Gott im Himmel, прости меня, несчастного грешника.
Струан вернулся к Мэри.
— Кто сообщил тебе о похищении, Мэри?
— Вы не знаете этого человека.
— Ты подвергаешь себя большой опасности, девочка. Получаешь информацию, а потом сама же начинаешь действовать.
— Я очень осторожна.
— Оставь Макао раз и навсегда. Избавься от той жизни, пока у тебя есть эта. Твой йосс не может длиться вечно.
— Давайте лучше поговорим о вас, Тай-Пэн. Вы не можете выставлять здесь напоказ свою любовницу.
— Она и дети будут в безопасности на борту моего клипера, а это единственное, что имеет значение.
— Только не в нашем обществе, клянусь Богом, и вы это знаете. Они уничтожат вас, Тай-Пэн, — даже вас, — если вы пойдете против их проклятых правил. Они должны будут сделать это. Она китаянка.
— Чума на них!
— Да. Но это проклятие прозвучит одиноко, а вам нужно думать о своем доме. Пока Мэй-мэй существует только для вас; им она не опасна — то, чего не видно, не существует. Я не могу давать вам советы — вы знаете это лучше, чем кто-либо, но я умоляю вас, пусть о ней никто не узнает.
— Я следовал этому правилу раньше, буду следовать ему и впредь — до тех Пор, пока им ничто не угрожает. Я обязан тебе услугой, Мэри.
— Да. — В ее глазах вспыхнул странный огонек. — Я согласна ее принять.
— Назови ее.
— Все, что я попрошу?
— Назови ее.
— Не теперь. Когда она мне будет нужна, я обращусь к вам. Да. Когда-нибудь мне понадобится ваша помощь. — Потом она добавила небрежно: — Вам следовало бы быть более осторожным с такими обещаниями, Тай-Пэн. Я женщина, а женский ум очень не похож на мужской.
— Это верно, — ответил он и улыбнулся.
— У вас такая чудесная улыбка, Тай-Пэн.
— Благодарю вас, добрая леди. — Он изящно поклонился. — Это такая высокая похвала для бедного Тай-Пэна. — Он взял ее под руку, и они направились к пляжу. — Кто сказал тебе о Мэй-мэй и о детях?
— Мы договорились два года назад, что источники моей информации священны и неприкосновенны.
— Постарайся обойтись без таких длинных слов.
— Я рада, что наконец встретилась с Мэй-мэй. Она так прекрасна. И дети тоже. — Мэри чувствовала себя согретой прикосновением его руки.
— А есть хоть какая-нибудь вероятность, что твоя информация неверна?
— Нет. Похищение за выкуп — древний китайский обычай.
— Гнусный обычай. Покушаться на женщин и детей. — Струан какое-то время шел молча. — Как долго ты собираешься пробыть здесь?
— Несколько дней. Горацио… Горацио немного теряется, когда остается один. Кстати, Чен Шень, конечно, знает, что я говорю на кантонском. Теперь об этом знает и Мэй-мэй. Я попросила ее сохранить это в секрете. Она ведь никому не расскажет, правда?
— Нет. На этот счет можешь не беспокоиться. Но я ей напомню о твоей просьбе. — Он заставил себя не думать о Мэй-мэй, детях, By Квоке, брандерах и оставшихся трех половинках монет. — Один секрет заслуживает другого. «Благородный Дом» дает бал через тридцать дней. Разумеется, вы приглашены.
— Какая замечательная идея!
— Мы назначили приз. Тысяча гиней для леди в самом красивом платье.
— Боже милостивый, Тай-Пэн, да вам глаза выцарапают!
— Судьей будет Аристотель.
— Все равно выцарапают. — Ее глаза вдруг словно поменяли цвет. — Вам не следует забывать об одной вещи: вы теперь самый завидный жених во всей Азии.
— Что?
Ее смех прозвучал почти насмешливо.
— Лучше вам поторопиться с выбором супруги, пока еще есть время. Немало красоток будут вертеть у вас перед носом кружевными панталончиками, и немало мамаш принарядят своих дочек, чтобы пропихнуть их к вам в постель.
— Как только у тебя язык поворачивается говорить такое?
— Ну что же, смотрите не говорите потом, что вас не предупреждали. Тысяча гиней? Думаю, я бы хотела выиграть такой приз. — Ее настроение неожиданно изменилось. — У меня есть деньги, чтобы купить такое платье, как вам хорошо известно, но если я это сцелаю, то… то что станется с той Мэри Синклер, к которой все привыкли? Каждому известно, что мы бедны, как кули.
— Но я не вижу, что мешало бы мне подарить тебе красивое, модное платье. По крайней мере, ничто не запрещает мне предложить его тебе через Горацио. Как ты думаешь?
— Кровь господня, Тай-Пэн, неужели вы бы это сделали? Я верну вам деньги.
— Если ты прекратишь сквернословить, да. Только никаких денег: подарок есть подарок. — Он задумчиво посмотрел на нее: — Ты когда-нибудь вспоминаешь о своей бабушке Вильгельмине?
— О ком, о ком?
— О двоюродной тете твоей матери, которая в свое время уехала к мужу. В Голландию.
— Кто это?
— Наследница своего мужа. Как раз такая, которая могла бы оставить тебе много денег.
— У меня нет родственников в Голландии.
— Наверное, мать просто забыла рассказать тебе о ней. Может быть, какой-нибудь адвокат из Амстердама смог бы известить тебя, что ты получила наследство. — Он закурил сигару. — Став богатой наследницей, ты смогла бы тратить деньги открыто. Разве нет?
— Но… но… — У нее перехватило дыхание. — А как же быть с Горацио?
— Тетя Вильгельмина могла бы оставить ему две тысячи гиней. Основной капитал — тебе. По-настоящему она любила только отпрысков женского пола. Твоя матушка была ее любимицей. Странно, что никто не говорил о ней ни тебе, ни Горацио. Бедная тетушка Вильгельмина. Она скончалась вчера.
Глаза у Мэри сделались огромными от возбуждения.
— Неужели это возможно, Тай-Пэн? Вы бы взялись за это?
— Письмо до Лондона идет три месяца. Месяц на то, чтобы все подготовить в Голландии. Три месяца на ответ. Через семь месяцев ты станешь наследницей. Но до того времени тебе лучше прилежно играть роль церковной мышки. И не забудь очень удивиться, когда все это произойдет.
— Да. Простите, я… все это так… о, не беспокойтесь. Не беспокойтесь. Если я сейчас немножко сойду с ума и разрыдаюсь или закричу… Я боготворю вас, Тай-Пэн.
Его улыбка погасла.
— Пожалуйста, прошу, не говори таких вещей!
— Я никогда не говорила этого раньше и. возможно, никогда не повторю этого впредь. Но для меня вы — Бог — Она повернулась и пошла в глубь острова одна.
Струан несколько мгновений смотрел ей вслед, потом направился к Гордону Чену. С каждым днем мальчик все больше становится похож на китайца, подумал он. В море баркас с Орловом и Мауссом был все еще далеко от «Китайскою Облака». Торопитесь, клянусь Богом!
Его перехватил Скиннер. Редактор выглядел озабоченным.
— Добрый день, мистер Струан.
— О, здравствуйте, мистер Скиннер.
— Сегодня великий день для Востока, не правда ли?
— Да. Извините, но мне нужно…
— Я задержу вас буквально на секунду, мистер Струан. Я пытался увидеться с вами вчера вечером. — Скиннер понизил голос. Он потел больше обычного, и пахло от него так же невыносимо, как и всегда. — Если память мне не изменяет, сегодня истекает срок векселям «Благородного Дома».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248
Струан вернулся к Мэри.
— Кто сообщил тебе о похищении, Мэри?
— Вы не знаете этого человека.
— Ты подвергаешь себя большой опасности, девочка. Получаешь информацию, а потом сама же начинаешь действовать.
— Я очень осторожна.
— Оставь Макао раз и навсегда. Избавься от той жизни, пока у тебя есть эта. Твой йосс не может длиться вечно.
— Давайте лучше поговорим о вас, Тай-Пэн. Вы не можете выставлять здесь напоказ свою любовницу.
— Она и дети будут в безопасности на борту моего клипера, а это единственное, что имеет значение.
— Только не в нашем обществе, клянусь Богом, и вы это знаете. Они уничтожат вас, Тай-Пэн, — даже вас, — если вы пойдете против их проклятых правил. Они должны будут сделать это. Она китаянка.
— Чума на них!
— Да. Но это проклятие прозвучит одиноко, а вам нужно думать о своем доме. Пока Мэй-мэй существует только для вас; им она не опасна — то, чего не видно, не существует. Я не могу давать вам советы — вы знаете это лучше, чем кто-либо, но я умоляю вас, пусть о ней никто не узнает.
— Я следовал этому правилу раньше, буду следовать ему и впредь — до тех Пор, пока им ничто не угрожает. Я обязан тебе услугой, Мэри.
— Да. — В ее глазах вспыхнул странный огонек. — Я согласна ее принять.
— Назови ее.
— Все, что я попрошу?
— Назови ее.
— Не теперь. Когда она мне будет нужна, я обращусь к вам. Да. Когда-нибудь мне понадобится ваша помощь. — Потом она добавила небрежно: — Вам следовало бы быть более осторожным с такими обещаниями, Тай-Пэн. Я женщина, а женский ум очень не похож на мужской.
— Это верно, — ответил он и улыбнулся.
— У вас такая чудесная улыбка, Тай-Пэн.
— Благодарю вас, добрая леди. — Он изящно поклонился. — Это такая высокая похвала для бедного Тай-Пэна. — Он взял ее под руку, и они направились к пляжу. — Кто сказал тебе о Мэй-мэй и о детях?
— Мы договорились два года назад, что источники моей информации священны и неприкосновенны.
— Постарайся обойтись без таких длинных слов.
— Я рада, что наконец встретилась с Мэй-мэй. Она так прекрасна. И дети тоже. — Мэри чувствовала себя согретой прикосновением его руки.
— А есть хоть какая-нибудь вероятность, что твоя информация неверна?
— Нет. Похищение за выкуп — древний китайский обычай.
— Гнусный обычай. Покушаться на женщин и детей. — Струан какое-то время шел молча. — Как долго ты собираешься пробыть здесь?
— Несколько дней. Горацио… Горацио немного теряется, когда остается один. Кстати, Чен Шень, конечно, знает, что я говорю на кантонском. Теперь об этом знает и Мэй-мэй. Я попросила ее сохранить это в секрете. Она ведь никому не расскажет, правда?
— Нет. На этот счет можешь не беспокоиться. Но я ей напомню о твоей просьбе. — Он заставил себя не думать о Мэй-мэй, детях, By Квоке, брандерах и оставшихся трех половинках монет. — Один секрет заслуживает другого. «Благородный Дом» дает бал через тридцать дней. Разумеется, вы приглашены.
— Какая замечательная идея!
— Мы назначили приз. Тысяча гиней для леди в самом красивом платье.
— Боже милостивый, Тай-Пэн, да вам глаза выцарапают!
— Судьей будет Аристотель.
— Все равно выцарапают. — Ее глаза вдруг словно поменяли цвет. — Вам не следует забывать об одной вещи: вы теперь самый завидный жених во всей Азии.
— Что?
Ее смех прозвучал почти насмешливо.
— Лучше вам поторопиться с выбором супруги, пока еще есть время. Немало красоток будут вертеть у вас перед носом кружевными панталончиками, и немало мамаш принарядят своих дочек, чтобы пропихнуть их к вам в постель.
— Как только у тебя язык поворачивается говорить такое?
— Ну что же, смотрите не говорите потом, что вас не предупреждали. Тысяча гиней? Думаю, я бы хотела выиграть такой приз. — Ее настроение неожиданно изменилось. — У меня есть деньги, чтобы купить такое платье, как вам хорошо известно, но если я это сцелаю, то… то что станется с той Мэри Синклер, к которой все привыкли? Каждому известно, что мы бедны, как кули.
— Но я не вижу, что мешало бы мне подарить тебе красивое, модное платье. По крайней мере, ничто не запрещает мне предложить его тебе через Горацио. Как ты думаешь?
— Кровь господня, Тай-Пэн, неужели вы бы это сделали? Я верну вам деньги.
— Если ты прекратишь сквернословить, да. Только никаких денег: подарок есть подарок. — Он задумчиво посмотрел на нее: — Ты когда-нибудь вспоминаешь о своей бабушке Вильгельмине?
— О ком, о ком?
— О двоюродной тете твоей матери, которая в свое время уехала к мужу. В Голландию.
— Кто это?
— Наследница своего мужа. Как раз такая, которая могла бы оставить тебе много денег.
— У меня нет родственников в Голландии.
— Наверное, мать просто забыла рассказать тебе о ней. Может быть, какой-нибудь адвокат из Амстердама смог бы известить тебя, что ты получила наследство. — Он закурил сигару. — Став богатой наследницей, ты смогла бы тратить деньги открыто. Разве нет?
— Но… но… — У нее перехватило дыхание. — А как же быть с Горацио?
— Тетя Вильгельмина могла бы оставить ему две тысячи гиней. Основной капитал — тебе. По-настоящему она любила только отпрысков женского пола. Твоя матушка была ее любимицей. Странно, что никто не говорил о ней ни тебе, ни Горацио. Бедная тетушка Вильгельмина. Она скончалась вчера.
Глаза у Мэри сделались огромными от возбуждения.
— Неужели это возможно, Тай-Пэн? Вы бы взялись за это?
— Письмо до Лондона идет три месяца. Месяц на то, чтобы все подготовить в Голландии. Три месяца на ответ. Через семь месяцев ты станешь наследницей. Но до того времени тебе лучше прилежно играть роль церковной мышки. И не забудь очень удивиться, когда все это произойдет.
— Да. Простите, я… все это так… о, не беспокойтесь. Не беспокойтесь. Если я сейчас немножко сойду с ума и разрыдаюсь или закричу… Я боготворю вас, Тай-Пэн.
Его улыбка погасла.
— Пожалуйста, прошу, не говори таких вещей!
— Я никогда не говорила этого раньше и. возможно, никогда не повторю этого впредь. Но для меня вы — Бог — Она повернулась и пошла в глубь острова одна.
Струан несколько мгновений смотрел ей вслед, потом направился к Гордону Чену. С каждым днем мальчик все больше становится похож на китайца, подумал он. В море баркас с Орловом и Мауссом был все еще далеко от «Китайскою Облака». Торопитесь, клянусь Богом!
Его перехватил Скиннер. Редактор выглядел озабоченным.
— Добрый день, мистер Струан.
— О, здравствуйте, мистер Скиннер.
— Сегодня великий день для Востока, не правда ли?
— Да. Извините, но мне нужно…
— Я задержу вас буквально на секунду, мистер Струан. Я пытался увидеться с вами вчера вечером. — Скиннер понизил голос. Он потел больше обычного, и пахло от него так же невыносимо, как и всегда. — Если память мне не изменяет, сегодня истекает срок векселям «Благородного Дома».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248