а потом, воротившись к столу, удобно уселась, оправила юбки и спросила у отца самым своим домашним ирландским голосом:
- Вы зачем это, папаша, вытащили письма и стихи мистера Артура? Неужто захотели перечитывать эту чепуху?
- Ох, Эмили! - вскричал капитан. - Бедная моя! Этот юноша, которого я любил, как родного сына, оказался гнусным обманщиком. - И он обратил трагический взор на мистера Бауза, а тот, в свою очередь, с некоторой тревогой поглядел на мисс Костиган.
- Это он-то? Полноте! - сказала она. - Он, бедняжка, еще глупенький. Вы разве не знаете - все мальчики любят писать стихи.
- Он прокрался к нашему очагу, как змея, он втерся в нашу семью, как предатель! - воскликнул капитан. - Говорю тебе, он самый настоящий самозванец.
- Что же он такого сделал, папаша? - спросила Эмили.
- Сделал?! Он вероломно обманул нас. Он играл твоей любовью, он оскорбил меня в моих лучших чувствах. Выставлял себя богачом, а сам, оказывается, вроде нищего! Я ли тебе не говорил, что у него две тысячи годового дохода? А у него шиш в кармане, только то и тратит, что ему мать дает; а она и сама-то еще молодая, может снова замуж выйти и проживет, чего доброго, до ста лет, и доходу у нее всего пятьсот фунтов. Как он смел предлагать тебе сделаться членом семьи, которая тебя и обеспечить не может? Ты злодейски обманута, Милли, и сдается мне, тут не обошлось без козней дядюшки, этого негодяя в парике.
- Этого старого комплиментщика? А что он сделал, папаша? - осведомилась Эмили все так же спокойно.
Костиган рассказал, как после ее ухода майор Пенденнис на свой медоточивый лондонский манер сообщил ему, что у юного Артура нет никакого состояния, и предлагал ему (Костигану) пойти к стряпчему ("Знает ведь, мерзавец, что у них мой вексель и я не стану туда соваться", - заметил он в скобках) и посмотреть завещание Артурова отца; и, наконец, что эти двое бессовестно его надули и что он твердо решил: либо быть свадьбе, либо им обоим несдобровать.
Милли терла белые атласные туфли с видом очень сосредоточенным и задумчивым.
- Раз у него нет денег, папаша, так и выходить за него ни к чему, наставительно произнесла она.
- Так зачем же он, злодей этакий, выставлял себя богачом? - не унимался Костиган.
- Он, бедненький, всегда говорил, что у него ничего нет, - отвечала девушка. - Это вы, папаша, твердили мне про его богатство и велели за него идти.
- Ему следовало говорить без обиняков и точно назвать свой доход. Ежели молодой человек ездит на чистокровной кобыле и дарит браслеты да шали, значит, он богат, а не то так обманщик. А что до дядюшки, так дай срок, я еще сорву с него парик. Вот Бауз сейчас отнесет ему письмо и скажет ему это самое. Честью клянусь, либо будет свадьба, либо он выйдет к барьеру как мужчина, либо я дерну его за нос перед гостиницей или на дорожке Фэрокс-Парка, на глазах у всего графства, честью клянусь.
- Честью клянусь, посылайте кого-нибудь другого, - смеясь, возразил Бауз. - Я, капитан, не охотник до драк, я скрипач.
- Вы малодушный человек, сэр! - воскликнул генерал. - Хорошо же, если всем безразлично, что меня оскорбляют, я сам буду своим секундантом. И я прихвачу пистолеты и застрелю его в кофейне "Джорджа".
- Так, значит, у бедного Артура нет денег? - жалостно вздохнула мисс Костиган. - Бедный мальчик, а он был славный: сумасброд, конечно, и чепухи много болтал со своими стихами да поэзией, а все-таки добрый и смелый, он мне нравился... и я ему нравилась, - добавила она тихо, не переставая тереть туфлю.
- Что же вы за него не идете, раз он вам так правится? - спросил Бауз не без злости. - Он моложе вас всего на каких-нибудь десять лет. Может, его матушка сменит гнев на милость, и тогда вы будете жить в Фэрокс-Парке и есть досыта. Почему бы вам не сделаться леди? Я бы по-прежнему играл на скрипке, а генерал стал бы жить на свою пенсию. Почему вы за него не идете? Вы же ему нравитесь.
- Есть и еще кое-кто, кому я нравлюсь, и тоже без денег, Бауз, только лет побольше, - наставительно произнесла мисс Милли.
- Верно, черт возьми, - с горечью подтвердил Бауз. - И лет побольше, и денег нет, а уж ума и подавно.
- Дураки бывают и старые и молодые. Я от вас это сколько раз слышала, чудак вы этакий, - сказала гордая красавица, бросив на него понимающий взгляд. - Раз Пенденнису не на что жить, о замужестве и разговору быть не может. Вот вам и весь сказ.
- А мальчик? - спросил Бауз. - Ей-богу, мисс Костиган, вы готовы выкинуть человека, как рваную перчатку.
- Что-то вы мудрите, Бауз, - невозмутимо отвечала мисс Фодерингэй, принимаясь за вторую туфлю. - Будь у него хоть половина тех двух тысяч, что ему подарил мой папаша, или хоть четверть, я бы за него пошла. Но что проку связываться с нищим? Мы и без того бедны. И зачем мне переезжать в дом к какой-то старой леди, когда она, может быть, и сердитая, и скупая, и стала бы попрекать меня каждым куском? (Время обедать, а Сьюки еще и на стол не накрыла!) А подумайте, - добавила мисс Костиган без тени жеманства, - вдруг прибавление семейства, что тогда? Да мы бы и того не имели, что сейчас имеем.
- Золотые твои слова, Милли, голубка, - поддакнул капитан.
- Ну вот и конец разговорам про миссис Артур Пенденнис из Фэрокс-Парка, супругу члена парламента, - сказала Милли, смеясь. - И не будет ни кареты, ни лошадей, про которые вы все толковали, папаша. Но это уж вы всегда так. Стоит мужчине на меня посмотреть, и вы воображаете, что он мечтает на мне жениться, а если на нем хороший сюртук, вы воображаете, что он богат, как Кроз.
- Как Крез, - поправил мистер Бауз.
- Извольте, пусть будет по-вашему. Я о том говорю, что папаша за последние восемь лет уже раз двадцать выдавал меня замуж. Разве не должна я была стать миледи Полдуди, владетельницей замка Устритаун? А в Портсмуте был моряк, капитан, а в Нориче старый лекарь, а здесь, прошедший год, проповедник-методист, да мало ли еще их было? И как вы ни старайтесь, а скорее всего я так до самой смерти и останусь Милли Костиган. Так, значит, у Артура нет денег? Бедный мальчик! Оставайтесь с нами обедать, Бауз: будет мясной пудинг, прямо объеденье.
"Неужто она уже спелась с сэром Дерби Дубсом? - подумал Бауз, непрестанно следивший за ней и взглядом и мыслями. - Женские уловки непостижимы, но навряд ли она так легко отпустила бы этого мальчика, не будь у нее на примете кого-нибудь другого".
Читатель, верно, заметил, что мисс Фодерингэй, хоть и не отличалась разговорчивостью и отнюдь не блистала в беседах о поэзии, литературе и изящных искусствах, в домашнем кругу рассуждала без стеснения и даже вполне здраво. Романтической девицей ее не назовешь; и в литературе она была не так чтобы сильна: с того дня, как она оставила сцену, она не прочла ни строчки Шекспира, да и в ту пору, когда украшала собою подмостки, ничего в нем не смыслила;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
- Вы зачем это, папаша, вытащили письма и стихи мистера Артура? Неужто захотели перечитывать эту чепуху?
- Ох, Эмили! - вскричал капитан. - Бедная моя! Этот юноша, которого я любил, как родного сына, оказался гнусным обманщиком. - И он обратил трагический взор на мистера Бауза, а тот, в свою очередь, с некоторой тревогой поглядел на мисс Костиган.
- Это он-то? Полноте! - сказала она. - Он, бедняжка, еще глупенький. Вы разве не знаете - все мальчики любят писать стихи.
- Он прокрался к нашему очагу, как змея, он втерся в нашу семью, как предатель! - воскликнул капитан. - Говорю тебе, он самый настоящий самозванец.
- Что же он такого сделал, папаша? - спросила Эмили.
- Сделал?! Он вероломно обманул нас. Он играл твоей любовью, он оскорбил меня в моих лучших чувствах. Выставлял себя богачом, а сам, оказывается, вроде нищего! Я ли тебе не говорил, что у него две тысячи годового дохода? А у него шиш в кармане, только то и тратит, что ему мать дает; а она и сама-то еще молодая, может снова замуж выйти и проживет, чего доброго, до ста лет, и доходу у нее всего пятьсот фунтов. Как он смел предлагать тебе сделаться членом семьи, которая тебя и обеспечить не может? Ты злодейски обманута, Милли, и сдается мне, тут не обошлось без козней дядюшки, этого негодяя в парике.
- Этого старого комплиментщика? А что он сделал, папаша? - осведомилась Эмили все так же спокойно.
Костиган рассказал, как после ее ухода майор Пенденнис на свой медоточивый лондонский манер сообщил ему, что у юного Артура нет никакого состояния, и предлагал ему (Костигану) пойти к стряпчему ("Знает ведь, мерзавец, что у них мой вексель и я не стану туда соваться", - заметил он в скобках) и посмотреть завещание Артурова отца; и, наконец, что эти двое бессовестно его надули и что он твердо решил: либо быть свадьбе, либо им обоим несдобровать.
Милли терла белые атласные туфли с видом очень сосредоточенным и задумчивым.
- Раз у него нет денег, папаша, так и выходить за него ни к чему, наставительно произнесла она.
- Так зачем же он, злодей этакий, выставлял себя богачом? - не унимался Костиган.
- Он, бедненький, всегда говорил, что у него ничего нет, - отвечала девушка. - Это вы, папаша, твердили мне про его богатство и велели за него идти.
- Ему следовало говорить без обиняков и точно назвать свой доход. Ежели молодой человек ездит на чистокровной кобыле и дарит браслеты да шали, значит, он богат, а не то так обманщик. А что до дядюшки, так дай срок, я еще сорву с него парик. Вот Бауз сейчас отнесет ему письмо и скажет ему это самое. Честью клянусь, либо будет свадьба, либо он выйдет к барьеру как мужчина, либо я дерну его за нос перед гостиницей или на дорожке Фэрокс-Парка, на глазах у всего графства, честью клянусь.
- Честью клянусь, посылайте кого-нибудь другого, - смеясь, возразил Бауз. - Я, капитан, не охотник до драк, я скрипач.
- Вы малодушный человек, сэр! - воскликнул генерал. - Хорошо же, если всем безразлично, что меня оскорбляют, я сам буду своим секундантом. И я прихвачу пистолеты и застрелю его в кофейне "Джорджа".
- Так, значит, у бедного Артура нет денег? - жалостно вздохнула мисс Костиган. - Бедный мальчик, а он был славный: сумасброд, конечно, и чепухи много болтал со своими стихами да поэзией, а все-таки добрый и смелый, он мне нравился... и я ему нравилась, - добавила она тихо, не переставая тереть туфлю.
- Что же вы за него не идете, раз он вам так правится? - спросил Бауз не без злости. - Он моложе вас всего на каких-нибудь десять лет. Может, его матушка сменит гнев на милость, и тогда вы будете жить в Фэрокс-Парке и есть досыта. Почему бы вам не сделаться леди? Я бы по-прежнему играл на скрипке, а генерал стал бы жить на свою пенсию. Почему вы за него не идете? Вы же ему нравитесь.
- Есть и еще кое-кто, кому я нравлюсь, и тоже без денег, Бауз, только лет побольше, - наставительно произнесла мисс Милли.
- Верно, черт возьми, - с горечью подтвердил Бауз. - И лет побольше, и денег нет, а уж ума и подавно.
- Дураки бывают и старые и молодые. Я от вас это сколько раз слышала, чудак вы этакий, - сказала гордая красавица, бросив на него понимающий взгляд. - Раз Пенденнису не на что жить, о замужестве и разговору быть не может. Вот вам и весь сказ.
- А мальчик? - спросил Бауз. - Ей-богу, мисс Костиган, вы готовы выкинуть человека, как рваную перчатку.
- Что-то вы мудрите, Бауз, - невозмутимо отвечала мисс Фодерингэй, принимаясь за вторую туфлю. - Будь у него хоть половина тех двух тысяч, что ему подарил мой папаша, или хоть четверть, я бы за него пошла. Но что проку связываться с нищим? Мы и без того бедны. И зачем мне переезжать в дом к какой-то старой леди, когда она, может быть, и сердитая, и скупая, и стала бы попрекать меня каждым куском? (Время обедать, а Сьюки еще и на стол не накрыла!) А подумайте, - добавила мисс Костиган без тени жеманства, - вдруг прибавление семейства, что тогда? Да мы бы и того не имели, что сейчас имеем.
- Золотые твои слова, Милли, голубка, - поддакнул капитан.
- Ну вот и конец разговорам про миссис Артур Пенденнис из Фэрокс-Парка, супругу члена парламента, - сказала Милли, смеясь. - И не будет ни кареты, ни лошадей, про которые вы все толковали, папаша. Но это уж вы всегда так. Стоит мужчине на меня посмотреть, и вы воображаете, что он мечтает на мне жениться, а если на нем хороший сюртук, вы воображаете, что он богат, как Кроз.
- Как Крез, - поправил мистер Бауз.
- Извольте, пусть будет по-вашему. Я о том говорю, что папаша за последние восемь лет уже раз двадцать выдавал меня замуж. Разве не должна я была стать миледи Полдуди, владетельницей замка Устритаун? А в Портсмуте был моряк, капитан, а в Нориче старый лекарь, а здесь, прошедший год, проповедник-методист, да мало ли еще их было? И как вы ни старайтесь, а скорее всего я так до самой смерти и останусь Милли Костиган. Так, значит, у Артура нет денег? Бедный мальчик! Оставайтесь с нами обедать, Бауз: будет мясной пудинг, прямо объеденье.
"Неужто она уже спелась с сэром Дерби Дубсом? - подумал Бауз, непрестанно следивший за ней и взглядом и мыслями. - Женские уловки непостижимы, но навряд ли она так легко отпустила бы этого мальчика, не будь у нее на примете кого-нибудь другого".
Читатель, верно, заметил, что мисс Фодерингэй, хоть и не отличалась разговорчивостью и отнюдь не блистала в беседах о поэзии, литературе и изящных искусствах, в домашнем кругу рассуждала без стеснения и даже вполне здраво. Романтической девицей ее не назовешь; и в литературе она была не так чтобы сильна: с того дня, как она оставила сцену, она не прочла ни строчки Шекспира, да и в ту пору, когда украшала собою подмостки, ничего в нем не смыслила;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136