Виктория Хольден не давала никаких напутствий и советов, только поблагодарила его за приглашение.
Последним уходил лорд Питер Робурн.
– Вы мыслите в верном направлении, – сказал он, пожимая Джону руку. – Только пока не до конца все продумали.
С этими загадочными словами журналист уселся в свою развалину и уехал, отравляя окружающую среду чудовищным выхлопом нечисто сгорающего горючего.
* * *
Джон еще долго стоял у окна своей гостиной и смотрел на звездное небо, пока тоненькие очертания одной идеи уплотнялись в решение. Взгляд на часы, когда решение созрело. Половина двенадцатого.
Он шагнул к телефону, перелистал лежавший рядом список номеров. В замке было свыше двухсот телефонов; поэтому все внутренние номера были трехзначные. Он нашел то, что искал, и набрал номер.
– О'Шагнесси, – назвался несколько испуганный голос.
– Это Фонтанелли, – сказал Джон. – Надеюсь, я вас не разбудил.
– Эм-м, нет, сэр, – сказал библиотекарь. – Я еще читал.
Джон кивнул. Ничего другого он и не ожидал от худого ирландца с необычайно редкими для его возраста волосами.
– Мне очень жаль беспокоить вас в столь поздний час, но у меня к вам неотложная просьба…
25
Спустя неделю утром Джон вошел в кабинет Маккейна, положил перед ним книгу и выжидательно остановился у стола. Было видно, что настроение у него не самое лучшее.
– Juan, un momento, por favor, – попросил Маккейн своего телефонного партнера, прикрыл трубку ладонью и подался вперед. Книга называлась «Автоматическое спасение человечества». Ее автором был Питер Робурн. Он снова поднес трубку к уху. – Juan? Lo siento. Podria llamar usted mas tarde? Vale. Hasta luego. – Он положил трубку, взял книгу и посмотрел на Джона. – Доброе утро, Джон. Где это вы ее раздобыли?
– О'Шагнесси ее раздобыл, – сказал Джон и принялся покачиваться на каблуках.
– О'Шагнесси? Смотри-ка. Находчивый библиотекарь, должен я сказать. – Маккейн раскрыл книгу, с наслаждением полистал, изучил титул. – Хорошо сохранившийся экземпляр. Гораздо лучше моего.
Джон запыхтел.
– Вы пригласили лорда Робурна и преподнесли мне идеи, которые я должен был выдать как свои, а у него они были уже двадцать лет! Каким же идиотом вы меня выставили!
– Чепуха, – ответил Маккейн. – Он был в восторге, вы мне сами рассказывали. Он принял вашу сторону, разве не так?
– У меня вчера вечером просто глаза на лоб полезли. Вы знали эту книгу. Почему вы мне ее не показали?
– Потому что, – терпеливо объяснил Маккейн, – было лучше, что вы пришли к этим идеям сами.
– Но я не сам к ним пришел! Все их, вместе и по отдельности, внушили мне вы.
Маккейн отрицательно покачал головой.
– Мы целый вечер сидели за бутылкой хорошего вина и обсуждали стратегию перестройки мировой экономики. Мы вместе, вы и я. Согласен, я был под влиянием мыслей Робурна, но вы набросились на них, усыновили их, продумали дальше, были от них в восторге. И что? Разве идеи становятся хуже оттого, что кто-то их уже имел?
– Вы должны были мне сказать, что родоначальник этих идей будет сидеть за столом, где я о них заговорю!
– Тогда бы вас это стесняло. Вы казались бы прозелитом. Человеком, который только что обратился в новую веру и хочет осчастливить ею весь мир.
Джон запнулся.
– Да? Вы хотели, чтобы я ничем не был стеснен?
– Джон, – сказал Маккейн, медленно захлопнул книгу и отложил ее к Джону, поверх стопки бумаг, – я не настолько гениален, чтобы приходить к таким вещам самостоятельно. Признаюсь в этом. Но мне безразлично, совершенно безразлично, откуда взялась хорошая идея и кто ее уже имел. Я не плачу лицензионный сбор за спасение мира. Если идея чего-то стоит, я ее применяю.
– А остальные? Они тоже знали, что я пережевываю идеи Робурна, да?
– Ни один человек сегодня не знает идей Робурна. – Маккейн указал на книгу. – Это отпечатано частным образом. Тираж составлял двести экземпляров. Вы не задавали себе вопрос почему? Или не задавали себе вопрос, почему он в тот вечер просто не оборвал вас? Почему он сделал вид, что просто развивает вашу мысль дальше?
– Нет, не задавал, – признался Джон.
– Потому что он вам поверил. Он поверил, что вы сами пришли к этому. И это пробудило в нем надежду, что время постепенно созреет для его мыслей. Когда он написал эту книгу – ему тогда было самое большее лет двадцать шесть, – мир еще однозначно был не готов. Вы вряд ли можете себе представить, в какой угол его загнали с его идеями в его же кругу. Налоги на использование окружающей среды, воды и сырья, на землевладение, на произведенные отходы! Если бы лорды уже сами не были такими дохлыми, они бы его точно повесили. – Маккейн откинулся назад и скрестил на груди руки. – Высшие классы ему до сих пор этого не простили и никогда не простят. Остальная цивилизация знает его как, наверное, самого компетентного экономического журналиста мира. Если он что-то говорит, каждый навостряет уши, и Уолл-стрит, и Даунинг-стрит 10, и Франкфурт, и Белый дом. То, что он заключил вас в свое сердце, для наших намерений более ценно, чем если бы он подарил вам British Petroleum.
Джон сглотнул.
– Серьезно?
– Вы читали газеты на этой неделе?
– Эм-м, нет.
– Почитайте. Вы обнаружите, что стали героем. Английские массовые газеты широко вещают о нашей природозащитной инициативе. Американские газеты открывают новую кампанию по более пристальному вниманию хозяйства к окружающей среде и называют эту кампанию тенденцией Фонтанелли. И на континенте нет такого главного редактора, который не выписывал бы 20th Century Observer.
Джон осмотрел Маккейна, его рубашка уже в этот утренний час пропотела под мышками.
– И все это – результат единственного ужина и моего короткого выступления?
– На это можно было держать пари. Вы больше не безумный наследник, который не знает, куда девать деньги. Вы рождаете симпатии. Люди начинают понимать, что вы истинный наследник; что вы исполните пророчество. Вы поп-звезда, Джон, – сказал Маккейн. – Смиритесь с этим.
Лицо Джона омрачилось.
– То, что делаю я, может каждый. Я неудачник, который случайно получил сумасшедшее наследство.
Он сам испугался собственных слов.
Маккейн задумчиво оглядел его, потом откатился со своим креслом в сторону и выглянул наружу на крыши Лондона.
– Вы потерпели неудачу в мире, который неправильно поляризован, – сказал он спокойно. – Мы его переполяризуем. Мы позаботимся о том, чтобы успех имели люди, которые его заслуживают, и чтобы правильное поведение вознаграждалось, а все остальное урегулируется само собой.
* * *
Другую поп-звезду Джон обнаружил, когда однажды вечером, слишком взвинченный после напряженного дня, сел перед телевизором и, чтобы успокоиться перед сном, принялся переключаться с программы на программу. И на MTV неожиданно наткнулся на лицо Марвина, под гром музыки бормочущего малопонятные строфы песни, тогда как на заднем плане гора обломков автомобилей как по волшебству вырастала все выше и выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199