицо, потом ногой в пах. Оба удара танцор отбил, но в это
время его ударили сзади, и все поплыло перед глазами, завертелась
лестница, в ушах поплыл звон. Он еще успел заметить, что ударил его тот
самый "инвалид", у которого воры отобрали выручку, дважды закрылся от
ударов длинноволосого, но пропустил еще один удар "инвалида" и оглох.
Его били бы долго, если бы не вмешался кто-то из молча наблюдавшей за
дракой толпы. Получив по удару - никто не заметил их, так быстро они были
нанесены, - драчуны мгновенно ретировались с поля боя, и лишь потом Никита
разглядел, что выручил его хмурый парень в костюме и с галстуком, типичный
дипломат.
- Спасибо, - пробормотал Сухов, держась за затылок.
- Не за что, мы делаем одно дело, - ответил "дипломат". - Идти
сможете?
- Сможет, - появился из-за его спины Такэда. - Благодарим за помощь,
мы теперь сами. - Он наклонился над лежащим танцором, дотронулся до его
затылка, озабоченно разглядывая окровавленную ладонь.
Сухов, напрягаясь, встал на четвереньки, и его вырвало. В толпе
раздался женский голос:
- Да он пьяный...
Такэда помог Никите встать на ноги и повел по лестнице наверх, поймал
такси.
- Может, тебя сразу в скорую? Голова сзади разбита.
- Домой, - вяло ворочая языком, проговорил Никита. - Ты что, следишь
за мной?
Такэда промолчал.
- Ну, и зачем ты ввязался?
- Бес попутал. - Сухов потрогал забинтованную голову, покривился от
боли. - Кто же знал, что они заодно? Какой в этом смысл?
Делать вид, что отнимают... Или для эффекту - инвалиду после этого
больше давать будут?
Такэда разглядывал свои ногти, о чем-то задумавшись. Время от времени
он посматривал на хозяина и во взгляде его надежда боролась с сомнениями.
Они сидели на диване в гостиной Сухова, пили кофе, смотрели новости и
перебрасывались редкими фразами.
- Ты знаешь, меня раньше никогда не били! - криво улыбнулся Никита; в
голосе его прозвучало удивление.
- Ничего, это исправимо, - рассеянно ответил инженер.
Сухов хмыкнул, оценив реплику. До этого момента, то есть до драки, он
жил в своем мире, высоком мире искусства и музыки, спортзалов и театров,
не пересекавшемся с миром улиц и подворотен, воровства и насилия, обмана и
страха. Судьба и воспитание, устойчивый круг культурных отношений, хранили
его от множества "низших" миров, и, попав в переплет, растерялся,
столкнувшись с неадекватной реакцией окружающих. Он вдруг осознал, что
ничего не знает о жизни вокруг. И было жутко обидно, что вступился он за
псевдоинвалида, выступил зря.
- Знаешь, а тот парень ничего. Хорошо бы найти его и пригласить.
Посидели бы.
- Какой парень?
- Что помог мне. Странный только... по-моему, он меня с кемто спутал,
потому что сказал, что "мы делаем одно дело".
Такэда насторожился.
- Так и сказал, "одно дело"?
- Так и сказал. А потом ты подошел. Ума не приложу, как тебе удается
вычислить меня.
- Если отвечу, не поверишь.
- А ты попробуй.
Такэда допил кофе, отобрал пустую чашку у Никиты и отнес поднос на
кухню. Сказал, вернувшись:
- Существует система знаний, не основанная на познании и науке. Если
хочешь, я один из ее адептов.
Сухов присвистнул.
- С ума сойти! А не темнишь ты, адепт? Уж не прицепил ли мне
какую-нибудь электронную штучку вроде микропередатчика?
Такэда отреагировал на шутку с неожиданной серьезностью.
- Я - нет. Они - могли.
- Снова загадки? - Никита не имел намерений ссориться с Толей,
поэтому спрашивал, скорее, риторически, зная, что Такэда все равно ответит
лишь тогда, когда захочет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195