и наконец незадачливый артист понял, что эта грубая, шумная толпа не столько выказывает ему уважение, сколько глумится над ним.
Вот тут-то мадам Фрибсби и увидела несчастного и его свиту и услышала обращенные к нему издевательские выкрики. Она выбежала из своего дома и бросилась через дорогу спасать иностранца; она протянула ему руку и на его родном языке предложила ему укрыться в ее жилище; а водворив его туда, храбро стала на пороге и крикнула прямо в лицо расшумевшимся фабричным, что подло оскорблять одинокого, беззащитного человека, который к тому же не понимает их языка. В ответ кто-то свистнул, кто-то насмешливо крикнул "браво!", однако же слова ее возымели действие, и толпа отступила. Ибо старую мадам Фрибсби в Клеверинге уважали, а многие и любили ее за причуды и доброту.
Бедняга Мироболан очень обрадовался, услышав французскую речь, хотя и такую причудливую. Французы гораздо охотнее прощают нам ошибки в их языке, чем мы, когда они ошибаются в английском, в способны подолгу без тени улыбки слушать, как мы коверкаем их язык. Спасенный артист клялся, что мадам Фрибсби - его ангел-хранитель и что никогда еще от не встречал среди les anglaises Англичанок (франц.). такой бесконечной любезности. Он осыпал ее комплиментами, словно она была красивейшей и знатнейшей дамой, ибо Альсид Мироболан по-своему воздавал честь всей женской половине рода человеческого и, как он выражался, не признавал в царстве красоты ни чинов, ни званий.
На следующий день один из его подручных доставил модистке галантную записочку и корзину, содержавшую крем с ананасом, салат из омаров, создатель коих льстил себя мыслью, что они достойны как его рук, так и той, кому он, имеет честь их преподнести, и коробку провансальских цукатов. Доброта любезной мадам Фрибсби, - писал Альсид, - явилась зеленым оазисом в пустыне его существования; ее душевная тонкость навсегда останется в его памяти как контраст с грубостью местного населения, недостойного владеть таким сокровищем. Так между модисткой и кухмейстером завязалось знакомство самого доверительного свойства; однако я подозреваю, что изъявления дружбы, которые мадам Фрибсби выслушивала от молодого Альсида, не радовали ее, а скорее огорчали, ибо он упорно называл ее "La respectable Fribsbi", "La vertueuse Fribsbi" Почтенная Фрибсби, добродетельная Фрибсби (франц.). и уверял, что относится к ней как к матери, в надежде, что она, со своей стороны, видит в нем сына. Ах, думала она, не так уж давно к ней обращались на том же звучном французском языке с выражениями чувств совсем иного рода. И она со вздохом поднимала взор к портрету своего карабинера. Удивительное дело, до чего молодыми остаются подчас сердца женщин, когда волосы их уже нуждаются в искусственном добавлении или в краске! В такие минуты мадам Фрибсби чувствовала себя восемнадцатилетней девушкой, - она так и сказала Альсиду,
Когда она поворачивала разговор в эту сторону, - а поначалу мадам Фрибсби выказывала такое стремление, - Альсид вежливо, но неизменно заговаривал о другом; в доброй модистке он желал видеть мать, и только мать, каковой ролью, мягкосердечной этой женщине и пришлось довольствоваться, тем более когда она узнала, что сердце его отдано другой.
В скором времени он сам посвятил ее в тайну своей любви.
- Я с ней объяснился, - сказал Альсид, - способом столь же новым, сколь, смею думать, и приятным. Куда только не проникает любовь, уважаемая мадам Фрибсби! Купидон - отец изобретательности. Я выспросил у прислуги, какие plats Блюда (франц.). мадемуазель вкушает с наибольшим удовольствием, и согласно этому подготовил свою изящную атаку. Однажды, когда ее родители не обедали дома (а они, должен вам с грустью заметить, люди отнюдь не утонченные и словно находили особенную прелесть в грубом обеде у ресторатора где-нибудь на бульварах или в Пале-Рояль), прелестная мисс принимала у себя нескольких школьных подруг, и я придумал угощение, подходящее для столь деликатных созданий. Ее имя - Бланш. Невинность носит белую вуаль, венок из белых роз. Я решил, что весь мой обед будет белым как снег. В обычный час вместо скучной gigot a l'eau Вареной баранины (франц.)., которая обычно подавалась к этому до обидного простому столу, я велел подать меренги с кремом, белые, словно ее кожа, приготовленные из лучших душистых сливок и миндаля. Затем я сложил к ее алтарю _филе из судака а-ля Агнес_ и еще одно, очень тонкое блюдо, которое я обозначил _"Корюшка а-ля святая Тереза"_, - моя прелестная мисс оценила его по достоинству. За этим последовали цыплята; и единственным коричневым пятном, какое я себе позволил, было баранье жаркое на лужайке из шпината, окруженной гренками в виде овечек и украшенной маргаритками и другими полевыми цветами. Вторую часть меню составляли пудинг а-ля королева Элизабет (как известно уважаемой мадам Фрибсби, она была королева-девственница), куликовые яйца, которые я назвал _"гнездо голубки"_ и среди которых расположил двух целующихся голубков, изготовленных из масла; миниатюрные пирожки с абрикосами - все молодые девицы их обожают, и мараскиновое желе - мягкое, вкрадчивое, опьяняющее, как взор красавицы. Назвал я его _"амврозия Калипсо для владычицы моего сердца"_. А мороженое - пломбир с вишнями, - угадайте, мадам Фрибсби, какую форму я ему придал? Я придал ему форму двух сердец, пронзенных стрелой, на которую я предварительно нацепил подвенечную фату из белой бумаги и веточку флердоранжа. Стоя за дверью, я ждал, какое оно произведет впечатление. Раздался крик восторга. Все три юные дамы наполнили бокалы искристым аи и выпили за мое здоровье. Я это слышал - я слышал, как мисс говорила обо мне, как она сказала: "Передайте мосье Мироболану, что мы благодарим его - восхищены им - любим его!" Я еле устоял на ногах. Могу ли я сомневаться, что после этого молодой артист стал не безразличен английской мисс? Я скромен, но зеркало говорит мне, что я не урод. В этом убедили меня и другие победы.
- Опасный человек! - воскликнула модистка.
- Белокурые дочери Альбиона не видят в скучных обитателях своего острова туманов ничего, что могло бы сравниться с живостью и пылкостью детей юга. Мы привозим с собой свое солнце. Мы, французы, привыкли побеждать. Если бы не эта сердечная привязанность и не мое решение жениться на Anglaise, неужели я остался бы на этом острове (впрочем, не вовсе неблагодарном, поскольку я нашел здесь нежную мать в лице почтенной мадам Фрибсби), на этом острове, в этом семействе? Мой гений угас бы среди этих грубых людей, поэзия моего искусства недоступна этим плотоядным островитянам. Да, мужчины здесь мерзки, но женщины... женщины, дорогая Фрибсби, не скрою, обворожительны! Я дал себе слово жениться на Anglaise; и раз я не могу, по обычаю вашей страны, пойти на рынок и купить себе жену, я решил последовать другому вашему обычаю и бежать в Гретна-Грин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Вот тут-то мадам Фрибсби и увидела несчастного и его свиту и услышала обращенные к нему издевательские выкрики. Она выбежала из своего дома и бросилась через дорогу спасать иностранца; она протянула ему руку и на его родном языке предложила ему укрыться в ее жилище; а водворив его туда, храбро стала на пороге и крикнула прямо в лицо расшумевшимся фабричным, что подло оскорблять одинокого, беззащитного человека, который к тому же не понимает их языка. В ответ кто-то свистнул, кто-то насмешливо крикнул "браво!", однако же слова ее возымели действие, и толпа отступила. Ибо старую мадам Фрибсби в Клеверинге уважали, а многие и любили ее за причуды и доброту.
Бедняга Мироболан очень обрадовался, услышав французскую речь, хотя и такую причудливую. Французы гораздо охотнее прощают нам ошибки в их языке, чем мы, когда они ошибаются в английском, в способны подолгу без тени улыбки слушать, как мы коверкаем их язык. Спасенный артист клялся, что мадам Фрибсби - его ангел-хранитель и что никогда еще от не встречал среди les anglaises Англичанок (франц.). такой бесконечной любезности. Он осыпал ее комплиментами, словно она была красивейшей и знатнейшей дамой, ибо Альсид Мироболан по-своему воздавал честь всей женской половине рода человеческого и, как он выражался, не признавал в царстве красоты ни чинов, ни званий.
На следующий день один из его подручных доставил модистке галантную записочку и корзину, содержавшую крем с ананасом, салат из омаров, создатель коих льстил себя мыслью, что они достойны как его рук, так и той, кому он, имеет честь их преподнести, и коробку провансальских цукатов. Доброта любезной мадам Фрибсби, - писал Альсид, - явилась зеленым оазисом в пустыне его существования; ее душевная тонкость навсегда останется в его памяти как контраст с грубостью местного населения, недостойного владеть таким сокровищем. Так между модисткой и кухмейстером завязалось знакомство самого доверительного свойства; однако я подозреваю, что изъявления дружбы, которые мадам Фрибсби выслушивала от молодого Альсида, не радовали ее, а скорее огорчали, ибо он упорно называл ее "La respectable Fribsbi", "La vertueuse Fribsbi" Почтенная Фрибсби, добродетельная Фрибсби (франц.). и уверял, что относится к ней как к матери, в надежде, что она, со своей стороны, видит в нем сына. Ах, думала она, не так уж давно к ней обращались на том же звучном французском языке с выражениями чувств совсем иного рода. И она со вздохом поднимала взор к портрету своего карабинера. Удивительное дело, до чего молодыми остаются подчас сердца женщин, когда волосы их уже нуждаются в искусственном добавлении или в краске! В такие минуты мадам Фрибсби чувствовала себя восемнадцатилетней девушкой, - она так и сказала Альсиду,
Когда она поворачивала разговор в эту сторону, - а поначалу мадам Фрибсби выказывала такое стремление, - Альсид вежливо, но неизменно заговаривал о другом; в доброй модистке он желал видеть мать, и только мать, каковой ролью, мягкосердечной этой женщине и пришлось довольствоваться, тем более когда она узнала, что сердце его отдано другой.
В скором времени он сам посвятил ее в тайну своей любви.
- Я с ней объяснился, - сказал Альсид, - способом столь же новым, сколь, смею думать, и приятным. Куда только не проникает любовь, уважаемая мадам Фрибсби! Купидон - отец изобретательности. Я выспросил у прислуги, какие plats Блюда (франц.). мадемуазель вкушает с наибольшим удовольствием, и согласно этому подготовил свою изящную атаку. Однажды, когда ее родители не обедали дома (а они, должен вам с грустью заметить, люди отнюдь не утонченные и словно находили особенную прелесть в грубом обеде у ресторатора где-нибудь на бульварах или в Пале-Рояль), прелестная мисс принимала у себя нескольких школьных подруг, и я придумал угощение, подходящее для столь деликатных созданий. Ее имя - Бланш. Невинность носит белую вуаль, венок из белых роз. Я решил, что весь мой обед будет белым как снег. В обычный час вместо скучной gigot a l'eau Вареной баранины (франц.)., которая обычно подавалась к этому до обидного простому столу, я велел подать меренги с кремом, белые, словно ее кожа, приготовленные из лучших душистых сливок и миндаля. Затем я сложил к ее алтарю _филе из судака а-ля Агнес_ и еще одно, очень тонкое блюдо, которое я обозначил _"Корюшка а-ля святая Тереза"_, - моя прелестная мисс оценила его по достоинству. За этим последовали цыплята; и единственным коричневым пятном, какое я себе позволил, было баранье жаркое на лужайке из шпината, окруженной гренками в виде овечек и украшенной маргаритками и другими полевыми цветами. Вторую часть меню составляли пудинг а-ля королева Элизабет (как известно уважаемой мадам Фрибсби, она была королева-девственница), куликовые яйца, которые я назвал _"гнездо голубки"_ и среди которых расположил двух целующихся голубков, изготовленных из масла; миниатюрные пирожки с абрикосами - все молодые девицы их обожают, и мараскиновое желе - мягкое, вкрадчивое, опьяняющее, как взор красавицы. Назвал я его _"амврозия Калипсо для владычицы моего сердца"_. А мороженое - пломбир с вишнями, - угадайте, мадам Фрибсби, какую форму я ему придал? Я придал ему форму двух сердец, пронзенных стрелой, на которую я предварительно нацепил подвенечную фату из белой бумаги и веточку флердоранжа. Стоя за дверью, я ждал, какое оно произведет впечатление. Раздался крик восторга. Все три юные дамы наполнили бокалы искристым аи и выпили за мое здоровье. Я это слышал - я слышал, как мисс говорила обо мне, как она сказала: "Передайте мосье Мироболану, что мы благодарим его - восхищены им - любим его!" Я еле устоял на ногах. Могу ли я сомневаться, что после этого молодой артист стал не безразличен английской мисс? Я скромен, но зеркало говорит мне, что я не урод. В этом убедили меня и другие победы.
- Опасный человек! - воскликнула модистка.
- Белокурые дочери Альбиона не видят в скучных обитателях своего острова туманов ничего, что могло бы сравниться с живостью и пылкостью детей юга. Мы привозим с собой свое солнце. Мы, французы, привыкли побеждать. Если бы не эта сердечная привязанность и не мое решение жениться на Anglaise, неужели я остался бы на этом острове (впрочем, не вовсе неблагодарном, поскольку я нашел здесь нежную мать в лице почтенной мадам Фрибсби), на этом острове, в этом семействе? Мой гений угас бы среди этих грубых людей, поэзия моего искусства недоступна этим плотоядным островитянам. Да, мужчины здесь мерзки, но женщины... женщины, дорогая Фрибсби, не скрою, обворожительны! Я дал себе слово жениться на Anglaise; и раз я не могу, по обычаю вашей страны, пойти на рынок и купить себе жену, я решил последовать другому вашему обычаю и бежать в Гретна-Грин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136