— Все в порядке. — И, переведя дыхание, решительно тряхнула головой. — Уже лучше. Теперь давайте ваши щекотливые вопросы. — Она снова ободряюще тряхнула головой, как бы подтверждая, что с ней действительно все в порядке.
— Ладно. — Он взглянул на середину стола, расчищенную им от бумаг. Пустое место выглядело так же уныло и обреченно, как и та мысль, которая владела сейчас Палмером. Почти машинально он сдвинул несколько случайных бумаг, заполняя пустоту.
— Моя идея кажется мне настолько хитрой и настолько безрассудной, что я не уверен — в здравом ли я уме, даже только допуская ее.
— Попробуйте на мне.
— Вы, пожалуй, единственный человек, на ком я отваживаюсь проверить ее правильность! — Он медленно провел рукой по лицу. — Какова будет ваша реакция, если вы услышите, что ДжетТех пытается вести переговоры о займе у нас необыкновенно большой суммы по низкой процентной ставке и на очень длительный срок?
— Насколько велика сумма?
— Ради вас же самой я не могу назвать вам ни сумму, ни процентную ставку. Вы понимаете?
— Да. Меня нельзя обвинить в разбалтывании того, чего я не знаю.
— Вот именно.
— Ну, тогда я бы предположила, судя по вашему разговору с Гарри Элдером, что они и не собирались получить этот заем.
— Так какой была бы ваша реакция?
— Я бы…— Она как-то растерянно посмотрела на него. Ее глаза медленно расширились, а рот полуоткрылся. — Я спросила бы себя…— Она покачала головой:— Нет.
— Продолжайте.
— Я спросила бы себя о Джо Лумисе, — сказала наконец Вирджиния высоким изумленным тоном. — Я спросила бы, что означает тот факт, что Лумис одновременно и за Джет-Тех, и за билль об отделениях сберегательных банков?
— И что вы ответили бы себе? — спросил Палмер.
— Я… я не знаю. Действительно, не знаю.
— Я тоже. — В огромном кабинете голос Палмера прозвучал мрачно. Он кашлянул. — Пока не знаю, — добавил он. Слова отдались приглушенным эхом в дальнем углу громадной комнаты. После долгого молчания Вирджиния встала. Ее лицо почти ничего не выражало, так, словно ничего не было сказано. Тем не менее Палмер угадал в этом нечто другое — нарочитую безучастность, демонстративно подчеркивающую, будто ничего не случилось. Бальзам на рану. Он слегка улыбнулся, и это движение почти болезненно растянуло его губы.
— Итак, — произнес он, просто чтобы сказать что-нибудь.
— Могу я помочь вам своими ответами? — спросила она.
— Пока нет. Вы, впрочем, уже помогли.
— Я хочу вам помочь.
— Я еще попрошу вас. Не беспокойтесь.
— Вы обещаете?
— Да, — заверил он ее.
— Тогда я возвращаюсь к своей машинке, — сказала она, — Ах да…
— Да?
Она сунула руку за ворот своего платья. — Здесь кое-что есть, — сказала она. — Вот. Это ваше. — Она вытащила его потерянную булавку и протянула ему.
— Бог ты мой! — Он взял булавку. — Спасибо.
Она кивнула:
— Я хотела оставить ее у себя.
— Только не там. Вы могли уколоться.
Она опять кивнула:
— Я знаю. — Она медленно повернулась и пошла к двери. — Напороться, так будет точнее. — Открыла дверь и вышла.
Глава тридцать вторая
Только к полудню секретарша Палмера наконец нашла Бэркхардта.
— Лэйн, — сказал Палмер в трубку, — давайте позавтракаем вместе.
— Я в другом конце города, Вуди.
— Я встречу вас там.
— Я не хочу заставлять тебя так далеко тащиться, Вуди.
— Ничего. — Палмер взглянул на пальцы своей левой руки, катающие галстучную булавку взад и вперед. — Через полчаса? Бэркхардт мгновение колебался.
— Тогда я сам приеду.
— Как вам угодно.
— 12.40. «Юнион лиг».
— Нет, — возразил Палмер, — какое-нибудь место, не забитое финансовыми типами.
— Секреты?
— Ничего определенного, — уверил его Палмер. — Что-то вроде отчета о текущих делах. Ближайшие несколько недель я буду в разъездах и хотел бы с вами посоветоваться кое о чем.
— Вуди, ты не нуждаешься ни в каких моих советах, ты знаешь это сам.
— Давайте встретимся в стороне от проторенной дороги. На Второй авеню, по-моему, в районе сороковых улиц есть ресторанчик, где можно закусить.
— Это уже так далеко от проторенной дороги, что дальше некуда, — сказал Бэркхардт. — Ладно, Вуди. Кажется, ты так и не перерос эту чепуху детективных романов.
— А кто-нибудь перерос? — спросил Палмер. Он опустил трубку прежде, чем Бэркхардт смог ответить. Нажал на кнопку городского телефона, узнал в справочной номер ресторана, позвонил и заказал столик.
Посмотрел на часы, увидел, что у него еще много времени, и откинулся в кресле. Слишком много времени, подумал он. У него было особое ощущение напряженности перед боем — обостренная реакция на окружающее, серии бесцельных, незначительных действий — отвлекающий маневр, что угодно, лишь бы удержать мысль от рывка вперед. Он кинул на стол булавку и следил за тем, как белый шарик-головка, быстро поворачиваясь, описывает широкую дугу. Затем он подтолкнул ее, наблюдая, как она снова начала вращаться.
С самого утра Палмер размышлял, правильно ли он сделает, если прямо выложит Бэркхардту свои подозрения. Много ли уже знает стреляный воробей? Если он еще ничего не знает, приведет ли его в ярость неожиданное сообщение, побудит ли к какому-нибудь действию, способному лишь повредить делу. Если же Бэркхардт что-то знает или чувствует, лишат ли его присутствия духа подозрения Палмера? Или же они покажутся ему высосанными из пальца и настроят его против Палмера?
Конечно, они выглядят неправдоподобно, настолько неправдоподобно, насколько это вообще возможно, и все же в них был смысл, убедился теперь Палмер. Да, самое ужасное, что в них все-таки был смысл.
Палмер взял булавку и попытался решить, что же с ней делать. Точно такая же была воткнута в его галстук. Можно положить лишнюю в стол или в карман. Или же просто выбросить в корзину. Почему бы и нет? Всего лишь кусочек металла с крошечной керамической круглой головкой. Неужели он настолько глуп, чтобы хранить эту булавку как память? Господи! Он же перепутает ее с другими булавками, и получится абсолютная нелепость. А она хотела сохранить ее. Зачем ей это?
Палмер опустил булавку в нагрудный карман и поднялся. Он быстро подошел к огромному окну и посмотрел на солнечный зимний пейзаж. Сентрал-парк, даже с обнаженными деревьями, выглядел спокойным и опрятным и таким идеально естественным, каким может быть только произведение рук человеческих. Некоторое время Палмер наблюдал за высокой блондинкой в яркокрасном пальто, которая вышла из магазина «Бонвит» и направилась к «Плаза». На этом расстоянии она казалась ростом около 180 сантиметров. Если бы не цвет пальто, это могла быть Эдис. У нее был такой же стремительный шаг борзой и светлые волосы, как у Эдис, и тот же угловатый взмах рук. Выглядела она в высшей степени привлекательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
— Ладно. — Он взглянул на середину стола, расчищенную им от бумаг. Пустое место выглядело так же уныло и обреченно, как и та мысль, которая владела сейчас Палмером. Почти машинально он сдвинул несколько случайных бумаг, заполняя пустоту.
— Моя идея кажется мне настолько хитрой и настолько безрассудной, что я не уверен — в здравом ли я уме, даже только допуская ее.
— Попробуйте на мне.
— Вы, пожалуй, единственный человек, на ком я отваживаюсь проверить ее правильность! — Он медленно провел рукой по лицу. — Какова будет ваша реакция, если вы услышите, что ДжетТех пытается вести переговоры о займе у нас необыкновенно большой суммы по низкой процентной ставке и на очень длительный срок?
— Насколько велика сумма?
— Ради вас же самой я не могу назвать вам ни сумму, ни процентную ставку. Вы понимаете?
— Да. Меня нельзя обвинить в разбалтывании того, чего я не знаю.
— Вот именно.
— Ну, тогда я бы предположила, судя по вашему разговору с Гарри Элдером, что они и не собирались получить этот заем.
— Так какой была бы ваша реакция?
— Я бы…— Она как-то растерянно посмотрела на него. Ее глаза медленно расширились, а рот полуоткрылся. — Я спросила бы себя…— Она покачала головой:— Нет.
— Продолжайте.
— Я спросила бы себя о Джо Лумисе, — сказала наконец Вирджиния высоким изумленным тоном. — Я спросила бы, что означает тот факт, что Лумис одновременно и за Джет-Тех, и за билль об отделениях сберегательных банков?
— И что вы ответили бы себе? — спросил Палмер.
— Я… я не знаю. Действительно, не знаю.
— Я тоже. — В огромном кабинете голос Палмера прозвучал мрачно. Он кашлянул. — Пока не знаю, — добавил он. Слова отдались приглушенным эхом в дальнем углу громадной комнаты. После долгого молчания Вирджиния встала. Ее лицо почти ничего не выражало, так, словно ничего не было сказано. Тем не менее Палмер угадал в этом нечто другое — нарочитую безучастность, демонстративно подчеркивающую, будто ничего не случилось. Бальзам на рану. Он слегка улыбнулся, и это движение почти болезненно растянуло его губы.
— Итак, — произнес он, просто чтобы сказать что-нибудь.
— Могу я помочь вам своими ответами? — спросила она.
— Пока нет. Вы, впрочем, уже помогли.
— Я хочу вам помочь.
— Я еще попрошу вас. Не беспокойтесь.
— Вы обещаете?
— Да, — заверил он ее.
— Тогда я возвращаюсь к своей машинке, — сказала она, — Ах да…
— Да?
Она сунула руку за ворот своего платья. — Здесь кое-что есть, — сказала она. — Вот. Это ваше. — Она вытащила его потерянную булавку и протянула ему.
— Бог ты мой! — Он взял булавку. — Спасибо.
Она кивнула:
— Я хотела оставить ее у себя.
— Только не там. Вы могли уколоться.
Она опять кивнула:
— Я знаю. — Она медленно повернулась и пошла к двери. — Напороться, так будет точнее. — Открыла дверь и вышла.
Глава тридцать вторая
Только к полудню секретарша Палмера наконец нашла Бэркхардта.
— Лэйн, — сказал Палмер в трубку, — давайте позавтракаем вместе.
— Я в другом конце города, Вуди.
— Я встречу вас там.
— Я не хочу заставлять тебя так далеко тащиться, Вуди.
— Ничего. — Палмер взглянул на пальцы своей левой руки, катающие галстучную булавку взад и вперед. — Через полчаса? Бэркхардт мгновение колебался.
— Тогда я сам приеду.
— Как вам угодно.
— 12.40. «Юнион лиг».
— Нет, — возразил Палмер, — какое-нибудь место, не забитое финансовыми типами.
— Секреты?
— Ничего определенного, — уверил его Палмер. — Что-то вроде отчета о текущих делах. Ближайшие несколько недель я буду в разъездах и хотел бы с вами посоветоваться кое о чем.
— Вуди, ты не нуждаешься ни в каких моих советах, ты знаешь это сам.
— Давайте встретимся в стороне от проторенной дороги. На Второй авеню, по-моему, в районе сороковых улиц есть ресторанчик, где можно закусить.
— Это уже так далеко от проторенной дороги, что дальше некуда, — сказал Бэркхардт. — Ладно, Вуди. Кажется, ты так и не перерос эту чепуху детективных романов.
— А кто-нибудь перерос? — спросил Палмер. Он опустил трубку прежде, чем Бэркхардт смог ответить. Нажал на кнопку городского телефона, узнал в справочной номер ресторана, позвонил и заказал столик.
Посмотрел на часы, увидел, что у него еще много времени, и откинулся в кресле. Слишком много времени, подумал он. У него было особое ощущение напряженности перед боем — обостренная реакция на окружающее, серии бесцельных, незначительных действий — отвлекающий маневр, что угодно, лишь бы удержать мысль от рывка вперед. Он кинул на стол булавку и следил за тем, как белый шарик-головка, быстро поворачиваясь, описывает широкую дугу. Затем он подтолкнул ее, наблюдая, как она снова начала вращаться.
С самого утра Палмер размышлял, правильно ли он сделает, если прямо выложит Бэркхардту свои подозрения. Много ли уже знает стреляный воробей? Если он еще ничего не знает, приведет ли его в ярость неожиданное сообщение, побудит ли к какому-нибудь действию, способному лишь повредить делу. Если же Бэркхардт что-то знает или чувствует, лишат ли его присутствия духа подозрения Палмера? Или же они покажутся ему высосанными из пальца и настроят его против Палмера?
Конечно, они выглядят неправдоподобно, настолько неправдоподобно, насколько это вообще возможно, и все же в них был смысл, убедился теперь Палмер. Да, самое ужасное, что в них все-таки был смысл.
Палмер взял булавку и попытался решить, что же с ней делать. Точно такая же была воткнута в его галстук. Можно положить лишнюю в стол или в карман. Или же просто выбросить в корзину. Почему бы и нет? Всего лишь кусочек металла с крошечной керамической круглой головкой. Неужели он настолько глуп, чтобы хранить эту булавку как память? Господи! Он же перепутает ее с другими булавками, и получится абсолютная нелепость. А она хотела сохранить ее. Зачем ей это?
Палмер опустил булавку в нагрудный карман и поднялся. Он быстро подошел к огромному окну и посмотрел на солнечный зимний пейзаж. Сентрал-парк, даже с обнаженными деревьями, выглядел спокойным и опрятным и таким идеально естественным, каким может быть только произведение рук человеческих. Некоторое время Палмер наблюдал за высокой блондинкой в яркокрасном пальто, которая вышла из магазина «Бонвит» и направилась к «Плаза». На этом расстоянии она казалась ростом около 180 сантиметров. Если бы не цвет пальто, это могла быть Эдис. У нее был такой же стремительный шаг борзой и светлые волосы, как у Эдис, и тот же угловатый взмах рук. Выглядела она в высшей степени привлекательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191