а затем продолжал свой перечень.
- Ирландцев здесь - хоть отбавляй. Коркоран первый, и не могу сказать, чтобы он мне нравился. А вон и еще один - видите, такой красавчик в розовой рубашке и желтом жилете, а платок синий: это Моллой Малони из Баллималони, племянник сэра Гектора О'Дауда. - Лоутон попробовал изобразить ирландский акцент и сам рассмеялся. - Он все хвалится своим дядей. А сюда в первый раз явился в штанах с серебряным кантом... Тот, что сидит рядом с ним, - брюнет, длинноволосый, - смутьян и бунтовщик. Послушать его речи - кровь стынет в жилах. А дальше сидит тоже ирландец, Джек Финьюкейн, - журналист. Они крепко держатся друг за друга, эти ирландцы. Ваша очередь наливать. Что? Не хотите портвейна? Никогда не пьете портвейна за обедом? Ну, ваше здоровье.
И то обстоятельство, что Пенденнис не пил за обедом портвейна, еще возвысило его в глазах этого славного малого.
Однажды, когда Пен обедал таким образом с Лоутоном, к ним присоединился рослый мужчина в адвокатской мантии, - видимо, не найдя места среди юристов одного с ним ранга, он подошел к их столу и сел на скамью рядом с Пеном. Платье на нем было поношенное, выцветшая мантия обвисла, а рубашка, хоть и чистая, совсем обтрепалась - не то что розовое великолепие мистера Моллоя Малони, который председательствовал за соседним столом. По обычаю, заведенному в Верхнем Темпле, джентльмены, обедающие в зале, должны в том расписываться, для чего на каждый стол кладется листок бумаги и карандаш. В тот день первым записал свое имя Лоутон, вторым - Артур Пенденнис, а потом к листку протянул руку мужчина в поношенном платье. Увидев фамилию Пена, он улыбнулся и поглядел на него.
- А ведь мы с вами встречались, - сказал он. - Мы оба - питомцы Бонифация: меня зовут Уорингтон.
- Как, вы - Молодч... Уорингтон? - воскликнул Пен, чрезвычайно обрадованный встречей с этим героем. Уорингтон рассмеялся.
- Да, да, Молодчага Уорингтон, - подтвердил он.Я помню вас первокурсником. Вы, кажется, и меня перещеголяли.
- В колледже вас до сих пор вспоминают, - сказал Пен, всегда отдававший должное талантам и храбрости. - Билли Саймс - помните, тот лодочник, которого вы положили на лопатки, - только и мечтает о том, чтобы вы опять наведались в Оксбридж. И обе мисс Нотли, что торгуют галстуками...
- Тсс!.. Рад познакомиться, Пенденнис. Я много о вас слышал.
Молодые люди предались университетским воспоминаниям, и Пен, еще недавно задиравший нос перед Лоутоном и уверявший его, что не пьет за обедом портвейна, увидев, с каким удовольствием Уорингтон поглощает свою долю, не замедлил последовать его примеру, чем немало огорчил простодушного Лоутона. Покончив с обедом, Уорингтон спросил, как Пен думает провести вечер.
- Я хотел съездить домой переодеться, а потом в театр - послушать Гризи в "Норме".
- Вы сговорились с кем-нибудь там встретиться?
- Нет, думал только послушать оперу. Я очень люблю музыку.
- Тогда пойдем лучше ко мне, - предложил Уорингтон. - Выкурим по трубочке. Я живу рядом, в Лемб-Корте. Потолкуем о колледже, вспомним молодые годы.
Они ушли, и Лоутон проводил их печальным вздохом. Он знал, что Уорингтон - сын баронета, а любой аристократ внушал ему благоговение.
Пен и Уорингтон стали с этого вечера закадычными друзьями. Бодрость и обаятельность Уорингтона, его трезвый ум, грубоватое радушие и всегда готовая к услугам трубка сразу пленили Пена, и закусывать с другом в дешевом трактире оказалось куда приятнее, нежели обедать в парадном одиночестве среди вежливых и безмолвных членов клуба "Полиантус".
А вскоре Пен съехал с квартиры, в которую перебрался из гостиницы; он решил, что экономнее будет поселиться с Уорингтоном в Лемб-Корте и обставить пустовавшую там комнату. Нужно заметить, что Пен с необыкновенной легкостью предпринимал всякий шаг, суливший ему что-то новое и приятное. И теперь юный Пиджен и уборщица Фланаган служили верой и правдой как Уорингтону, так и Пену.
Глава XXX
Старые и новые знакомые
Пен, вдохновленный мыслью, что узнает жизнь, побывал во многих уголках Лондона, пользующихся сомнительной славой. Ему нравилось общаться со всякого рода людьми: он наблюдал грузчиков в кабаках, боксеров в харчевнях, добропорядочных горожан, развлекающихся в пригородах или на реке; и он охотно поболтал бы с знаменитыми карманниками или выпил бы кружку эля в компании громил и взломщиков, если бы случай свел его с этой братией. Он восхищался тем, как серьезно Уорингтон слушает россказни Любимца Татбери и Брайтонского Молодца в "Гербе Чемпиона" и какое участие принимает в грузчиках, собравшихся выпить у "Лисы под Горой". Уорингтон знал чуть ли не все питейные заведения Лондона и предместий и чуть ли не всех, кто проводил там время. Повсюду он был личным другом хозяина и хозяйки и одинаково желанным гостем в буфете и в распивочной. Он уверял, что здесь ему интереснее, нежели среди людей его собственного круга, чьи манеры претят ему, а разговор невыносимо скучен. "В обществе, - уверял он, - все на одно лицо, все одинаково одеваются, все пьют, едят и говорят одно и то же; один денди в клубе и выглядит и разговаривает в точности как другой; одна юная мисс на бале похожа на другую как две капли воды. А здесь встречаешь людей самобытных. Я люблю побеседовать с первым силачом Англии, или с человеком, который может всех в Англии перепить, или с шляпником, этим ярым республиканцем, который считает Тислвуда величайшей исторической личностью. Грог я предпочитаю кларету, а посыпанный песком пол в Карнаби-Маркет натертому до блеска паркету в Мэйфэре. Да, признаюсь, те, кто не вхож в "высший свет", мне более по душе".
Как видим, по своим общественным вкусам мистер Уорингтон был республиканец; беседуя с Джеком или Томом, он не допускал мысли, что в каком-то смысле он лучше их, хотя уважительное их обхождение втайне, возможно, и льстило ему.
Пен, как уже сказано, с великим восторгом и прилежанием сопровождал друга в его разнообразных походах. Но он был значительно моложе, а посему держался более надменно и чопорно: прямо-таки переодетый юный принц, посещающий бедняков во владениях своего августейшего родителя. В нем ценили наружность, хорошие манеры - сразу видно, что из господ. От него исходила милостивая доброта, царственное прямодушие и величавость, хотя отец его торговал припарками и унаследовать ему предстояло не престол, а всего лишь грошовое состояние. Когда нас возносят на такую высоту, мы с охотой этому поддаемся и всегда готовы восчувствовать свое превосходство над людьми, которые ничем нас не хуже. Высокомерная снисходительность Пена в эту пору его жизни была поистине восхитительна. У людей неглупых эта нахальная кичливость с годами проходит; но забавно наблюдать, как важничает умный и великодушный юноша - есть даже что-то умилительное в этом ребяческом недомыслии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
- Ирландцев здесь - хоть отбавляй. Коркоран первый, и не могу сказать, чтобы он мне нравился. А вон и еще один - видите, такой красавчик в розовой рубашке и желтом жилете, а платок синий: это Моллой Малони из Баллималони, племянник сэра Гектора О'Дауда. - Лоутон попробовал изобразить ирландский акцент и сам рассмеялся. - Он все хвалится своим дядей. А сюда в первый раз явился в штанах с серебряным кантом... Тот, что сидит рядом с ним, - брюнет, длинноволосый, - смутьян и бунтовщик. Послушать его речи - кровь стынет в жилах. А дальше сидит тоже ирландец, Джек Финьюкейн, - журналист. Они крепко держатся друг за друга, эти ирландцы. Ваша очередь наливать. Что? Не хотите портвейна? Никогда не пьете портвейна за обедом? Ну, ваше здоровье.
И то обстоятельство, что Пенденнис не пил за обедом портвейна, еще возвысило его в глазах этого славного малого.
Однажды, когда Пен обедал таким образом с Лоутоном, к ним присоединился рослый мужчина в адвокатской мантии, - видимо, не найдя места среди юристов одного с ним ранга, он подошел к их столу и сел на скамью рядом с Пеном. Платье на нем было поношенное, выцветшая мантия обвисла, а рубашка, хоть и чистая, совсем обтрепалась - не то что розовое великолепие мистера Моллоя Малони, который председательствовал за соседним столом. По обычаю, заведенному в Верхнем Темпле, джентльмены, обедающие в зале, должны в том расписываться, для чего на каждый стол кладется листок бумаги и карандаш. В тот день первым записал свое имя Лоутон, вторым - Артур Пенденнис, а потом к листку протянул руку мужчина в поношенном платье. Увидев фамилию Пена, он улыбнулся и поглядел на него.
- А ведь мы с вами встречались, - сказал он. - Мы оба - питомцы Бонифация: меня зовут Уорингтон.
- Как, вы - Молодч... Уорингтон? - воскликнул Пен, чрезвычайно обрадованный встречей с этим героем. Уорингтон рассмеялся.
- Да, да, Молодчага Уорингтон, - подтвердил он.Я помню вас первокурсником. Вы, кажется, и меня перещеголяли.
- В колледже вас до сих пор вспоминают, - сказал Пен, всегда отдававший должное талантам и храбрости. - Билли Саймс - помните, тот лодочник, которого вы положили на лопатки, - только и мечтает о том, чтобы вы опять наведались в Оксбридж. И обе мисс Нотли, что торгуют галстуками...
- Тсс!.. Рад познакомиться, Пенденнис. Я много о вас слышал.
Молодые люди предались университетским воспоминаниям, и Пен, еще недавно задиравший нос перед Лоутоном и уверявший его, что не пьет за обедом портвейна, увидев, с каким удовольствием Уорингтон поглощает свою долю, не замедлил последовать его примеру, чем немало огорчил простодушного Лоутона. Покончив с обедом, Уорингтон спросил, как Пен думает провести вечер.
- Я хотел съездить домой переодеться, а потом в театр - послушать Гризи в "Норме".
- Вы сговорились с кем-нибудь там встретиться?
- Нет, думал только послушать оперу. Я очень люблю музыку.
- Тогда пойдем лучше ко мне, - предложил Уорингтон. - Выкурим по трубочке. Я живу рядом, в Лемб-Корте. Потолкуем о колледже, вспомним молодые годы.
Они ушли, и Лоутон проводил их печальным вздохом. Он знал, что Уорингтон - сын баронета, а любой аристократ внушал ему благоговение.
Пен и Уорингтон стали с этого вечера закадычными друзьями. Бодрость и обаятельность Уорингтона, его трезвый ум, грубоватое радушие и всегда готовая к услугам трубка сразу пленили Пена, и закусывать с другом в дешевом трактире оказалось куда приятнее, нежели обедать в парадном одиночестве среди вежливых и безмолвных членов клуба "Полиантус".
А вскоре Пен съехал с квартиры, в которую перебрался из гостиницы; он решил, что экономнее будет поселиться с Уорингтоном в Лемб-Корте и обставить пустовавшую там комнату. Нужно заметить, что Пен с необыкновенной легкостью предпринимал всякий шаг, суливший ему что-то новое и приятное. И теперь юный Пиджен и уборщица Фланаган служили верой и правдой как Уорингтону, так и Пену.
Глава XXX
Старые и новые знакомые
Пен, вдохновленный мыслью, что узнает жизнь, побывал во многих уголках Лондона, пользующихся сомнительной славой. Ему нравилось общаться со всякого рода людьми: он наблюдал грузчиков в кабаках, боксеров в харчевнях, добропорядочных горожан, развлекающихся в пригородах или на реке; и он охотно поболтал бы с знаменитыми карманниками или выпил бы кружку эля в компании громил и взломщиков, если бы случай свел его с этой братией. Он восхищался тем, как серьезно Уорингтон слушает россказни Любимца Татбери и Брайтонского Молодца в "Гербе Чемпиона" и какое участие принимает в грузчиках, собравшихся выпить у "Лисы под Горой". Уорингтон знал чуть ли не все питейные заведения Лондона и предместий и чуть ли не всех, кто проводил там время. Повсюду он был личным другом хозяина и хозяйки и одинаково желанным гостем в буфете и в распивочной. Он уверял, что здесь ему интереснее, нежели среди людей его собственного круга, чьи манеры претят ему, а разговор невыносимо скучен. "В обществе, - уверял он, - все на одно лицо, все одинаково одеваются, все пьют, едят и говорят одно и то же; один денди в клубе и выглядит и разговаривает в точности как другой; одна юная мисс на бале похожа на другую как две капли воды. А здесь встречаешь людей самобытных. Я люблю побеседовать с первым силачом Англии, или с человеком, который может всех в Англии перепить, или с шляпником, этим ярым республиканцем, который считает Тислвуда величайшей исторической личностью. Грог я предпочитаю кларету, а посыпанный песком пол в Карнаби-Маркет натертому до блеска паркету в Мэйфэре. Да, признаюсь, те, кто не вхож в "высший свет", мне более по душе".
Как видим, по своим общественным вкусам мистер Уорингтон был республиканец; беседуя с Джеком или Томом, он не допускал мысли, что в каком-то смысле он лучше их, хотя уважительное их обхождение втайне, возможно, и льстило ему.
Пен, как уже сказано, с великим восторгом и прилежанием сопровождал друга в его разнообразных походах. Но он был значительно моложе, а посему держался более надменно и чопорно: прямо-таки переодетый юный принц, посещающий бедняков во владениях своего августейшего родителя. В нем ценили наружность, хорошие манеры - сразу видно, что из господ. От него исходила милостивая доброта, царственное прямодушие и величавость, хотя отец его торговал припарками и унаследовать ему предстояло не престол, а всего лишь грошовое состояние. Когда нас возносят на такую высоту, мы с охотой этому поддаемся и всегда готовы восчувствовать свое превосходство над людьми, которые ничем нас не хуже. Высокомерная снисходительность Пена в эту пору его жизни была поистине восхитительна. У людей неглупых эта нахальная кичливость с годами проходит; но забавно наблюдать, как важничает умный и великодушный юноша - есть даже что-то умилительное в этом ребяческом недомыслии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136