– Какая красота, правда?
Теперь ей хотелось понять, что с ним творится. Кризис миновал.
А Пол сам не знал, что с ним. Он был еще так молод, а близость их такая была отвлеченная, где ему было понять, что он жаждет изо всех сил прижать ее к груди, чтобы утишить гнездящуюся там боль. Он страшился Мириам. А стыд подавил сознание, что он мог желать ее, как мужчина желает женщину. Если при мысли, что такое возможно, Мириам сжалась как под пыткой. Пол содрогнулся до глубины души. А теперь эта их «чистота» помешала даже первому любовному поцелую. Мириам едва ли справилась бы с потрясением плотской любви, даже страстного поцелуя, и Пол был чересчур скован и уязвим, чтобы решиться ее поцеловать.
Они шли через темный сырой луг, Пол следил взглядом за луной и молчал. Мириам брела рядом. Он ненавидел ее, ему казалось, она каким-то образом виновата, что он стал себя презирать. Он смотрел вперед, и там лишь один огонек светился во тьме – окошко их коттеджа.
Ему любо было думать о матери и об остальном веселом обществе.
– Кроме вас все давным-давно дома! – сказала мать, когда они вошли.
– Ну и что? – с досадой воскликнул Пол. – Уж и пройтись нельзя, если хочется?
– Я полагаю, ты мог бы возвратиться так, чтобы поужинать вместе со всеми, – сказала миссис Морел.
– Я буду поступать как мне нравиться, – возразил Пол. – Сейчас совсем не поздно. Буду поступать как мне угодно.
– Прекрасно, – язвительно сказала мать. – Тогда живи как тебе угодно.
И весь вечер она его больше не замечала. А он делал вид, будто не замечает этого и ему все равно, сидел и читал. Читала и Мириам, стараясь сделаться совсем незаметной. Миссис Морел ненавидела ее, это из-за нее сын стал такой. Прямо на глазах Пол становится нетерпим, самоуверен и невесел. Во всем этом она винила Мириам. Энни и все ее друзья объединились против девушки. Мириам не дружила ни с кем, кроме Пола. Но ее это не слишком огорчало, ведь она презирала незначительность всех этих людей.
А Пол ее ненавидел, потому что каким-то образом она лишила его непринужденности и естественности. И терзался, чувствуя себя униженным.
8. ЛЮБОВНЫЙ ПОЕДИНОК
Артур закончил обучение ремеслу и получил место на электрической установке в Минтонской шахте. Зарабатывал он совсем мало, но у него была хорошая возможность продвигаться. Однако он был беспокоен и необуздан. Он не пил и не играл в азартные игры. И притом ухитрялся вечно попадать в какие-то неприятности, всегда из-за своей опрометчивой горячности. То пойдет браконьером в лес стрелять зайцев, то, чем возвратиться домой, на всю ночь застрянет в Ноттингеме, то, не рассчитав прыжка, нырнет в Бествудский канал и обдерет грудь об усеявшие дно острые камни и консервные банки.
Однажды, проработав всего несколько месяцев, он опять не явился домой ночевать.
– Не знаешь, где Артур? – спросил Пол за завтраком.
– Не знаю, – ответила мать.
– Дурак он, – сказал Пол. – И если б он что-нибудь натворил, ладно, я не против. Но он наверняка просто не смог оторваться от виста или как благовоспитанный юноша провожал с катка какую-нибудь девицу и уже не смог попасть домой. Дурак он.
– Вряд ли было бы лучше, если б он натворил что-нибудь, из-за чего всем нам было бы стыдно, – возразила миссис Морел.
– Ну, я-то стал бы его больше уважать, – сказал Пол.
– Сильно сомневаюсь, – холодно сказала мать.
Они продолжали завтракать.
– Ты в нем души не чаешь? – спросил Пол.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что, говорят, женщина всегда больше всех любит самого младшего.
– Может, и так… только не я. Нет, меня он утомляет.
– Ты бы и правда предпочла, чтоб он был паинька?
– Я бы предпочла, чтобы он был разумнее, как положено мужчине.
Пол стал несправедлив и нетерпим. Он тоже порядком утомлял мать. Она видела, солнечный свет его покидает, и негодовала.
Они кончали завтракать, и в это время почтальон принес письмо из Дерби. Миссис Морел прищурилась, пытаясь разобрать обратный адрес.
– Дай-ка мне, слепая курица! – и сын выхватил у нее письмо.
Мать вздрогнула и чуть не дала ему пощечину.
– Это от твоего сына Артура, – сказал Пол.
– Что такое!.. – воскликнула миссис Морел.
– «Дорогая мамочка, – читал Пол, – сам не знаю, почему я свалял такого дурака. Приезжай, мамочка, и вызволи меня отсюда. Вместо того чтобы ехать домой, я пошел вчера с Джеком Бредоном и записался в солдаты. Он сказал, ему надоело протирать штаны, и я, сущий болван, как тебе известно, взял да и пошел вместе с ним.
Я вступил в военную службу, но, может, если ты приедешь, они меня отпустят с тобой, дурак я был, и больше никто. Не хочу я служить в армии. Дорогая мама, тебе от меня одни неприятности. Но если ты меня вызволишь, обещаю тебе, у меня прибавится ума и соображенья…»
Миссис Морел опустилась в кресло.
– Ну, каково! – воскликнула она. – И пускай там остается!
– Да, – сказал Пол, – пускай остается.
Оба замолчали. С застывшим лицом, сложив руки на фартуке, мать сидела и думала.
– Ох и тошно мне! – вдруг воскликнула она. – Тошно!
– Ну вот что, – хмурясь, сказал Пол, – не вздумай из-за этого надрывать себе душу, слышишь?
– Что же мне прикажешь, радоваться? – вспылив, накинулась она на сына.
– Нечего делать из этого трагедию, только и всего, – возразил он.
– Дурак он!.. Дурной мальчишка! – воскликнула она.
– В форме он будет прекрасно выглядеть, – раздраженно сказал Пол.
Мать яростно на него набросилась.
– Ах, вот как! – крикнула она. – Чтоб глаза мои его не видели!
– Ему бы в кавалерийский полк. Будет жить в свое удовольствие и выглядеть будет шикарно.
– Шикарно… шикарно!.. уж куда шикарней!.. обыкновенный солдат!
– Ну, а я кто? – сказал Пол. – Обыкновенный канцелярист.
– Это очень много, мой мальчик! – воскликнула мать, она была уязвлена.
– Как так?
– По крайней мере ты человек, а не пешка в красном мундире.
– Я бы не прочь носить красный мундир… или темно-синий, он бы мне больше подошел… если б только мной не слишком командовали.
Но мать уже не слушала его.
– Надо же, только начал продвигаться по службе… мог бы начать продвигаться… несносный мальчишка… идет и губит всю свою жизнь. А после армии ну какой из него будет толк?
– Его могут отлично вымуштровать, – сказал Пол.
– Вымуштровать!.. Вышибут из него последние мозги. Солдат!.. обыкновенный солдат!.. просто-напросто кукла, которая двигается по команде. Ну и ну!
– Не понимаю, почему ты так огорчаешься, – сказал Пол.
– Где ж тебе понять. Зато я понимаю. – И, переполненная горем и гневом, она откинулась в кресле, оперлась подбородком на руку, которую поддерживала другой рукой.
– А в Дерби поедешь? – спросил Пол.
– Да.
– Толку не добьешься.
– Там видно будет.
– Дала бы ему лучше остаться в армии. Для него это самое подходящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Теперь ей хотелось понять, что с ним творится. Кризис миновал.
А Пол сам не знал, что с ним. Он был еще так молод, а близость их такая была отвлеченная, где ему было понять, что он жаждет изо всех сил прижать ее к груди, чтобы утишить гнездящуюся там боль. Он страшился Мириам. А стыд подавил сознание, что он мог желать ее, как мужчина желает женщину. Если при мысли, что такое возможно, Мириам сжалась как под пыткой. Пол содрогнулся до глубины души. А теперь эта их «чистота» помешала даже первому любовному поцелую. Мириам едва ли справилась бы с потрясением плотской любви, даже страстного поцелуя, и Пол был чересчур скован и уязвим, чтобы решиться ее поцеловать.
Они шли через темный сырой луг, Пол следил взглядом за луной и молчал. Мириам брела рядом. Он ненавидел ее, ему казалось, она каким-то образом виновата, что он стал себя презирать. Он смотрел вперед, и там лишь один огонек светился во тьме – окошко их коттеджа.
Ему любо было думать о матери и об остальном веселом обществе.
– Кроме вас все давным-давно дома! – сказала мать, когда они вошли.
– Ну и что? – с досадой воскликнул Пол. – Уж и пройтись нельзя, если хочется?
– Я полагаю, ты мог бы возвратиться так, чтобы поужинать вместе со всеми, – сказала миссис Морел.
– Я буду поступать как мне нравиться, – возразил Пол. – Сейчас совсем не поздно. Буду поступать как мне угодно.
– Прекрасно, – язвительно сказала мать. – Тогда живи как тебе угодно.
И весь вечер она его больше не замечала. А он делал вид, будто не замечает этого и ему все равно, сидел и читал. Читала и Мириам, стараясь сделаться совсем незаметной. Миссис Морел ненавидела ее, это из-за нее сын стал такой. Прямо на глазах Пол становится нетерпим, самоуверен и невесел. Во всем этом она винила Мириам. Энни и все ее друзья объединились против девушки. Мириам не дружила ни с кем, кроме Пола. Но ее это не слишком огорчало, ведь она презирала незначительность всех этих людей.
А Пол ее ненавидел, потому что каким-то образом она лишила его непринужденности и естественности. И терзался, чувствуя себя униженным.
8. ЛЮБОВНЫЙ ПОЕДИНОК
Артур закончил обучение ремеслу и получил место на электрической установке в Минтонской шахте. Зарабатывал он совсем мало, но у него была хорошая возможность продвигаться. Однако он был беспокоен и необуздан. Он не пил и не играл в азартные игры. И притом ухитрялся вечно попадать в какие-то неприятности, всегда из-за своей опрометчивой горячности. То пойдет браконьером в лес стрелять зайцев, то, чем возвратиться домой, на всю ночь застрянет в Ноттингеме, то, не рассчитав прыжка, нырнет в Бествудский канал и обдерет грудь об усеявшие дно острые камни и консервные банки.
Однажды, проработав всего несколько месяцев, он опять не явился домой ночевать.
– Не знаешь, где Артур? – спросил Пол за завтраком.
– Не знаю, – ответила мать.
– Дурак он, – сказал Пол. – И если б он что-нибудь натворил, ладно, я не против. Но он наверняка просто не смог оторваться от виста или как благовоспитанный юноша провожал с катка какую-нибудь девицу и уже не смог попасть домой. Дурак он.
– Вряд ли было бы лучше, если б он натворил что-нибудь, из-за чего всем нам было бы стыдно, – возразила миссис Морел.
– Ну, я-то стал бы его больше уважать, – сказал Пол.
– Сильно сомневаюсь, – холодно сказала мать.
Они продолжали завтракать.
– Ты в нем души не чаешь? – спросил Пол.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что, говорят, женщина всегда больше всех любит самого младшего.
– Может, и так… только не я. Нет, меня он утомляет.
– Ты бы и правда предпочла, чтоб он был паинька?
– Я бы предпочла, чтобы он был разумнее, как положено мужчине.
Пол стал несправедлив и нетерпим. Он тоже порядком утомлял мать. Она видела, солнечный свет его покидает, и негодовала.
Они кончали завтракать, и в это время почтальон принес письмо из Дерби. Миссис Морел прищурилась, пытаясь разобрать обратный адрес.
– Дай-ка мне, слепая курица! – и сын выхватил у нее письмо.
Мать вздрогнула и чуть не дала ему пощечину.
– Это от твоего сына Артура, – сказал Пол.
– Что такое!.. – воскликнула миссис Морел.
– «Дорогая мамочка, – читал Пол, – сам не знаю, почему я свалял такого дурака. Приезжай, мамочка, и вызволи меня отсюда. Вместо того чтобы ехать домой, я пошел вчера с Джеком Бредоном и записался в солдаты. Он сказал, ему надоело протирать штаны, и я, сущий болван, как тебе известно, взял да и пошел вместе с ним.
Я вступил в военную службу, но, может, если ты приедешь, они меня отпустят с тобой, дурак я был, и больше никто. Не хочу я служить в армии. Дорогая мама, тебе от меня одни неприятности. Но если ты меня вызволишь, обещаю тебе, у меня прибавится ума и соображенья…»
Миссис Морел опустилась в кресло.
– Ну, каково! – воскликнула она. – И пускай там остается!
– Да, – сказал Пол, – пускай остается.
Оба замолчали. С застывшим лицом, сложив руки на фартуке, мать сидела и думала.
– Ох и тошно мне! – вдруг воскликнула она. – Тошно!
– Ну вот что, – хмурясь, сказал Пол, – не вздумай из-за этого надрывать себе душу, слышишь?
– Что же мне прикажешь, радоваться? – вспылив, накинулась она на сына.
– Нечего делать из этого трагедию, только и всего, – возразил он.
– Дурак он!.. Дурной мальчишка! – воскликнула она.
– В форме он будет прекрасно выглядеть, – раздраженно сказал Пол.
Мать яростно на него набросилась.
– Ах, вот как! – крикнула она. – Чтоб глаза мои его не видели!
– Ему бы в кавалерийский полк. Будет жить в свое удовольствие и выглядеть будет шикарно.
– Шикарно… шикарно!.. уж куда шикарней!.. обыкновенный солдат!
– Ну, а я кто? – сказал Пол. – Обыкновенный канцелярист.
– Это очень много, мой мальчик! – воскликнула мать, она была уязвлена.
– Как так?
– По крайней мере ты человек, а не пешка в красном мундире.
– Я бы не прочь носить красный мундир… или темно-синий, он бы мне больше подошел… если б только мной не слишком командовали.
Но мать уже не слушала его.
– Надо же, только начал продвигаться по службе… мог бы начать продвигаться… несносный мальчишка… идет и губит всю свою жизнь. А после армии ну какой из него будет толк?
– Его могут отлично вымуштровать, – сказал Пол.
– Вымуштровать!.. Вышибут из него последние мозги. Солдат!.. обыкновенный солдат!.. просто-напросто кукла, которая двигается по команде. Ну и ну!
– Не понимаю, почему ты так огорчаешься, – сказал Пол.
– Где ж тебе понять. Зато я понимаю. – И, переполненная горем и гневом, она откинулась в кресле, оперлась подбородком на руку, которую поддерживала другой рукой.
– А в Дерби поедешь? – спросил Пол.
– Да.
– Толку не добьешься.
– Там видно будет.
– Дала бы ему лучше остаться в армии. Для него это самое подходящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132