Струан поднял свой бокал:
— Ваше здоровье.
— Да, здоровье. Это хороший тост в наше злое время. Взять хотя бы малярию, да и все остальное. — Его маленькие поросячьи глазки сверкнули. — Я слышал, у вас есть друг, который заболел малярией.
— Вы знаете, где можно достать хинную корку?
Скиннер покачал головой:
— Нет, Тай-Пэн. Все, что мне доводилось читать про нее, говорит о том, что эта штука — вроде блуждающего огонька, в руки не дается. Легенда, одним словом. — Он вытащил из кармана гранки еженедельника «Ориэнтл Тайме» и протянул листы Струану: — Я тут подумал, возможно, вам захочется взглянуть на редакционную статью о сегодняшних скачках. Завтра выйдет специальный выпуск.
— Благодарю вас. Вы для этого хотели меня видеть?
— Нет, сэр. — Скиннер жадно проглотил виски и посмотрел в пустой бокал.
— Если хотите еще, наливайте, не стесняйтесь.
— Благодарю вас. — Скиннер грузно двинулся к графину, его слоновий зад и ляжки вздрагивали, как студень, при каждом шаге. — Хотел бы я иметь вашу фигуру, мистер Струан.
— Тогда не ешьте так много. Скиннер рассмеялся.
— Еда тут совершенно ни при чем. Вы либо толстый, либо нет. Это одна из тех вещей, которые Господь Бог определяет при рождении раз и навсегда. Я все время был крупным. — Он наполнил свой бокал и вернулся на место. — Вчера вечером ко мне в руки попала кое-какая информация. Не могу открыть вам источник, из которого я ее получил, но мне захотелось обсудить ее с вами, прежде чем я ее напечатаю.
Что за скелет и в чьем шкафу ты учуял своим длинным носом, мой дорогой друг, подумал Струан. Их так много, выбирай любой. Я лишь надеюсь, что ты выбрал правильный.
— «Ориэнтл Тайме» принадлежит мне, да. Насколько мне известно, только мы с вами знаем об этом. Однако я никогда не говорил вам, что публиковать, а что не публиковать. Вы редактор и издатель. Вы несете полную ответственность, и если то, что вы напечатаете, окажется клеветой, вас привлекут к суду. Привлечет любой, кто будет оклеветан.
— Да, мистер Струан. И я ценю свободу, которую вы мне предоставляете. — Его глаза, казалось, нырнули еще глубже в заплывшие жиром складки лица. — Свобода предполагает ответственность — перед самим собой, перед газетой, перед обществом. Правда, не обязательно именно в таком порядке. Но на этот раз все обстоит иначе… видите ли… как бы это сказать?.. «взрывная сила» данного известия очень велика. — Он достал обрывок бумаги. Лист был целиком испещрен скорописными значками, прочесть которые мог только он. Скиннер поднял глаза: — Договор Чуэн-пи отвергнут Короной, и Гонконг вместе с ним.
— Это какой-нибудь новый анекдот, мистер Скиннер? — Струан озабоченно подумал, насколько убедителен был Блор. Все ли ты рассчитал правильно, дружище, спросил он себя. У парня, кстати, прекрасное чувство юмора: Жеребец взял мундштук. Правда, «тяжеловоз» подошло бы больше.
— Нет, сэр, — ответил Скиннер. — Наверное, мне лучше прочитать вам. — И он прочитал вслух, почти слово в слово, то, что написал в своем письме сэр Чарльз Кросс и что Струан предложил Блору под большим секретом шепнуть на ухо Скиннеру. Струан решил, что Скиннер был как раз тем человеком, который сумеет расшевелить торговцев, пробудить в них злость и негодование, чтобы они не дали Гонконгу погибнуть, и начали — все вместе и каждый по-своему — бороться против Каннингтона, как боролись много лет назад против Ост-Индской Компании и в конце концов взяли над ней верх.
— Я в это не верю.
— Думаю, вам все-таки следует в это поверить, Тай-Пэн. — Скиннер допил свой виски. — Вы позволите?
— Конечно. Принесите сюда весь графин. Тогда вам не нужно будет ходить взад и вперед. Кто передал вам эту информацию?
— Этого я не могу вам сказать.
— А если я буду настаивать?
— Даже в этом случае. Если я назову имя, для меня как для газетчика все сразу будет кончено. Здесь затронуты очень важные принципы профессиональной этики.
— Газетчик прежде всего должен иметь газету, — без обиняков объявил Струан, испытывая его.
— Верно. В этом и заключается риск, на который я пошел, решив поговорить с вами. Но если вы и так поставите вопрос, я вам все равно ничего не скажу.
— Вы уверены, что это правда?
— Нет. Но я так думаю.
— Когда было отправлено это сообщение? — спросил Струан.
— 27 апреля.
— Вы серьезно считаете, что оно могло попасть сюда так быстро? Это просто смешно!
— Я сказал то же самое. И тем не менее я считаю, что эта информация достоверна.
— Если это так, тогда нам всем конец.
— Вполне вероятно, — ответил Скиннер.
— Не вероятно, а совершенно точно.
— Вы забываете о могуществе прессы и о том, чего могут добиться торговцы, объединив свои усилия.
— Мы недостаточно могущественны, чтобы тягаться с министром иностранных дел. Да и время против нас. Вы собираетесь напечатать это?
— Да. В свое время.
Струан покрутил в руке хрустальный бокал, наблюдая игру света в его резных гранях.
— Я бы сказал, что когда вы это сделаете, паника поднимется невиданная. И вы тут же попадете на ковер к Лонгстаффу.
— Меня это не беспокоит, мистер Струан. — Скиннер был озадачен: Струан реагировал на известие совсем не так, как он предполагал. Разве что Тай-Пэн уже и так обо всем знает, в сотый раз сказал он себе. Но тогда я не вижу никакого смысла в том, чтобы посылать ко мне Блора. Блор прибыл неделю назад, а за эту неделю Тай-Пэн вложил в Гонконг бесчисленные тысячи тэйлов. Если он знает о судьбе договора, это было бы актом маньяка-самоубийцы. Так чьим же курьером был Блор? Брока? Маловероятно. Потому что Брок тратит деньги так же безоглядно, как и Струан. Скорее всего, это генерал… или адмирал… или Монсей. Монсей! Кто, как не Монсей, имеет связи в министерских кругах? Кто, как не Монсей, ненавидит Лонгстаффа и метит на его место? Кто, как не Монсей, жизненно заинтересован в том, чтобы идея Гонконга увенчалась успехом? Потому что без сильного Гонконга Монсею не сделать карьеры в Дипломатическом Корпусе. — Похоже, что с Гонконгом покончено. Все деньги, все силы, которые вы вложили — все мы вложили — в него, смахнули в сторону, как крошки со стола.
— Гонконг нельзя оставлять. Без этого острова все порты на материковом побережье, которые мы откроем, не будут стоить выеденного яйца.
— Я знаю это, сэр. Мы все это знаем.
— Да. Но министр иностранных дел полагает иначе. Почему? Мне очень интересно знать, почему? И что мы вообще могли бы сделать в данной ситуации? Как убедить его в нашей правоте, а? Как?
Скиннер был таким же ревностным защитником новой колонии, как и Струан. Без Гонконга не будет «Благородного Дома». А, без «Благородного Дома» не будет ни еженедельника «Ориэнтл Тайме», ни работы.
— Может быть, нам и не придется ни в чем убеждать этого мерзавца, — отрывисто проговорил он, и глаза его холодно блеснули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248