— Чай, масса? — спросила А Сам, не понимая, что происходит.
Струан покачал головой. Он взял влажный от пота полотняный мешочек из рук нервничающего монаха и открыл его. Разломанная на крошечные кусочки кора была коричневого цвета и выглядела вполне обыкновенно. Он понюхал ее; но она ничем не пахла.
— Что теперь?
— Нам понадобится какая-нибудь посуда, чтобы приготовить отвар. — Отец Себастьян выбрал относительно чистую кастрюлю.
— Сначала, будьте добры, вымойте руки. — Струан показал на небольшой бочонок с водой и лежащий рядом кусок мыла.
— Что?
— Сначала вымойте руки. Пожалуйста. — Струан окунул мыло в воду и подал его монаху. — Вы приступите к делу только после того, как вымоете руки.
— Почему это так необходимо?
— Не знаю. Старинное китайское поверье. Пожалуйста, святой отец, прошу вас, пожалуйста.
Пока Струан мыл кастрюлю и ставил ее на стол, А Сам во все глаза смотрела, как отец Себастьян потер руки мылом, сполоснул их и насухо вытер чистым полотенцем.
Затем он закрыл глаза, сложил руки перед грудью и молча помолился.
— Теперь нам нужно найти какую-нибудь мерку, — сказал он, открывая глаза и возвращаясь с небес на землю. Он взял первую попавшуюся чашку помельче и до краев наполнил ее корой. Высыпав кору в кастрюлю, он медленно и методично добавил туда десять таких же частей воды. Потом поставил кастрюлю на жаровню. — Начнем с пропорции десять к одному, — сипло произнес он и нервно вытер руки о рясу. — Теперь я бы хотел осмотреть больную.
Струан жестом подозвал А Сам и показал на кастрюлю.
— Нет трогать!
— Нет трогать, масса! — ответила А Сам, часто кивая головой. Теперь, когда она немного пришла в себя после столь неожиданного пробуждения, в ней проснулся интерес ко всем этим странным вещам, которые происходили у нее перед глазами. — Нет трогать, масса, ладна!
Струан и монах вышли из кухни и направились в спальню Мэй-мэй. А Сам последовала за ними.
В комнате тускло горела лампа, выхватывая из темноты отдельные предметы. Йин-си стояла перед зеркалом и расчесывала спутанные волосы. При виде Струана она положила гребень и торопливо поклонилась. Ее низкая кровать, покрытая тонким матрасом, стояла на полу сбоку от огромной, с балдахином кровати Мэй-мэй.
Мэй-мэй слабо дрожала, укутанная несколькими одеялами.
— Привет, девочка. Мы принесли хинную корку, — сказал Струан, подходя ближе к ней. — Наконец-то. Теперь все будет хорошо!
— Мне так холодно, Тай-Пэн, — беспомощно прошептала она. — Мне так холодно. Что у тебя с лицом?
— Ничего, девочка.
— Ты порезался. — Она задрожала и закрыла глаза, увлекаемая вьюгой, которая кружила ее в ледяной мгле. — Мне так холодно.
Струан повернулся и посмотрел на отца Себастьяна. На худом вытянутом лице монаха застыло изумленное выражение.
— Что случилось?
— Ничего. Ничего. — Монах поставил на стол крошечные песочные часы и, опустившись на колени подле кровати, взял Мэй-мэй за кисть руки и начал считать пульс. Как может китайская девушка говорить по-английски, недоумевал он. Неужели другая девушка — его вторая любовница? Я в гареме дьявола? О Боже, защити меня, и дай мне силу исцелять именем Твоим, и сделай меня оружием Твоим в эту ночь.
Пульс Мэй-мэй был таким медленным и слабым, что ему стоило огромных трудов не потерять его. С чрезвычайной бережностью он повернул к себе ее лицо и заглянул ей в глаза.
— Не бойся, — проговорил он. — Бояться нечего. Ты в руках Господа. Я должен посмотреть твои глаза. Не бойся, ты в Его руках…
Оцепеневшая и беззащитная, Мэй-мэй сделала, как он просил. Йин-си и А Сам стояли поодаль и настороженно наблюдали за происходящим.
— Что он делает? Кто он? — шепотом спросила Йин-си.
— Знахарь этих демонов-варваров, — прошептала в ответ А Сам. — Он монах. Один из длиннополых жрецов того голого Бога-человека, которого прибили гвоздями к кресту.
— О! — Йин-си невольно передернулась. — Я слышала о них. Как они только могли сделать такую абсолютно ужасную вещь! Они действительно демоны! Почему ты не принесешь Отцу чаю? Это всегда помогает, когда человек волнуется.
— Лим Дин готовит чай, Вторая Мать, — прошептала А Сам, поклявшись про себя, что ни за что на свете не тронется с места, ибо может в этом случае пропустить что-то особенно важное. — Как жалко, что я не понимаю их ужасного языка.
Монах положил руку Мэй-мэй на покрывало и поднял глаза на Струана:
— Его светлость сказал мне, что малярия вызвала выкидыш. Я должен осмотреть ее.
— Ну так осматривайте.
Когда монах отодвинул в сторону одеяла и простыни, Мэй-мэй попыталась остановить его. Иин-си и А Сам встревоженно бросились к ней на помощь.
— Нет! — резко крикнул им Струан. — Стоять! — Он сел на кровать рядом с Мэй-мэй и взял ее руки в свои. — Все в порядке, девочка моя. Продолжайте, — сказал он францисканцу.
Отец Себастьян обследовал Мэй-мэй и затем аккуратно укутал ее снова.
— Кровотечение почти прекратилось. Это очень хорошо. Он коснулся своими длинными пальцами ее головы у основания черепа, осторожно надавливая.
Мэй-мэй почувствовала, как часть боли ушла от этих прикосновений. Но внутри нее вновь намерзала ледяная глыба, и ее зубы застучали.
— Тай-Пэн. Мне так холодно. Можно мне грелку или еще одеяло? Пожалуйста. Мне так холодно.
— Конечно, девочка, сейчас. — Под спиной у нее уже была бутыль с горячей водой. Она лежала под четырьмя пуховыми одеялами.
— У вас есть часы, мистер Струан? — спросил отец Себастьян.
— Да.
— Пожалуйста, пойдите на кухню. Как только вода закипит, заметьте время. После того, как она прокипит один час… — В глазах отца Себастьяна отразилось бесконечное отчаяние. — Два? Полчаса? Сколько? О Боже, молю тебя, помоги мне в этот трудный час.
— Один час, — с твердой уверенностью сказал Струан. — Мы поставим еще такое же количество коры и будем кипятить ее два часа. Если первый отвар не подействует, испробуем второй.
Струан взглянул на часы, подойдя к лампе над кухонным столом. Он снял кастрюлю с жаровни и поставил остужаться в ведро с водой. Вторая кастрюля с корой уже закипела.
— Как она? — спросил он, увидев входящего монаха. А Сам и Йин-си вошли в кухню следом за ним.
— Сильный озноб. Сердце бьется очень слабо. Вы помните, как долго ее знобило в последний раз до наступления горячки?
— Четыре часа, может быть пять. Не знаю. — Струан налил немного горячей жидкости в крошечную чайную чашечку и попробовал ее. — Кровь господня, ну и горечь! Это просто ужас какой-то.
Монах сделал глоток и тоже сморщился.
— Ну что ж. Давайте начнем. Надеюсь только, что она сумеет удержать это внутри. По чайной чашке через каждый час. — Он снял одну из чашек с закопченной полки и взял со стола грязную тряпку.
— Зачем вам тряпка? — спросил Струан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248