Мягкий ритмичный стук лошадиных копыт по густой пыли и дребезжание фургона начали действовать на меня усыпляюще. Я пыталась держаться прямо, таращась на черные тени деревьев на дороге, но вскоре обнаружила, что постепенно склоняюсь к Джейми, а мои глаза закрываются, несмотря на все мои усилия.
Джейми переложил поводья в левую руку, а правой обнял меня, предлагая отдохнуть на его плече. И как обычно, я почувствовала себя защищенной, прижавшись к нему. Я расслабилась, приникнув щекой к пыльной сарже его пальто, и сразу же впала в ту полудрему, в какую впадает сознание, когда тело измучено донельзя, а лечь и вытянуться нет возможности.
В какой-то момент я открыла глаза и увидела высокую, худощавую фигуру Дункана Иннеса, шагавшего рядом с фургоном с неутомимостью истинного горца, со склоненной, как в глубоком раздумье, головой. И тут же снова задремала, и воспоминания о прошедшем дне перемешались в моей голове с обрывками снов.
Мне виделся гигантский скунс, спящий под столом в таверне, а потом он проснулся и присоединился к хору, исполнявшему «Звездное знамя», а потом я увидела качающийся труп, и он вдруг поднял свернутую набок голову и уставился на меня пустыми глазами… Я проснулась и обнаружила, что Джейми легонько трясет меня.
— Тебе лучше забраться внутрь и лечь, Сасснек, — сказал он. — Ты дергалась во сне. Ты можешь свалиться на дорогу, прежде всего.
Пробормотав что-то в знак согласия, я неуклюже перевалилась через спинку сиденья, поменявшись местами с Боннетом, и свалилась на койку рядом с бесчувственным малышом Яном.
Койка пахла пылью — и еще кое-чем похуже. Ян вместо подушки положил голову на слегка подпортившуюся оленью тушу, завернутую в невыделанную шкуру. Ролло устроился лучше, его лохматая морда удобно лежала на животе Яна. Мне пришлось использовать вместо подушки кожаный мешок с солью. Гладкая кожа под моей щекой была твердой, зато ничем не пахла.
Трясущиеся доски фургонной койки даже при большом воображении нельзя было назвать удобной кроватью, но я испытала такое наслаждение, когда смогла наконец вытянуть ноги, что едва замечала толчки и тряску. Верх с фургона был снят из-за жары. Я перевернулась на спину и уставилась в необъятное южное небо, густо утыканное сияющими звездами. Христос воскрес, подумала я, и, утешив себя мыслью, что Гэйвин Хайз нашел надежный приют среди небесных огней, снова заснула.
Не знаю, как долго я спала, убаюканная усталостью и жарой. Я проснулась, когда фургон замедлил ход, и чувство какой-то перемены проникло в сознание вместе с ощущением жары.
Боннет и Джейми разговаривали, и в их голосах звучала та легкость, какая возникает между людьми, преодолевшими первые трудные шаги знакомства.
— Вы сказали, что спасли меня ради Гэйвина Хайза и ради себя самого, — говорил Боннет. Голос у него был мягкий, и говорил негромко, так что его едва было слышно сквозь издаваемый фургоном шум. — Что вы имели в виду, если можно спросить…
Джейми ответил далеко не сразу; я чуть не уснула снова, пока он заговорил; но вот наконец зазвучал его голос, уплывая в теплый, темный воздух.
— Вы, я думаю, в прошлую ночь не слишком много спали, а? Зная, что вас ждет днем?
В ответ раздался низкий и совсем не веселый смех Боннета.
— Очень верно… Боюсь, я не скоро это забуду.
— Я тоже. — Джейми сказал что-то по-гэльски, обращаясь к лошадям, и они пошли еще медленнее. — Мне тоже пришлось пережить такую ночь, в ожидании утра, когда меня должны были повесить. Но я все еще жив, благодаря храбрости того, кто рисковал слишком многим, спасая меня.
— Понимаю, — серьезно произнес Боннет. — Так вы asgi na ageli , да?
— Как? Что это значит?
По бортам фургона зашуршали листья и заскребли ветки, и пряный аромат живых деревьев внезапно стал резче. Что-то легко коснулось моего лица — это был лист, упавший сверху. Лошади едва тащились, и ритм стука и скрипа фургона стал совсем другим, колеса подпрыгивали в неровных колеях. Мы повернули на ту короткую дорогу, которая вела к бухте Боннета.
— Asgina ageli — так говорят краснокожие в горах, чероки… я слышал это от одного из них, он был у меня проводником. Это значит «полупризрак», тот, кто по всем законам должен был умереть, но остался на земле… женщина, вставшая после смертельной болезни; мужчина, попавший в плен к врагам, но сбежавший. Они говорят, что у асгина-агели одна нога на земле, а другая — в мире духов. Он может общаться с призраками и видеть нуннахов — Маленький Народ.
— Маленький народ? Это что-то вроде эльфов? — удивленно спросил Джейми.
— Да, в этом роде, — Боннет повернулся на месте, и сиденье скрипнуло под ним. — Индейцы говорят, что нуннахи живут внутри скал, в горах, и выходят оттуда, чтобы помогать людям во время войн или других бедствий.
— Вот как? Тогда это похоже на сказки Горной Шотландии… сказки о Древнем Народе.
— Действительно, — Боннет, похоже, слегка развеселился. — Ну, судя по тому, что я слыхал о шотландских горцах, они не слишком отличаются от краснокожих.
— Чушь, — ответил Джейми, ничуть не задетый. — Краснокожие дикари едят сердца своих врагов, ну, я так слышал. А лично я предпочитаю хорошую тарелку овсяной каши.
Боннет сдавленно хмыкнул.
— Так вы горец? Ну, позвольте вас заверить, для дикаря вы весьма цивилизованны, — заверил он Джейми, и его голос задрожал от смеха.
— Я чрезвычайно признателен вам за высокую оценку, сэр, — сообщил Джейми с такой же церемонностью.
Потом их голоса слились с ритмичным скрипом колес, и я снова заснула и ничего больше не слышала.

* * *
Когда мы остановились, полумесяц уже коснулся верхушек деревьев. Меня разбудил малыш Ян, сонно выбиравшийся из фургона, чтобы помочь Джейми распрячь лошадей. Я подняла голову и увидела массу воды, плещущейся между пологими берегами, глинистыми, затянутыми илом; сверкающая чернота течения отсвечивала серебром там, где волны бились о камни у берега. Боннет, с обычной для Нового Света склонностью к преуменьшению, мог назвать это ручьем, — но, думаю, многие другие назвали бы это полноводной рекой.
Мужчины сновали туда-сюда, занимаясь делом и лишь изредка перебрасываясь словами. Они двигались как-то замедленно, словно ночь высосала из них остатки сил, почти лишив телесности.
— Может, ты поищешь местечко, где можно поспать, Сасснек? — сказал Джейми, останавливаясь, чтобы поддержать меня, когда я выпрыгивала из фургона. — Мне надо собрать еды на дорогу нашему гостю, и заняться лошадьми.
За всю ночь почти не стало прохладнее, но воздух у воды был куда свежее, и я почувствовала, что понемногу оживаю.
— Я больше не смогу уснуть, пока не искупаюсь! — заявила я, в очередной раз отдирая пропотевшее платье от груди. — Я просто ужасно себя чувствую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201