Джейми выпустил мою ягодицу, чтобы приложить ладонь к собственной шее.
— Ты просто ужасно себя ведешь! — укоризненно заявил он. — И это сейчас, когда я лежу тут, беспомощный, как бревно!
— Ба, да ты просто притворяешься! — сказала я. Придвинувшись поближе к нему, я немного успокоилась. — Ты действительно уверен, что мы не замерзнем и не умрем во сне?
— Не совсем уверен, — ответил он. — Но думаю, что такое вряд ли возможно.
— Хм, — пробурчала я, и мое спокойствие несколько поубавилось. — Ну, тогда, может быть, нам лучше не спать еще какое-то время, на всякий случай?
— Я же все равно не могу больше махать руками, — решительно сказал Джейми. — Тут просто места для этого нет. Но если ты еще раз засунешь свои ледяные ладошки ко мне в штаны, клянусь, я тебя придушу, с больной спиной или без нее.
— Ладно, ладно, — поспешила сказать я. — Ну, а если я вместо того расскажу тебе какую-нибудь историю?
Все шотландские горцы всегда любили слушать разные истории, и Джейми не был исключением.
— О, давай, — тут же сказал он, и его голос на этот раз прозвучал куда более радостно. — А что за история, о чем?
— Это что-то вроде рождественской сказки, — пояснила я, пристраиваясь к изгибам его тела. — О некоем скупце по имени Эбенезер Скрудж.
— Англичанин, да, насколько я понимаю?
— Да, — согласилась я. — Молчи и слушай.
Я начала рассказ, наблюдая за собственным дыханием, — точнее, за белыми облачками пара, таявшими в темном холодном воздухе. Снег все падал и падал снаружи нашего убежища; когда я останавливалась, чтобы перевести дыхание, я слышала шорох снежинок, опускавшихся на колючие ветки тсуги, и далекое завывание ветра в кронах деревьев.
Эту историю я знала просто наизусть; она была частью нашего рождественского ритуала — то есть частью жизни Фрэнка, Брианны и моей собственной. С того времени, как Бри исполнилось то ли пять, то ли шесть лет, мы читали книгу «Рождественские истории» каждый год, начиная обычно за неделю или за две до Рождества. То есть читали мы ее мы с Фрэнком по очереди, а Брианна слушала, — когда ее уже укладывали вечером в постель.
— И тогда привидение взвыло: «Я — Дух Прошлого Рождества…»
Может, я и не собиралась замерзнуть насмерть, но тем не менее холод оказывал на меня странное, почти гипнотическое воздействие. Я уже миновала стадию острых ощущений и теперь чувствовала себя вроде как не совсем телесной. Я прекрасно знала, что руки и ноги у меня заледенели, и что тело промерзло уже почти насквозь, но это как бы перестало иметь значение. Я плыла в тихом белом тумане, видя, как слова кружатся возле моей головы, словно снежинки, и говорила, говорила…
— … но там был еще и старый добрый Турок, затерявшийся среди огней и музыки…
Я не могла определить, то ли я постепенно согревалась, то ли наоборот, становилась все холоднее. Меня охватило чувство необъятного покоя, я расслабилась, и вдруг у меня возникло совершенно отчетливое ощущение, типичное дежа-вю, — словно однажды я уже была похоронена, закопана в снегу, и мне было хорошо, несмотря на то, что снаружи царили пурга и запустение.
Ну конечно, вспомнила я, тогда звучала история о том, как Боб Кратчит купил свою тощую птицу. Я машинально продолжала рассказ, знакомые слова сами собой выплывали из какого-то глубинного слоя моего сознания, — но видела перед собой переднее сиденье «олдсмобиля» 1956 года выпуска, и пышные горки снега на его стеклоочистителях.
Мы тогда ехали в гости к одному из престарелых родственников Фрэнка, жившему где-то в северной части штата Нью-Йорк. Мы не проехали еще и половины пути, как начался сильный снегопад, и не просто снегопад, а пурга, и ветер с завыванием несся поперек разом обледеневшей дороги. Прежде чем мы успели понять, где мы находимся, нас снесло с дорожного полотна и мы въехали передними колесами в канаву, и «дворники» тщетно метались по лобовым стеклам, пытаясь смахнуть налипший снег.
Нам ничего не оставалось, кроме как ждать утра и аварийную службу. И мы извлекли на свет корзину для пикников и несколько старых одеял, и уселись поближе друг другу, закутавшись в пальто и одеяла; Брианну мы посадили между нами на переднее сиденье. Мы не спеша пили не слишком горячее какао из термоса и шутили вовсю, чтобы малышка не испугалась.
Когда начало темнеть и похолодало, мы сдвинулись еще теснее, и чтобы отвлечь Брианну, Фрэнк начал на память пересказывать Диккенса, обращаясь ко мне за помощью, когда забывал какой-нибудь отрывок. Ни один из нас не вспомнил бы эту историю сам по себе, но вдвоем мы благополучно справились. К тому моменту, когда появился зловещий Призрак Будущего Рождества, Брианна благополучно заснула под одеялами, — теплый, невесомый комочек, притулившийся у меня под боком…
Доводить историю до конца было уже ни к чему, но мы все равно ее закончили, помимо слов многое говоря друг другу, и наши руки соприкасались под прикрытием одеял. Я вспомнила руки Фрэнка, теплые и сильные, и как его большой палец поглаживал мою ладонь и ласкал подушечки моих пальцев… Фрэнку всегда очень нравились мои руки.
Салон автомобиля наполнился туманом нашего дыхания, капли воды поползли по внутренней стороне залепленных снегом стекол. Голова Фрэнка казалась мне темной камеей, вырезанной на белом фоне. Он наконец наклонился ко мне, и его нос и щеки были холодными, но губы, коснувшиеся моих губ, — теплыми… и он шепотом произнес последние слова сказки.
— Благослови нас Господь, всех и каждого, — сказала я, заканчивая другую историю, и легкий угол совести, как осколок льда, пронзил мое сердце. В шалаше было тихо и вроде бы стало еще темнее; но ведь снег уже закрыл все щели…
Джейми протянул руку и коснулся меня.
— Спрячь-ка руки мне под рубашку, Сасснек, — тихо и мягко сказал он.
Я просунула одну руку спереди, коснувшись его груди, а другую положила ему на спину. Старые, давно зажившие следы кнута ощущались словно нити под его кожей.
Он накрыл мою руку своей, прижав крепче к груди. Он был очень теплый, и его сердце билось медленно и ровно под моими пальцами.
— Спи, a nighean donn, — сказал Джейми. — Я не позволю тебе замерзнуть.
* * *
Я проснулась внезапно, как-то вдруг сбросив с себя вялую дремоту, и почувствовала, что рука Джейми крепко сжимает мое бедро.
— Тихо, — едва слышно сказал он.
В нашем крошечном убежище было по-прежнему темно, однако что-то изменилось… Да, уже настало утро; нас укрывал толстый слой снега, не дававший доступа дневному свету, но всепоглощающая тьма ночи все же отступила.
А заодно отступила и тишина. Звуки, доносившиеся снаружи, были приглушенными, но различимыми. Я услышала то же, что слышал Джейми, — слабое эхо голосов, — и взволнованно дернулась.
— Тихо! — повторил он яростным шепотом и крепче стиснул мою ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Ты просто ужасно себя ведешь! — укоризненно заявил он. — И это сейчас, когда я лежу тут, беспомощный, как бревно!
— Ба, да ты просто притворяешься! — сказала я. Придвинувшись поближе к нему, я немного успокоилась. — Ты действительно уверен, что мы не замерзнем и не умрем во сне?
— Не совсем уверен, — ответил он. — Но думаю, что такое вряд ли возможно.
— Хм, — пробурчала я, и мое спокойствие несколько поубавилось. — Ну, тогда, может быть, нам лучше не спать еще какое-то время, на всякий случай?
— Я же все равно не могу больше махать руками, — решительно сказал Джейми. — Тут просто места для этого нет. Но если ты еще раз засунешь свои ледяные ладошки ко мне в штаны, клянусь, я тебя придушу, с больной спиной или без нее.
— Ладно, ладно, — поспешила сказать я. — Ну, а если я вместо того расскажу тебе какую-нибудь историю?
Все шотландские горцы всегда любили слушать разные истории, и Джейми не был исключением.
— О, давай, — тут же сказал он, и его голос на этот раз прозвучал куда более радостно. — А что за история, о чем?
— Это что-то вроде рождественской сказки, — пояснила я, пристраиваясь к изгибам его тела. — О некоем скупце по имени Эбенезер Скрудж.
— Англичанин, да, насколько я понимаю?
— Да, — согласилась я. — Молчи и слушай.
Я начала рассказ, наблюдая за собственным дыханием, — точнее, за белыми облачками пара, таявшими в темном холодном воздухе. Снег все падал и падал снаружи нашего убежища; когда я останавливалась, чтобы перевести дыхание, я слышала шорох снежинок, опускавшихся на колючие ветки тсуги, и далекое завывание ветра в кронах деревьев.
Эту историю я знала просто наизусть; она была частью нашего рождественского ритуала — то есть частью жизни Фрэнка, Брианны и моей собственной. С того времени, как Бри исполнилось то ли пять, то ли шесть лет, мы читали книгу «Рождественские истории» каждый год, начиная обычно за неделю или за две до Рождества. То есть читали мы ее мы с Фрэнком по очереди, а Брианна слушала, — когда ее уже укладывали вечером в постель.
— И тогда привидение взвыло: «Я — Дух Прошлого Рождества…»
Может, я и не собиралась замерзнуть насмерть, но тем не менее холод оказывал на меня странное, почти гипнотическое воздействие. Я уже миновала стадию острых ощущений и теперь чувствовала себя вроде как не совсем телесной. Я прекрасно знала, что руки и ноги у меня заледенели, и что тело промерзло уже почти насквозь, но это как бы перестало иметь значение. Я плыла в тихом белом тумане, видя, как слова кружатся возле моей головы, словно снежинки, и говорила, говорила…
— … но там был еще и старый добрый Турок, затерявшийся среди огней и музыки…
Я не могла определить, то ли я постепенно согревалась, то ли наоборот, становилась все холоднее. Меня охватило чувство необъятного покоя, я расслабилась, и вдруг у меня возникло совершенно отчетливое ощущение, типичное дежа-вю, — словно однажды я уже была похоронена, закопана в снегу, и мне было хорошо, несмотря на то, что снаружи царили пурга и запустение.
Ну конечно, вспомнила я, тогда звучала история о том, как Боб Кратчит купил свою тощую птицу. Я машинально продолжала рассказ, знакомые слова сами собой выплывали из какого-то глубинного слоя моего сознания, — но видела перед собой переднее сиденье «олдсмобиля» 1956 года выпуска, и пышные горки снега на его стеклоочистителях.
Мы тогда ехали в гости к одному из престарелых родственников Фрэнка, жившему где-то в северной части штата Нью-Йорк. Мы не проехали еще и половины пути, как начался сильный снегопад, и не просто снегопад, а пурга, и ветер с завыванием несся поперек разом обледеневшей дороги. Прежде чем мы успели понять, где мы находимся, нас снесло с дорожного полотна и мы въехали передними колесами в канаву, и «дворники» тщетно метались по лобовым стеклам, пытаясь смахнуть налипший снег.
Нам ничего не оставалось, кроме как ждать утра и аварийную службу. И мы извлекли на свет корзину для пикников и несколько старых одеял, и уселись поближе друг другу, закутавшись в пальто и одеяла; Брианну мы посадили между нами на переднее сиденье. Мы не спеша пили не слишком горячее какао из термоса и шутили вовсю, чтобы малышка не испугалась.
Когда начало темнеть и похолодало, мы сдвинулись еще теснее, и чтобы отвлечь Брианну, Фрэнк начал на память пересказывать Диккенса, обращаясь ко мне за помощью, когда забывал какой-нибудь отрывок. Ни один из нас не вспомнил бы эту историю сам по себе, но вдвоем мы благополучно справились. К тому моменту, когда появился зловещий Призрак Будущего Рождества, Брианна благополучно заснула под одеялами, — теплый, невесомый комочек, притулившийся у меня под боком…
Доводить историю до конца было уже ни к чему, но мы все равно ее закончили, помимо слов многое говоря друг другу, и наши руки соприкасались под прикрытием одеял. Я вспомнила руки Фрэнка, теплые и сильные, и как его большой палец поглаживал мою ладонь и ласкал подушечки моих пальцев… Фрэнку всегда очень нравились мои руки.
Салон автомобиля наполнился туманом нашего дыхания, капли воды поползли по внутренней стороне залепленных снегом стекол. Голова Фрэнка казалась мне темной камеей, вырезанной на белом фоне. Он наконец наклонился ко мне, и его нос и щеки были холодными, но губы, коснувшиеся моих губ, — теплыми… и он шепотом произнес последние слова сказки.
— Благослови нас Господь, всех и каждого, — сказала я, заканчивая другую историю, и легкий угол совести, как осколок льда, пронзил мое сердце. В шалаше было тихо и вроде бы стало еще темнее; но ведь снег уже закрыл все щели…
Джейми протянул руку и коснулся меня.
— Спрячь-ка руки мне под рубашку, Сасснек, — тихо и мягко сказал он.
Я просунула одну руку спереди, коснувшись его груди, а другую положила ему на спину. Старые, давно зажившие следы кнута ощущались словно нити под его кожей.
Он накрыл мою руку своей, прижав крепче к груди. Он был очень теплый, и его сердце билось медленно и ровно под моими пальцами.
— Спи, a nighean donn, — сказал Джейми. — Я не позволю тебе замерзнуть.
* * *
Я проснулась внезапно, как-то вдруг сбросив с себя вялую дремоту, и почувствовала, что рука Джейми крепко сжимает мое бедро.
— Тихо, — едва слышно сказал он.
В нашем крошечном убежище было по-прежнему темно, однако что-то изменилось… Да, уже настало утро; нас укрывал толстый слой снега, не дававший доступа дневному свету, но всепоглощающая тьма ночи все же отступила.
А заодно отступила и тишина. Звуки, доносившиеся снаружи, были приглушенными, но различимыми. Я услышала то же, что слышал Джейми, — слабое эхо голосов, — и взволнованно дернулась.
— Тихо! — повторил он яростным шепотом и крепче стиснул мою ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201