Я ощущала некое особое ликующее возбуждение, рожденное пусть небольшой, но успешной хирургической операцией, не говоря уж о легком алкогольном отравлении.
Совместный эффект, произведенный этими двумя факторами, лишил мои ноги уверенности, и я слегка пошатывалась на ходу, — но зато я с особой остротой и живостью воспринимала все окружающее.
Под деревьями недалеко от причала стояла резная мраморная скамья, и именно к ней привел меня Джейми, в густую тень листвы.
Он с глубоким вздохом опустился на сиденье, тем самым напомнив мне, что не только у меня вечер был наполнен событиями.
Я оглянулась по сторонам с преувеличенным вниманием, потом села рядом с ним.
— Мы одни, нас никто не видит, — сказала я. — Ты не хочешь наконец сказать мне, за каким чертом мы сюда притащились?
— Ох, да, — он выпрямился, пытаясь снять напряжение со спины. — Я бы сказал тебе и раньше, но я ведь не ожидал, что ты отмочишь такую штуку. — Он нашел в темноте мою руку. — Я уже говорил тебе, ничего страшного не случилось. Просто когда Юлисес принес мне этот плед и кинжал, и брошь, он сказал, что Джокаста намерена сегодня за обедом сообщить всем, что… что намерена завещать мне… ну, все это.
Он чуть повернулся и широким жестом обвел дом и поля, что были у нас за спиной, и все остальное тоже: речной причал, оранжереи, сады, конюшни, бесконечные акры смолистых сосен, лесопилку и поляну, где вываривали терпентин… а заодно и четыре десятка рабов, которые здесь трудились.
Я вдруг как наяву увидела во всех подробностях замышлявшуюся картину, наверняка точно так же, как видела ее Джокаста: Джейми сидит во главе стола, одетый в клетчатый плед Гектора Камерона, при кинжале и броши… при той самой броши, на которой был начертан безыскусный девиз клана Камеронов: «Объединяйтесь!» — в окружение старых боевых товарищей и прочих друзей Гектора, готовых радостно принять в свой круг младшего члена клана.
Если бы ей удалось сообщить о своем решении, в этом кругу верных ей шотландцев, к тому же хорошо разогретых отличным виски покойного Гектора, — они бы тут же возвели его на трон владельца Речной Излучины, перемазали бы с ног до головы свиным салом и короновали бы восковыми свечами.
Я подумала, что этот план наверняка целиком и полностью принадлежит Маккензи; эффектно, драматично — и с полным безразличием к чувствам участников представления.
— А если бы она это сделала, — сказал Джейми, откликаясь на мои мысли со сверхъестественной чуткостью, — мне было бы уж слишком неловко отклонять такую честь.
— Да, очень…
Он резко встал, слишком встревоженный, чтобы усидеть на месте. Не говоря ни слова, он протянул мне руку; я тоже поднялась, и мы вернулись во фруктовый сад, окружавший партерные садики.
— Но почему Юлисес предупредил тебя? — высказала я вслух свои недоумения.
— Подумай хорошенько, Сасснек, — ответил Джейми. — Кто сейчас настоящий хозяин в Речной Излучине?
— А? — пробормотала я, а потом: — О!..
— Вот то-то, — сухо сказал Джейми. — Моя тетушка слепа, кто занимается счетами, кто управляет всем домашним хозяйством? Она может решить, что следует сделать то-то и то-то, но кому она должна сказать об этом? Кто всегда рядом с ней, кто рассказывает обо всем случившемся, важном и не очень, к чьим словам она прислушивается, кому она доверяет больше, чем другим?
— Понимаю… — я уставилась в землю, задумавшись. — А тебе не кажется, что он жульничает со счетами, или еще как-то плутует? — Я надеялась, что это не так; мне нравился дворецкий Джокасты, очень нравился, и мне казалось, что между ним и хозяйкой наладились очень хорошие отношения, уважительные и даже нежные… мне не хотелось даже и вообразить, что Юлисес может хладнокровно надувать ее.
Джейми покачал головой.
— Нет, конечно. Я уже проверил учетные книги и счета, там все в полном порядке — в безупречном порядке, если уж на то пошло. Нет, я уверен, что он честный человек и преданный слуга… но он не был бы нормальным человеком, если бы с охотой уступил свое место чужаку. — Он громко фыркнул. — Моя тетушка может быть слепой, но ее черный помощник видит отлично. Он ведь не пытался меня как-то отговорить, нет; он просто сообщил мне, что именно намерена сделать моя тетушка, и оставил все на мое собственное усмотрение. Я мог сделать, что угодно. Или не сделать.
— Так ты полагаешь, он знал, что ты бы не стал… — я умолкла на полуслове, потому что вообще-то я сама не была уверена в окончательном решении Джейми. Гордость или осторожность, или и то и другое вместе, могли заставить его помешать торжественной церемонии, задуманной Джокастой, — но это совсем не значило, что он решил в принципе отвергнуть ее предложение.
Джейми не ответил, и по моей спине пробежал легкий холодок. Я содрогнулась, несмотря на теплый летний воздух, и взяла его под руку, пока мы шли между фруктовыми деревьями, — ища утешения в его крепком теле, которого коснулись мои пальцы.
Стоял конец июля, и аромат зреющих на деревьях фруктов насыщал воздух — так сильно, что я почти ощущала на языке прохладную хрусткую кислинку молодых яблок. Я подумала об искушении… и о червяках, скрывающихся под блестящей нарядной кожурой.
Это было искушением не только для Джейми, но и для меня. Для него это был шанс стать тем, кем он был по своей природе, — но в чем судьба ему отказала. Он родился и был воспитан именно для этого: для управления большим поместьем, для заботы о своих людях, он должен был занимать высокое место и пользоваться уважением равных ему. И что было куда более важным, он ведь желал возродить клан и семью. «Я уже связался с этим », — так он сказал.
Нет, богатство само по себе его не интересовало, и мне это было хорошо известно. Не думала я и того, что ему захотелось бы стать влиятельным и могущественным. И знала, что он вообще-то предполагал в будущем отправиться на север, подыскать место, где можно осесть.
Но ведь он уже был когда-то лэрдом. Он почти ничего не рассказывал мне о том времени, которое провел в тюрьме, но кое-что все же говорил, и это засело в моей памяти. Он сказал о тех людях, которые делили с ним заключение: «Они были моими. И необходимость заботиться о них привязывала меня к жизни ». И еще я помнила, что Ян-старший написал о Саймоне Фрезере: «Забота о своих людях — вот все, что теперь связывает его с жизнью ».
Да, Джейми нуждался в людях. В людях, которыми можно руководить, о которых можно заботиться, которых можно защищать и вместе с которыми бороться. Но не владеть ими.
Мы наконец миновали фруктовый сад, все еще молча, и пошли по длинной дорожке, окруженной с обеих сторон бордюром из душистых трав и цветов, и нас окутали запахи лилий и лаванды, анемонов и роз, настолько опьяняющие, что хотелось упасть на это пышное ложе, состоящее из душистых лепестков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201