Триллион долларов, говорит он, с самого начала был как куча взрывчатки, достаточная для того, чтобы разнести огромный жилой дом. Но Фонтанелли распределил эту взрывчатку по маленьким пакетикам, разместил их по стратегически важным точкам и соединил проводами. Теперь ему достаточно нажать на кнопку – и в воздух взлетит весь мир, образно говоря.
* * *
– Мы должны, наконец, что-то сделать, – сказал Джон и отодвинул тарелку. Жареная индейка с салатом осталась почти нетронутой. Сейчас тарелку унесут и вымоют, моющее средство вместе со связанными жирами стечет в канализацию. Все это попадет в ближайшие очистные сооружения, а о дальнейшем Джон не имел ясного представления. Со времени разговора с профессором Коллинзом конференц-зал отбивал у него всякий аппетит.
– Вы правы, – кивнул жующий Маккейн. – Но вначале мы должны узнать что.
Коллинз уехал с гигантским рабочим планом и с обещанием денег на десятикратное увеличение числа компьютеров, которые должны работать день и ночь, просчитывая миллиарды вариантов. Но даже если все они будут работать до изнеможения, первые результаты появятся только через три месяца – первые рекомендации действий.
С того вечера Джон плохо спал ночами, а днем его не отпускала нездоровая взвинченность. Он едва находил время почитать газеты, а вечерами иногда пытался просто напиться.
– Уже два года, – говорил он, разминая пальцы, – мы не делаем ничего, только скупаем фирмы. Но все, чего мы до сих пор достигли – это несколько тысяч тонн бланков на экологически чистой бумаге взамен обыкновенной. Но ведь задача состояла не в этом, а?
Маккейн кивал:
– Верно. Задача состояла не в этом.
– Будущее человечества. Вот в чем задача, да? Но если послушать профессора, с будущим покончено. Это лишь вопрос времени, когда конец наступит.
– Если ничего не произойдет.
– Но что должно произойти?
– Он это вычислит для нас.
– А потом? Сможем ли мы заставить это произойти? Располагаем ли мы какой-то властью? Можем ли мы вообще на что-то повлиять? Скажите мне.
Маккейн держал перед собой вилку и разглядывал ее зубья, будто впервые в жизни задаваясь вопросом, что это такое.
– Власть у нас есть, – тихо сказал он.
– Но какого рода власть? Мы же не можем двигать армиями? Мы не можем отдавать приказы на аресты людей. Мы можем только увольнять людей, и это все.
– Но вы же не хотите этого на самом деле – двигать армиями.
– Я только хочу знать, какого рода влиянием мы вообще обладаем.
– Понял. – Маккейн снова обратился к своей тарелке, отрезал кусочек жареного мяса и стал перемалывать его челюстями. – Понял, – сказал он еще раз. – Ну, хорошо. Нам не помешает показать когти. Поупражняемся в этом.
* * *
– Все азиатское пространство представляет собой сплошную проблему перенаселенности, – объяснял Маккейн перед большой картой мира, украшавшей стену его кабинета. – Китай кое-что предпринимает против этого, и даже на удивление эффективно, Индия тоже хотя бы пытается что-то сделать, хоть пока и без сопоставимого успеха. Но абсолютно безутешно все выглядит на Филиппинах. Здесь властвует римско-католическая церковь, практически любое средство предохранения считается грехом или запрещено, филиппинский мачизм требует от мужчин, чтобы они произвели на свет как можно больше сыновей, и люди размножаются так, что оторопь берет. – Он постучал пальцем по россыпи островков на карте. – Вот здесь и начнем.
Джон скрестил руки:
– Как я понимаю, запустив рекламную кампанию про нас как крупнейшего в мире производителя презервативов и противозачаточных пилюль.
– Это слишком дорого, слишком хлопотно, слишком долго, слишком недейственно. Вспомните, что я вам рассказывал про Международный валютный фонд. Вот рычаг. Мы весь этот регион – Таиланд, Малайзию, Индонезию, Филиппины и так далее – подвергнем финансовому давлению сконцентрированной спекулятивной атакой на их национальные валюты. МВФ будет вынужден вмешаться, предоставит им финансовую помощь, и одним из условий будет массивное ограничение рождаемости.
– Точно?
– Вы сами полетите в Вашингтон и сами выложите это директору МВФ как наше условие прекращения финансовых атак. – Маккейн улыбнулся: – У Камдессю у самого шестеро детей. Думаю, он не большой сторонник контроля за рождаемостью. Придется его подтолкнуть.
Джон смотрел на карту мира и пытался сглотнуть так, чтобы Маккейн этого не заметил. Он сам?.. Ну и миссия.
– И какого рода это будут финансовые атаки? – спросил он с пересохшим ртом.
– Почти все местные валюты завязаны на курс доллара и из-за этого переоценены с тех пор, как доллар вырос. Это уменьшает экспортные возможности, но большие кредиты, взятые правительствами и фирмами, исчисляются в долларах, и после девальвации те, естественно, не смогут их выплачивать. И чтобы обезопасить себя, они уже начали местную валюту менять на доллары. Что сделаем мы: будем по-крупному подписывать срочные контракты, доллар за местную валюту, со сроком действия от одного до двух месяцев. – Он поднял тонкий меморандум, в углу которого красовался логотип Фонтанелли и проходила красная косая линия, обозначавшая его как конфиденциальный документ руководителя. – Наши аналитики уже все просчитали. Нам нужно выйти только на критическую величину таких контрактов, после чего их центральные банки будут вынуждены отказаться от привязки к доллару, обменный курс упадет, и мы сможем по срокам платежа рассчитаться тамошней валютой дешевле, чем мы ее продали. Джордж Сорос однажды провел похожий маневр с британским фунтом и при этом между делом порушил европейскую валютную систему. Верный гешефт, который принесет нам, помимо сочувствия МВФ, еще и изрядную прибыль.
Джон взял меморандум, пролистал его, разглядывая графики и калькуляцию. Он спросил себя, когда же Маккейн успел дать аналитикам такое поручение. Или аналитический отдел непрерывно производит планы монетарных войн? Вполне может быть.
– А если МВФ не откликнется?
– Этого не будет. Он должен вмешаться, предоставить кредиты, как минимум в десятки миллиардов. Все это пойдет в новостях под рубрикой «Программа помощи», однако при ближайшем рассмотрении окажется, что все эти миллиарды нужны только для того, чтобы потечь в наши карманы. И в карманы тех, кто успеет вскочить на ходу в уходящий поезд. МВФ должен будет к нам прислушаться, иначе мы его просто высосем.
Невероятно! Джон вдруг снова почувствовал триумф. Выходит, что власть у них есть. Деньги остаются самой великой силой на земле.
Но отвратительное пятно портило картину победы.
– Но если это получится, то лишь потому, что эти государства испытывают финансовые трудности? От этого мы зависим?
– Нет. – Маккейн отрицательно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
* * *
– Мы должны, наконец, что-то сделать, – сказал Джон и отодвинул тарелку. Жареная индейка с салатом осталась почти нетронутой. Сейчас тарелку унесут и вымоют, моющее средство вместе со связанными жирами стечет в канализацию. Все это попадет в ближайшие очистные сооружения, а о дальнейшем Джон не имел ясного представления. Со времени разговора с профессором Коллинзом конференц-зал отбивал у него всякий аппетит.
– Вы правы, – кивнул жующий Маккейн. – Но вначале мы должны узнать что.
Коллинз уехал с гигантским рабочим планом и с обещанием денег на десятикратное увеличение числа компьютеров, которые должны работать день и ночь, просчитывая миллиарды вариантов. Но даже если все они будут работать до изнеможения, первые результаты появятся только через три месяца – первые рекомендации действий.
С того вечера Джон плохо спал ночами, а днем его не отпускала нездоровая взвинченность. Он едва находил время почитать газеты, а вечерами иногда пытался просто напиться.
– Уже два года, – говорил он, разминая пальцы, – мы не делаем ничего, только скупаем фирмы. Но все, чего мы до сих пор достигли – это несколько тысяч тонн бланков на экологически чистой бумаге взамен обыкновенной. Но ведь задача состояла не в этом, а?
Маккейн кивал:
– Верно. Задача состояла не в этом.
– Будущее человечества. Вот в чем задача, да? Но если послушать профессора, с будущим покончено. Это лишь вопрос времени, когда конец наступит.
– Если ничего не произойдет.
– Но что должно произойти?
– Он это вычислит для нас.
– А потом? Сможем ли мы заставить это произойти? Располагаем ли мы какой-то властью? Можем ли мы вообще на что-то повлиять? Скажите мне.
Маккейн держал перед собой вилку и разглядывал ее зубья, будто впервые в жизни задаваясь вопросом, что это такое.
– Власть у нас есть, – тихо сказал он.
– Но какого рода власть? Мы же не можем двигать армиями? Мы не можем отдавать приказы на аресты людей. Мы можем только увольнять людей, и это все.
– Но вы же не хотите этого на самом деле – двигать армиями.
– Я только хочу знать, какого рода влиянием мы вообще обладаем.
– Понял. – Маккейн снова обратился к своей тарелке, отрезал кусочек жареного мяса и стал перемалывать его челюстями. – Понял, – сказал он еще раз. – Ну, хорошо. Нам не помешает показать когти. Поупражняемся в этом.
* * *
– Все азиатское пространство представляет собой сплошную проблему перенаселенности, – объяснял Маккейн перед большой картой мира, украшавшей стену его кабинета. – Китай кое-что предпринимает против этого, и даже на удивление эффективно, Индия тоже хотя бы пытается что-то сделать, хоть пока и без сопоставимого успеха. Но абсолютно безутешно все выглядит на Филиппинах. Здесь властвует римско-католическая церковь, практически любое средство предохранения считается грехом или запрещено, филиппинский мачизм требует от мужчин, чтобы они произвели на свет как можно больше сыновей, и люди размножаются так, что оторопь берет. – Он постучал пальцем по россыпи островков на карте. – Вот здесь и начнем.
Джон скрестил руки:
– Как я понимаю, запустив рекламную кампанию про нас как крупнейшего в мире производителя презервативов и противозачаточных пилюль.
– Это слишком дорого, слишком хлопотно, слишком долго, слишком недейственно. Вспомните, что я вам рассказывал про Международный валютный фонд. Вот рычаг. Мы весь этот регион – Таиланд, Малайзию, Индонезию, Филиппины и так далее – подвергнем финансовому давлению сконцентрированной спекулятивной атакой на их национальные валюты. МВФ будет вынужден вмешаться, предоставит им финансовую помощь, и одним из условий будет массивное ограничение рождаемости.
– Точно?
– Вы сами полетите в Вашингтон и сами выложите это директору МВФ как наше условие прекращения финансовых атак. – Маккейн улыбнулся: – У Камдессю у самого шестеро детей. Думаю, он не большой сторонник контроля за рождаемостью. Придется его подтолкнуть.
Джон смотрел на карту мира и пытался сглотнуть так, чтобы Маккейн этого не заметил. Он сам?.. Ну и миссия.
– И какого рода это будут финансовые атаки? – спросил он с пересохшим ртом.
– Почти все местные валюты завязаны на курс доллара и из-за этого переоценены с тех пор, как доллар вырос. Это уменьшает экспортные возможности, но большие кредиты, взятые правительствами и фирмами, исчисляются в долларах, и после девальвации те, естественно, не смогут их выплачивать. И чтобы обезопасить себя, они уже начали местную валюту менять на доллары. Что сделаем мы: будем по-крупному подписывать срочные контракты, доллар за местную валюту, со сроком действия от одного до двух месяцев. – Он поднял тонкий меморандум, в углу которого красовался логотип Фонтанелли и проходила красная косая линия, обозначавшая его как конфиденциальный документ руководителя. – Наши аналитики уже все просчитали. Нам нужно выйти только на критическую величину таких контрактов, после чего их центральные банки будут вынуждены отказаться от привязки к доллару, обменный курс упадет, и мы сможем по срокам платежа рассчитаться тамошней валютой дешевле, чем мы ее продали. Джордж Сорос однажды провел похожий маневр с британским фунтом и при этом между делом порушил европейскую валютную систему. Верный гешефт, который принесет нам, помимо сочувствия МВФ, еще и изрядную прибыль.
Джон взял меморандум, пролистал его, разглядывая графики и калькуляцию. Он спросил себя, когда же Маккейн успел дать аналитикам такое поручение. Или аналитический отдел непрерывно производит планы монетарных войн? Вполне может быть.
– А если МВФ не откликнется?
– Этого не будет. Он должен вмешаться, предоставить кредиты, как минимум в десятки миллиардов. Все это пойдет в новостях под рубрикой «Программа помощи», однако при ближайшем рассмотрении окажется, что все эти миллиарды нужны только для того, чтобы потечь в наши карманы. И в карманы тех, кто успеет вскочить на ходу в уходящий поезд. МВФ должен будет к нам прислушаться, иначе мы его просто высосем.
Невероятно! Джон вдруг снова почувствовал триумф. Выходит, что власть у них есть. Деньги остаются самой великой силой на земле.
Но отвратительное пятно портило картину победы.
– Но если это получится, то лишь потому, что эти государства испытывают финансовые трудности? От этого мы зависим?
– Нет. – Маккейн отрицательно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199