Маккейн был обходителен, хотя бурная энергия, которую он излучал, в какие-то моменты подавляла. Он расспрашивал ее о жизни и предпочтениях и заинтересованно выслушивал ее ответы, хотя она не могла отделаться от чувства, что он давно знает все, что она ему рассказывает.
– Произошло много событий, пока вы отсутствовали, – сказал он Джону и одарил Урсулу улыбкой. – Но я не хочу нагонять ими скуку на вашу спутницу.
Джон серьезно кивнул:
– Скоро я вернусь к работе. Уже завтра, наверное.
– Спешка ни к чему, – отмахнулся Маккейн. – У нас все под контролем. И если я отвык от личной жизни, это не должно служить поводом так же губить и вашу.
Еда была хорошая. Вид из окон умопомрачительный. Маккейн рекомендовал ей отправиться в основательный шопинг-тур, а потом познакомиться с культурной жизнью Лондона.
– Я, правда, больше не слежу за событиями, – признался он, – но говорят, они есть.
Урсула пообещала подумать об этом.
– Интересный человек, этот Маккейн, – сказала она Джону на обратном пути в замок.
– Можно сказать и так, – кивнул он.
– В принципе все делает он, не так ли? Ведет все дела. Все решает.
– Да, но без моей подписи ничего не делается, – забеспокоился Джон.
Урсула внимательно оглядела его. Кажется, эта тема была для него неприятна.
– Я не собиралась тебя критиковать, – сказала она. – Я только спросила, чтобы понять, что происходит.
Вид у Джона был мрачный.
– Он управляющий директор предприятия, то есть руководит делами. Но он мой наемный сотрудник. А принадлежит все мне.
– Но ты подписываешь то, что он перед тобой положит, так? Или иногда говоришь: «Нет, мы поступим иначе»?
– Я всегда могу это сказать, естественно. Просто пока не было таких ситуаций. Поскольку он случайно оказался очень подходящим работником, и глупости не приходят ему в голову.
Она затронула его больное место, это было ясно. Рану, о которой Джон сам не подозревал.
– Ты разве можешь об этом судить? – спросила она с жестокостью, неизвестно откуда взявшейся в ней. – Я хочу сказать, ведь ты не изучал ни экономику, ни производство…
– Мне это и не надо, – перебил ее Джон. – Я до такой степени богат, просто по-свински, что мне вообще незачем ни знать, ни уметь что-нибудь. И мне принадлежит половина мира. В этом и состоит самое безумное.
Она непроизвольно задержала дыхание.
– Судя по тому, как это прозвучало, – осторожно сказала она, – ты не очень счастлив этим.
– Совсем не счастлив. – Он устремил взгляд вперед. – Три года назад я был развозчиком пиццы. Нужно время, чтобы вжиться в эту ситуацию. Это не делается в один день. – Он сделал неопределенный жест. – Ясно, Маккейн все это изучал, он может все, имеет грандиозные планы. Моим единственным решением было дать ему свободу действий.
Она потянулась к нему, положила ладонь на его руку.
– Все хорошо, – тихо сказала она.
Он покосился на нее.
– Но теперь все будет по-другому, – заявил он. – Впредь я буду вникать во все детали.
* * *
Было как всегда, только лучше. Радостно было идти на работу, когда позади осталась чудесная ночь, а дома – чудесная женщина. Джон приветствовал каждого встречного лучистой улыбкой; поднимаясь на лифте, чувствовал, как к нему возвращается грандиозное победное чувство, а шагнув в кабинет Маккейна, крикнул:
– Ну? Есть у нас план?
Маккейн как раз собирался звонить по телефону, но снова отложил трубку и смотрел на него, озадаченно подняв брови:
– План? Он всегда у нас был.
Джон отрицательно помотал головой:
– Нет, я имею в виду профессора Коллинза. Ведь он уже должен завершить свои расчеты?
– А, это, – Маккейн медленно кивнул. – Да, конечно. Я в прошлую пятницу ездил к нему. Они закончили с первой фазой. Мы с ним до полуночи обсуждали результаты.
– И что?
Маккейн неторопливо перекладывал на своем столе стопки документов, но при этом не возникало впечатления, что он ищет что-то определенное.
– Странное дело с этими компьютерами. Они, разумеется, не породили никакой идеи. Но если они с тупым упорством пересчитывают все возможные комбинации всех выходных данных, они делают это совершенно бесстрастно и без всякого предубеждения. Они не думают: «Ах, это все равно ничего не даст!» – они пережевывают цифры и выплевывают результаты. И бывает, что они таким образом находят то, чего и ожидать было нельзя, и наводят тебя на идеи, к каким сам бы ты никогда не пришел. – Он поднял взгляд, смотрел на Джона и, казалось, подбирал слова. – Помните первые дни здесь, в Лондоне? Как я вам говорил, что наступит время, когда американские зерновые закрома будут представлять собой большее могущество, чем авианосцы ВМФ США? Это и есть отправная точка.
– Закрома или авианосцы?
– И то, и другое. В принципе все очень просто. Численность народонаселения растет, площади полезной пахотной земли сокращаются. Какое логическое следствие? Весь мир вынужден поднимать урожайность. Но традиционными методами многого уже не добьешься. Что тогда остается?
Джон скрестил на груди руки.
– Голод, я бы сказал.
– Голод – или генная техника.
– Генная техника? – Он озадаченно моргал. – Вы же всегда говорили, что эта область не представляет для нас интереса.
– С прошлой пятницы представляет. С прошлой пятницы эта область вообще стала для нас самой интересной. – Маккейн хитро улыбнулся. – Методами генной техники можно вывести более урожайные сорта растений, которые к тому же более устойчивы к болезням, вредителям и другим негативным воздействиям среды, чем все, чего может добиться нормальная селекция. – Он поучительно поднял указательный палец. – И прежде всего: соответствующий генетический код можно запатентовать. Это значит, никто, кроме нас, не может выращивать эту культуру. И никто не сможет обходиться без нашего посевного материала, просто потому, что проблема урожайности будет вынуждать. Разве это для нас не благоприятная позиция?
Джон кивнул:
– Благоприятная – не то слово.
– Более того. Рынок семян сейчас принадлежит всего нескольким, немногим производителям…
– …которых мы скупим… – усмехнулся Джон.
– Разумеется. Но интересно то, что уже сегодняшнее состояние селекции позволяет выводить сорта, так называемые гибриды – бесплодные скрещивания близких родственных видов. Проще говоря, дело поставлено так, что вы покупаете семена, из которых вырастает великолепное зерно или овощи, но они в свою очередь не дают семян, а если и дают, то эти семена бесплодны.
– То есть придется покупать новые семена для каждого нового урожая, – с удивлением вывел Джон.
– Свойство, которое, разумеется, можно привить и генетически измененным семенам, – кивнул Маккейн. – И это означает, что мы можем ввести абсолютный контроль.
Джон упал в кресло, закинул руки за голову и потрясенно смотрел на Маккейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
– Произошло много событий, пока вы отсутствовали, – сказал он Джону и одарил Урсулу улыбкой. – Но я не хочу нагонять ими скуку на вашу спутницу.
Джон серьезно кивнул:
– Скоро я вернусь к работе. Уже завтра, наверное.
– Спешка ни к чему, – отмахнулся Маккейн. – У нас все под контролем. И если я отвык от личной жизни, это не должно служить поводом так же губить и вашу.
Еда была хорошая. Вид из окон умопомрачительный. Маккейн рекомендовал ей отправиться в основательный шопинг-тур, а потом познакомиться с культурной жизнью Лондона.
– Я, правда, больше не слежу за событиями, – признался он, – но говорят, они есть.
Урсула пообещала подумать об этом.
– Интересный человек, этот Маккейн, – сказала она Джону на обратном пути в замок.
– Можно сказать и так, – кивнул он.
– В принципе все делает он, не так ли? Ведет все дела. Все решает.
– Да, но без моей подписи ничего не делается, – забеспокоился Джон.
Урсула внимательно оглядела его. Кажется, эта тема была для него неприятна.
– Я не собиралась тебя критиковать, – сказала она. – Я только спросила, чтобы понять, что происходит.
Вид у Джона был мрачный.
– Он управляющий директор предприятия, то есть руководит делами. Но он мой наемный сотрудник. А принадлежит все мне.
– Но ты подписываешь то, что он перед тобой положит, так? Или иногда говоришь: «Нет, мы поступим иначе»?
– Я всегда могу это сказать, естественно. Просто пока не было таких ситуаций. Поскольку он случайно оказался очень подходящим работником, и глупости не приходят ему в голову.
Она затронула его больное место, это было ясно. Рану, о которой Джон сам не подозревал.
– Ты разве можешь об этом судить? – спросила она с жестокостью, неизвестно откуда взявшейся в ней. – Я хочу сказать, ведь ты не изучал ни экономику, ни производство…
– Мне это и не надо, – перебил ее Джон. – Я до такой степени богат, просто по-свински, что мне вообще незачем ни знать, ни уметь что-нибудь. И мне принадлежит половина мира. В этом и состоит самое безумное.
Она непроизвольно задержала дыхание.
– Судя по тому, как это прозвучало, – осторожно сказала она, – ты не очень счастлив этим.
– Совсем не счастлив. – Он устремил взгляд вперед. – Три года назад я был развозчиком пиццы. Нужно время, чтобы вжиться в эту ситуацию. Это не делается в один день. – Он сделал неопределенный жест. – Ясно, Маккейн все это изучал, он может все, имеет грандиозные планы. Моим единственным решением было дать ему свободу действий.
Она потянулась к нему, положила ладонь на его руку.
– Все хорошо, – тихо сказала она.
Он покосился на нее.
– Но теперь все будет по-другому, – заявил он. – Впредь я буду вникать во все детали.
* * *
Было как всегда, только лучше. Радостно было идти на работу, когда позади осталась чудесная ночь, а дома – чудесная женщина. Джон приветствовал каждого встречного лучистой улыбкой; поднимаясь на лифте, чувствовал, как к нему возвращается грандиозное победное чувство, а шагнув в кабинет Маккейна, крикнул:
– Ну? Есть у нас план?
Маккейн как раз собирался звонить по телефону, но снова отложил трубку и смотрел на него, озадаченно подняв брови:
– План? Он всегда у нас был.
Джон отрицательно помотал головой:
– Нет, я имею в виду профессора Коллинза. Ведь он уже должен завершить свои расчеты?
– А, это, – Маккейн медленно кивнул. – Да, конечно. Я в прошлую пятницу ездил к нему. Они закончили с первой фазой. Мы с ним до полуночи обсуждали результаты.
– И что?
Маккейн неторопливо перекладывал на своем столе стопки документов, но при этом не возникало впечатления, что он ищет что-то определенное.
– Странное дело с этими компьютерами. Они, разумеется, не породили никакой идеи. Но если они с тупым упорством пересчитывают все возможные комбинации всех выходных данных, они делают это совершенно бесстрастно и без всякого предубеждения. Они не думают: «Ах, это все равно ничего не даст!» – они пережевывают цифры и выплевывают результаты. И бывает, что они таким образом находят то, чего и ожидать было нельзя, и наводят тебя на идеи, к каким сам бы ты никогда не пришел. – Он поднял взгляд, смотрел на Джона и, казалось, подбирал слова. – Помните первые дни здесь, в Лондоне? Как я вам говорил, что наступит время, когда американские зерновые закрома будут представлять собой большее могущество, чем авианосцы ВМФ США? Это и есть отправная точка.
– Закрома или авианосцы?
– И то, и другое. В принципе все очень просто. Численность народонаселения растет, площади полезной пахотной земли сокращаются. Какое логическое следствие? Весь мир вынужден поднимать урожайность. Но традиционными методами многого уже не добьешься. Что тогда остается?
Джон скрестил на груди руки.
– Голод, я бы сказал.
– Голод – или генная техника.
– Генная техника? – Он озадаченно моргал. – Вы же всегда говорили, что эта область не представляет для нас интереса.
– С прошлой пятницы представляет. С прошлой пятницы эта область вообще стала для нас самой интересной. – Маккейн хитро улыбнулся. – Методами генной техники можно вывести более урожайные сорта растений, которые к тому же более устойчивы к болезням, вредителям и другим негативным воздействиям среды, чем все, чего может добиться нормальная селекция. – Он поучительно поднял указательный палец. – И прежде всего: соответствующий генетический код можно запатентовать. Это значит, никто, кроме нас, не может выращивать эту культуру. И никто не сможет обходиться без нашего посевного материала, просто потому, что проблема урожайности будет вынуждать. Разве это для нас не благоприятная позиция?
Джон кивнул:
– Благоприятная – не то слово.
– Более того. Рынок семян сейчас принадлежит всего нескольким, немногим производителям…
– …которых мы скупим… – усмехнулся Джон.
– Разумеется. Но интересно то, что уже сегодняшнее состояние селекции позволяет выводить сорта, так называемые гибриды – бесплодные скрещивания близких родственных видов. Проще говоря, дело поставлено так, что вы покупаете семена, из которых вырастает великолепное зерно или овощи, но они в свою очередь не дают семян, а если и дают, то эти семена бесплодны.
– То есть придется покупать новые семена для каждого нового урожая, – с удивлением вывел Джон.
– Свойство, которое, разумеется, можно привить и генетически измененным семенам, – кивнул Маккейн. – И это означает, что мы можем ввести абсолютный контроль.
Джон упал в кресло, закинул руки за голову и потрясенно смотрел на Маккейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199