– спросила она. – Ты чувствуешь, что тебе это необходимо?
Он посмотрел голубыми глазами ей прямо в глаза.
– Да, – ответил он.
– Тогда мы должны всеми силами тебе помочь, дружок, – сказала она.
Когда он снова поднял голову, в глазах его стояли слезы.
– Не хочу я, чтоб Энни трудно пришлось, – с усилием произнес он.
– Дружок мой, – сказала миссис Морел, – ты человек надежный… у тебя приличная работа. Если б я почувствовала, что и впрямь нужна мужчине, я бы вышла за него, будь у него только жалованье за последнюю неделю и больше ни гроша. Ей, наверно, покажется нелегко начинать жизнь так скромно. Уж такие они, молоденькие девушки. Они думают, им приготовлен прекрасный дом, только того и ждут. А вот я получила дорогую мебель. Но это еще мало что значит.
Итак, свадьбу сыграли чуть не мигом. Приехал домой Артур, в военной форме он был великолепен. Энни выглядела очень мило в своем серебристо-голубом платье, такое можно будет потом надевать по воскресеньям. Морел назвал ее дурой за то, что она выходит замуж, и с зятем держался холодно. Миссис Морел украсила белым свою шляпку, и блузку отделала белым, и оба сына поддразнивали ее, что она так вырядилась. Леонард был весел и нежен и чувствовал себя преглупо. Пол никак не мог понять, чего ради Энни вздумала выходить замуж. Он очень любил сестру, и она отвечала ему тем же. Все-таки он надеялся, не без грусти, что ее замужество будет удачным. Артур был настоящий красавец в желто-алой форме и понимал это, но втайне стыдился ее. Энни на кухне все глаза выплакала, оттого что расстается с матерью. Миссис Морел всплакнула, потом похлопала ее по спине и сказала:
– Да не плачь, детка, он будет хорошим мужем.
Морел топнул ногой и сказал, дура она, что выходит замуж. Леонард был бледный, взвинченный. Миссис Морел сказала ему:
– Я доверяю ее тебе, дружок, ты теперь будешь за нее в ответе.
– Можете на меня положиться, – сказал он, едва живой от тяжелого испытания. И на этом все кончилось. Когда Морел и Артур легли спать. Пол, как бывало часто, задержался внизу – сидел и разговаривал с матерью.
– Ты не огорчена, что она вышла замуж, нет? – спросил он.
– Я не огорчена, что она вышла замуж… но… но как-то странно, что ей пришлось со мной расстаться. Мне даже тяжело, что она предпочла оставить меня и уйти с Леонардом. Так уж устроены матери… я понимаю, это глупо.
– И ты будешь из-за нее страдать?
– Я вспоминаю день собственной свадьбы и только хочу надеяться, что у нее жизнь сложится по-другому, – ответила мать.
– Но ты можешь ему довериться, по-твоему, он будет ей хорошим мужем?
– Да, да. Говорят, он ей не пара. А я так скажу: если мужчина достойный человек, как Леонард, и девушка его любит… тогда… все будет в порядке. Он ничуть не хуже Энни.
– Значит, ты не против?
– Я бы нипочем не позволила своей дочери выйти замуж, если бы не чувствовала всем сердцем, что ее нареченный – человек стоящий. Но все равно, она ушла – и осталась брешь.
Обоим сейчас было грустно, обоим хотелось, чтобы Энни опять была с ними. В новой черной шелковой блузке с белой отделкой мать казалась Полу сиротливой.
– Я, во всяком случае, никогда не женюсь, ма, – сказал он.
– О, все так говорят, мой мальчик. Ты еще не встретил свою суженую. Вот погоди годок-другой.
– Не женюсь я, мама. Я буду жить с тобой, и у нас будет прислуга.
– А, мой мальчик, говорить легко. Вот посмотрим, когда придет время.
– Какое такое время? Мне почти двадцать три.
– Да, ты не из тех, кто женится рано. Но года через три…
– Я все равно буду с тобой.
– Посмотрим, мой мальчик, посмотрим.
– Но ведь ты не хочешь, чтоб я женился?
– Не хотела бы я думать, что в твоей жизни не будет никого, кто бы тебя полюбил и… нет, не хотела бы.
– И, по-твоему, я должен жениться?
– Рано или поздно это суждено каждому мужчине.
– Но ты бы предпочла, чтобы это было позже.
– Мне будет тяжко… очень тяжко. Знаешь, как говорится:
Сын будет мне сыном, пока холостой человек.
Но дочь мне останется дочерью весь свой век.
– И, по-твоему, я позволю жене отнять меня у тебя?
– Ты ведь не можешь просить ее выйти замуж не только за тебя, но и за твою мать, – с улыбкой сказала миссис Морел.
– Пусть делает, что хочет, а только она не встанет между нами.
– Не встанет… пока не завладеет тобой… а тогда сам увидишь.
– Ничего я не увижу. Пока у меня есть ты, я не женюсь… нет.
– Но я совсем не хочу оставить тебя одиноким, мой мальчик, – вскрикнула она.
– А ты и не оставишь. Тебе сколько? Пятьдесят три! Даю тебе срок до семидесяти пяти. Мне стукнет сорок четыре, и я растолстею. И тогда женюсь на какой-нибудь степенной особе. Вот как!
Мать сидела и смеялась.
– Иди спать, – сказала она, – иди ложись.
– И у нас с тобой будет славный домик, и прислуга, и все будет очень хорошо. И может, на своих картинах я разбогатею.
– Пойдешь ты спать?
– И тогда у тебя будет небольшой экипаж. Представь… разъезжает маленькая королева Виктория.
– Говорят тебе, иди спать, – сквозь смех сказала она.
Сын поцеловал ее и вышел. Планы на будущее у него всегда были одни и те же.
Миссис Морел сидела, углубясь в свои невеселые мысли, – о дочери, о Поле, об Артуре. Она горевала из-за расставанья с Энни. Семья их так тесно связана. И она чувствовала, ей теперь непременно надо жить, чтобы быть со своими детьми. Ее жизнь так богата. Она нужна Полу, и Артуру тоже. Артур сам не знает, как глубоко он ее любит. Он человек минуты. Еще ни разу жизнь не заставила его осознать себя. Армия дисциплинировала его тело, но не душу. У него отменное здоровье, и он очень красив. Его темные густые волосы плотно облегают небольшую ладную голову. Нос у него какой-то детский, и в темно-голубых глазах есть что-то девичье. Но губы под каштановыми усами полные, красные, вполне мужские, и подбородок твердый. Рот у него отцовский, а нос и глаза в семью ее матери – людей красивых и слабохарактерных. Миссис Морел тревожилась за него. После своей безрассудной выходки он утихомирился. Но как далеко он вообще может зайти?
Армия ничего хорошего ему не дала. Он отчаянно негодовал на власть младших офицеров. Он терпеть не мог подчиняться, будто он не человек, а животное. Но у него вполне хватало разума, чтобы не брыкаться. И он всячески старался извлечь из своего положения все что можно хорошее. Он умел петь, был парень компанейский. Нередко случались и стычки, но то были обычные мужские проделки, они легко сходили с рук. И он недурно проводил время, хотя его чувство собственного достоинства было подавлено. Желая побольше получить от жизни, он полагался на свою внешность, на хорошую фигуру, благовоспитанность, приличное образование и не бывал разочарован. Однако и удовлетворения не находил. Казалось, что-то его гложет. Никогда он не знал покоя, никогда не бывал один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Он посмотрел голубыми глазами ей прямо в глаза.
– Да, – ответил он.
– Тогда мы должны всеми силами тебе помочь, дружок, – сказала она.
Когда он снова поднял голову, в глазах его стояли слезы.
– Не хочу я, чтоб Энни трудно пришлось, – с усилием произнес он.
– Дружок мой, – сказала миссис Морел, – ты человек надежный… у тебя приличная работа. Если б я почувствовала, что и впрямь нужна мужчине, я бы вышла за него, будь у него только жалованье за последнюю неделю и больше ни гроша. Ей, наверно, покажется нелегко начинать жизнь так скромно. Уж такие они, молоденькие девушки. Они думают, им приготовлен прекрасный дом, только того и ждут. А вот я получила дорогую мебель. Но это еще мало что значит.
Итак, свадьбу сыграли чуть не мигом. Приехал домой Артур, в военной форме он был великолепен. Энни выглядела очень мило в своем серебристо-голубом платье, такое можно будет потом надевать по воскресеньям. Морел назвал ее дурой за то, что она выходит замуж, и с зятем держался холодно. Миссис Морел украсила белым свою шляпку, и блузку отделала белым, и оба сына поддразнивали ее, что она так вырядилась. Леонард был весел и нежен и чувствовал себя преглупо. Пол никак не мог понять, чего ради Энни вздумала выходить замуж. Он очень любил сестру, и она отвечала ему тем же. Все-таки он надеялся, не без грусти, что ее замужество будет удачным. Артур был настоящий красавец в желто-алой форме и понимал это, но втайне стыдился ее. Энни на кухне все глаза выплакала, оттого что расстается с матерью. Миссис Морел всплакнула, потом похлопала ее по спине и сказала:
– Да не плачь, детка, он будет хорошим мужем.
Морел топнул ногой и сказал, дура она, что выходит замуж. Леонард был бледный, взвинченный. Миссис Морел сказала ему:
– Я доверяю ее тебе, дружок, ты теперь будешь за нее в ответе.
– Можете на меня положиться, – сказал он, едва живой от тяжелого испытания. И на этом все кончилось. Когда Морел и Артур легли спать. Пол, как бывало часто, задержался внизу – сидел и разговаривал с матерью.
– Ты не огорчена, что она вышла замуж, нет? – спросил он.
– Я не огорчена, что она вышла замуж… но… но как-то странно, что ей пришлось со мной расстаться. Мне даже тяжело, что она предпочла оставить меня и уйти с Леонардом. Так уж устроены матери… я понимаю, это глупо.
– И ты будешь из-за нее страдать?
– Я вспоминаю день собственной свадьбы и только хочу надеяться, что у нее жизнь сложится по-другому, – ответила мать.
– Но ты можешь ему довериться, по-твоему, он будет ей хорошим мужем?
– Да, да. Говорят, он ей не пара. А я так скажу: если мужчина достойный человек, как Леонард, и девушка его любит… тогда… все будет в порядке. Он ничуть не хуже Энни.
– Значит, ты не против?
– Я бы нипочем не позволила своей дочери выйти замуж, если бы не чувствовала всем сердцем, что ее нареченный – человек стоящий. Но все равно, она ушла – и осталась брешь.
Обоим сейчас было грустно, обоим хотелось, чтобы Энни опять была с ними. В новой черной шелковой блузке с белой отделкой мать казалась Полу сиротливой.
– Я, во всяком случае, никогда не женюсь, ма, – сказал он.
– О, все так говорят, мой мальчик. Ты еще не встретил свою суженую. Вот погоди годок-другой.
– Не женюсь я, мама. Я буду жить с тобой, и у нас будет прислуга.
– А, мой мальчик, говорить легко. Вот посмотрим, когда придет время.
– Какое такое время? Мне почти двадцать три.
– Да, ты не из тех, кто женится рано. Но года через три…
– Я все равно буду с тобой.
– Посмотрим, мой мальчик, посмотрим.
– Но ведь ты не хочешь, чтоб я женился?
– Не хотела бы я думать, что в твоей жизни не будет никого, кто бы тебя полюбил и… нет, не хотела бы.
– И, по-твоему, я должен жениться?
– Рано или поздно это суждено каждому мужчине.
– Но ты бы предпочла, чтобы это было позже.
– Мне будет тяжко… очень тяжко. Знаешь, как говорится:
Сын будет мне сыном, пока холостой человек.
Но дочь мне останется дочерью весь свой век.
– И, по-твоему, я позволю жене отнять меня у тебя?
– Ты ведь не можешь просить ее выйти замуж не только за тебя, но и за твою мать, – с улыбкой сказала миссис Морел.
– Пусть делает, что хочет, а только она не встанет между нами.
– Не встанет… пока не завладеет тобой… а тогда сам увидишь.
– Ничего я не увижу. Пока у меня есть ты, я не женюсь… нет.
– Но я совсем не хочу оставить тебя одиноким, мой мальчик, – вскрикнула она.
– А ты и не оставишь. Тебе сколько? Пятьдесят три! Даю тебе срок до семидесяти пяти. Мне стукнет сорок четыре, и я растолстею. И тогда женюсь на какой-нибудь степенной особе. Вот как!
Мать сидела и смеялась.
– Иди спать, – сказала она, – иди ложись.
– И у нас с тобой будет славный домик, и прислуга, и все будет очень хорошо. И может, на своих картинах я разбогатею.
– Пойдешь ты спать?
– И тогда у тебя будет небольшой экипаж. Представь… разъезжает маленькая королева Виктория.
– Говорят тебе, иди спать, – сквозь смех сказала она.
Сын поцеловал ее и вышел. Планы на будущее у него всегда были одни и те же.
Миссис Морел сидела, углубясь в свои невеселые мысли, – о дочери, о Поле, об Артуре. Она горевала из-за расставанья с Энни. Семья их так тесно связана. И она чувствовала, ей теперь непременно надо жить, чтобы быть со своими детьми. Ее жизнь так богата. Она нужна Полу, и Артуру тоже. Артур сам не знает, как глубоко он ее любит. Он человек минуты. Еще ни разу жизнь не заставила его осознать себя. Армия дисциплинировала его тело, но не душу. У него отменное здоровье, и он очень красив. Его темные густые волосы плотно облегают небольшую ладную голову. Нос у него какой-то детский, и в темно-голубых глазах есть что-то девичье. Но губы под каштановыми усами полные, красные, вполне мужские, и подбородок твердый. Рот у него отцовский, а нос и глаза в семью ее матери – людей красивых и слабохарактерных. Миссис Морел тревожилась за него. После своей безрассудной выходки он утихомирился. Но как далеко он вообще может зайти?
Армия ничего хорошего ему не дала. Он отчаянно негодовал на власть младших офицеров. Он терпеть не мог подчиняться, будто он не человек, а животное. Но у него вполне хватало разума, чтобы не брыкаться. И он всячески старался извлечь из своего положения все что можно хорошее. Он умел петь, был парень компанейский. Нередко случались и стычки, но то были обычные мужские проделки, они легко сходили с рук. И он недурно проводил время, хотя его чувство собственного достоинства было подавлено. Желая побольше получить от жизни, он полагался на свою внешность, на хорошую фигуру, благовоспитанность, приличное образование и не бывал разочарован. Однако и удовлетворения не находил. Казалось, что-то его гложет. Никогда он не знал покоя, никогда не бывал один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132