Только вчера я видел одну молодую еврейку с ребенком на коленях, и лицо ее излучало на ребенка такой ангельский свет, что казалось, и мать и дитя окружены были золотым ореолом. Право же, я готов был пасть перед ней на колени и поклоняться божественной благости, наделившей нас родительским чувством, которое началось, когда появились на земле люди, и освящает всю историю рода человеческого.
Что касается до Артура Пенденниса, то хотя при виде Умершего отца он, вероятно, испытал сильное потрясение и, несомненно, жалел о его смерти, однако же я подозреваю, что уже в первую минуту горя, когда он обнимал свою мать, и нежно утешал ее, и обещал всю жизнь ее любить, - уже тогда в душе его поднималось тайное ликование и торжество. Отныне он сам - хозяин и повелитель. Он - Пенденнис; а все вокруг - его покорные слуги.
- Ты меня никогда не прогонишь? - спросила маленькая Лора, вприпрыжку поспевая за ним и цепляясь за его руку. - Ты не ушлешь меня в школу, Артур?
Артур поцеловал ее и погладил по головке. Нет, в школу она не поедет. О том же, чтобы ему самому возвратиться в школу, не могло быть и речи. С этой полосой в его жизни покончено. Посреди всеобщего горя и пока тело его отца еще лежало в доме, он нашел время решить, что впредь все дни будут у него каникулами, что он будет вставать, когда вздумается, и не станет больше сносить грубого обращения учителя, словом - принял сотню всяких решений на будущее. Как непоследовательны наши мысли! И как быстро их порождают наши желания! Когда он за руку с Лорой вошел в кухню по пути на псарню, на птичник и в прочие с детства им любимые места, там оказались в сборе все слуги и работники с женами, и Салли Поттер, что носила мешок с почтой в Клеверинг, и подручный пекаря из Клеверинга - все они в торжественном молчании пили пиво по случаю печального события, и все встали при его появлении и приветствовали его поклонами и реверансами. Он вспомнил, что на прошлых вакациях они так не поступали, и испытал неописуемое удовольствие. Кухарка вскричала: "О господи! - и добавила шепотом: - Ох, и вырос же мистер Артур!" Конюх Томас, поднесший было кружку к губам, в испуге поставил ее обратно на стол, завидев хозяина. Хозяин Томаса не преминул оценить эту честь. На псарне Флора стала тыкаться носом ему в жилет, а Понто - рваться с цепи, и Пен унимал собак тоном покровительственным и снисходительным. А потом он пошел с Лорой смотреть ее кур, побывал в свинарнике, в фруктовом саду и на маслобойне; и, возможно, покраснел при мысли, что только на прошлых каникулах оборвал самую большую яблоню и получил нагоняй от скотницы за то, что тайком напился сливок.
Джон Пенденнис, эсквайр, "в прошлом выдающийся врач в Бате, а затем видный мировой судья, милостивый помещик и жертвователь на многие благотворительные и общественные нужды в этой округе и во всем графстве", удостоился, по словам пономаря, самых пышных похорон, какие видели в монастырской церкви Клеверинг Сент-Мэри с тех пор, как здесь был погребен сэр Роджер Клеверинг. Над фамильной скамьей в церкви прибили красивую мраморную доску, с которой взята вышеприведенная надпись. На ней и теперь еще виден герб Пенденнисов - орел, глядящий на солнце, и девиз: "Nec tenui penna" "Могучим крылом" (лат.).. Пастор Портмен в воскресной своей проповеди очень красиво и трогательно назвал покойного "наш дорогой, преставившийся брат", и на престол взошел его наследник Артур Пенденнис.
Глава III,
в которой Пенденнис еще очень, очень молод
Артур, как мы уже сказали, вступил на престол шестнадцати лет; фигурой он был (ибо художник, которому предстоит иллюстрировать эту книгу, с портретами справляется неважно и ему нипочем не изобразить моего друга), фигурой он был, по словам своих товарищей, коротышка, а по словам своей мамаши - складненький. Волосы у него были здорового каштанового цвета, на солнце отливавшего золотом; лицо круглое, румяное, веснушчатое и приветливое; бачки - определенно рыжеватые; короче говоря, не будучи красавцем, он глядел на вас так открыто, добродушно и ласково и так весело смеялся своими честными синими глазами, что становилось понятно, почему миссис Пенденние считала, будто им должно гордиться все графство. В шестнадцать лет он был пяти с половиной футов ростом, а к восемнадцати вырос до пяти футов и восьми дюймов, на каковой высоте и остановился. Но мать не уставала этому дивиться. Он был на три дюйма выше своего отца. Возможно ли такое - на три дюйма перерасти мистера Пенденниса!
Можете не сомневаться - в школу он больше не поехал; тамошняя дисциплина была ему не по душе, дома он себя чувствовал куда лучше. Вопрос этот подвергся обсуждению, и майор высказался в том смысле, что племяннику его следует возвратиться в школу. Почтенный доктор тоже заявил в своем письме, что для успеха в жизни Артуру необходимо основательно проштудировать греческих трагиков; но Пен ловко сумел внушить матери, что школа Серых монахов - опасное место, а некоторые мальчики там - буяны и очень распущенные, и робкая эта душа с перепугу согласилась оставить его дома.
Тогда майор Пенденнис предложил использовать свое знакомство с его королевским высочеством главнокомандующим, который был к нему очень расположен, и купить Пену офицерский чин в гвардейской пехоте. Сердце у Пена радостно забилось: ведь он, когда ездил в гости к дядюшке, слышал как-то в воскресенье военный оркестр перед Сент-Джеймским дворцом. Он своими глазами видел, как Том Рахитс, который в школе носил такую тесную курточку и панталоны, что старшие ученики просто не могли не поднимать его на смех, он видел, как этот самый Рахите, в алом с золотом мундире и высоченной медвежьей шапке, сгибался под тяжестью полкового знамени. Том узнал его и приветствовал покровительственным кивком. Том, этот щенок, которого он только в прошлой четверти; огрел по спине хоккейной клюшкой, - и вот он, пожалуйста, стоит посреди площади, отдавая честь флагу своего отечества, окруженный штыками, перевязями и алыми мундирами, и при оглушительных звуках труб и тарелок без стеснения беседует с верзилами-военными в эспаньолках и медалях за Ватерлоо. Чего бы не дал Пен, чтобы вступить в военную службу!
Но когда он изложил этот план своей матери, лицо Элен Пенденнис исказилось от тревоги и страха. Пусть другие с ней не согласны, сказала она, но, по ее мнению, стать профессиональным военным - это не по-христиански. Мистер Пенденнис никогда, никогда не разрешил бы сыну вступить в армию. Да и для нее это было бы страшным несчастьем. Пен скорее отрезал бы себе нос и уши, нежели преднамеренно сделал свою мать несчастной; по великодушию своему, он готов был подарить что угодно и кому угодно, а посему немедля преподнес в подарок матери свою мечту о красном мундире и эполетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Что касается до Артура Пенденниса, то хотя при виде Умершего отца он, вероятно, испытал сильное потрясение и, несомненно, жалел о его смерти, однако же я подозреваю, что уже в первую минуту горя, когда он обнимал свою мать, и нежно утешал ее, и обещал всю жизнь ее любить, - уже тогда в душе его поднималось тайное ликование и торжество. Отныне он сам - хозяин и повелитель. Он - Пенденнис; а все вокруг - его покорные слуги.
- Ты меня никогда не прогонишь? - спросила маленькая Лора, вприпрыжку поспевая за ним и цепляясь за его руку. - Ты не ушлешь меня в школу, Артур?
Артур поцеловал ее и погладил по головке. Нет, в школу она не поедет. О том же, чтобы ему самому возвратиться в школу, не могло быть и речи. С этой полосой в его жизни покончено. Посреди всеобщего горя и пока тело его отца еще лежало в доме, он нашел время решить, что впредь все дни будут у него каникулами, что он будет вставать, когда вздумается, и не станет больше сносить грубого обращения учителя, словом - принял сотню всяких решений на будущее. Как непоследовательны наши мысли! И как быстро их порождают наши желания! Когда он за руку с Лорой вошел в кухню по пути на псарню, на птичник и в прочие с детства им любимые места, там оказались в сборе все слуги и работники с женами, и Салли Поттер, что носила мешок с почтой в Клеверинг, и подручный пекаря из Клеверинга - все они в торжественном молчании пили пиво по случаю печального события, и все встали при его появлении и приветствовали его поклонами и реверансами. Он вспомнил, что на прошлых вакациях они так не поступали, и испытал неописуемое удовольствие. Кухарка вскричала: "О господи! - и добавила шепотом: - Ох, и вырос же мистер Артур!" Конюх Томас, поднесший было кружку к губам, в испуге поставил ее обратно на стол, завидев хозяина. Хозяин Томаса не преминул оценить эту честь. На псарне Флора стала тыкаться носом ему в жилет, а Понто - рваться с цепи, и Пен унимал собак тоном покровительственным и снисходительным. А потом он пошел с Лорой смотреть ее кур, побывал в свинарнике, в фруктовом саду и на маслобойне; и, возможно, покраснел при мысли, что только на прошлых каникулах оборвал самую большую яблоню и получил нагоняй от скотницы за то, что тайком напился сливок.
Джон Пенденнис, эсквайр, "в прошлом выдающийся врач в Бате, а затем видный мировой судья, милостивый помещик и жертвователь на многие благотворительные и общественные нужды в этой округе и во всем графстве", удостоился, по словам пономаря, самых пышных похорон, какие видели в монастырской церкви Клеверинг Сент-Мэри с тех пор, как здесь был погребен сэр Роджер Клеверинг. Над фамильной скамьей в церкви прибили красивую мраморную доску, с которой взята вышеприведенная надпись. На ней и теперь еще виден герб Пенденнисов - орел, глядящий на солнце, и девиз: "Nec tenui penna" "Могучим крылом" (лат.).. Пастор Портмен в воскресной своей проповеди очень красиво и трогательно назвал покойного "наш дорогой, преставившийся брат", и на престол взошел его наследник Артур Пенденнис.
Глава III,
в которой Пенденнис еще очень, очень молод
Артур, как мы уже сказали, вступил на престол шестнадцати лет; фигурой он был (ибо художник, которому предстоит иллюстрировать эту книгу, с портретами справляется неважно и ему нипочем не изобразить моего друга), фигурой он был, по словам своих товарищей, коротышка, а по словам своей мамаши - складненький. Волосы у него были здорового каштанового цвета, на солнце отливавшего золотом; лицо круглое, румяное, веснушчатое и приветливое; бачки - определенно рыжеватые; короче говоря, не будучи красавцем, он глядел на вас так открыто, добродушно и ласково и так весело смеялся своими честными синими глазами, что становилось понятно, почему миссис Пенденние считала, будто им должно гордиться все графство. В шестнадцать лет он был пяти с половиной футов ростом, а к восемнадцати вырос до пяти футов и восьми дюймов, на каковой высоте и остановился. Но мать не уставала этому дивиться. Он был на три дюйма выше своего отца. Возможно ли такое - на три дюйма перерасти мистера Пенденниса!
Можете не сомневаться - в школу он больше не поехал; тамошняя дисциплина была ему не по душе, дома он себя чувствовал куда лучше. Вопрос этот подвергся обсуждению, и майор высказался в том смысле, что племяннику его следует возвратиться в школу. Почтенный доктор тоже заявил в своем письме, что для успеха в жизни Артуру необходимо основательно проштудировать греческих трагиков; но Пен ловко сумел внушить матери, что школа Серых монахов - опасное место, а некоторые мальчики там - буяны и очень распущенные, и робкая эта душа с перепугу согласилась оставить его дома.
Тогда майор Пенденнис предложил использовать свое знакомство с его королевским высочеством главнокомандующим, который был к нему очень расположен, и купить Пену офицерский чин в гвардейской пехоте. Сердце у Пена радостно забилось: ведь он, когда ездил в гости к дядюшке, слышал как-то в воскресенье военный оркестр перед Сент-Джеймским дворцом. Он своими глазами видел, как Том Рахитс, который в школе носил такую тесную курточку и панталоны, что старшие ученики просто не могли не поднимать его на смех, он видел, как этот самый Рахите, в алом с золотом мундире и высоченной медвежьей шапке, сгибался под тяжестью полкового знамени. Том узнал его и приветствовал покровительственным кивком. Том, этот щенок, которого он только в прошлой четверти; огрел по спине хоккейной клюшкой, - и вот он, пожалуйста, стоит посреди площади, отдавая честь флагу своего отечества, окруженный штыками, перевязями и алыми мундирами, и при оглушительных звуках труб и тарелок без стеснения беседует с верзилами-военными в эспаньолках и медалях за Ватерлоо. Чего бы не дал Пен, чтобы вступить в военную службу!
Но когда он изложил этот план своей матери, лицо Элен Пенденнис исказилось от тревоги и страха. Пусть другие с ней не согласны, сказала она, но, по ее мнению, стать профессиональным военным - это не по-христиански. Мистер Пенденнис никогда, никогда не разрешил бы сыну вступить в армию. Да и для нее это было бы страшным несчастьем. Пен скорее отрезал бы себе нос и уши, нежели преднамеренно сделал свою мать несчастной; по великодушию своему, он готов был подарить что угодно и кому угодно, а посему немедля преподнес в подарок матери свою мечту о красном мундире и эполетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136