Вид у всех был усталый, но никто не был ранен — по крайней мере так казалось.
— Как я рада снова увидеть Королевский Аттриод! — воскликнула девушка.
Воины поклонились в свою очередь, здороваясь с ней. Правдивый Томас поцеловал ей руку.
— Вы отважно сражались, — сказала она.
Лицо Роксбурга помрачнело.
— Увы, госпожа моя, успех наш пришелся не ко времени.
Он замолчал.
— Нам всем будет очень недоставать Драмдунаха и Огье, — промолвила Ашалинда, усаживаясь за стол.
— Их убийцы дорого поплатились, — сказал Роксбург. — Теперь в Эрисе наконец снова воцарился мир… — Он покосился на Ашалинду, и она различила в его взгляде так хорошо знакомый ей тоскливый голод. — И есть путь назад…
Она кивнула.
— Да. Путь есть. Я обязательно отыщу его.
Паж налил всем вина, однако никто не притронулся к бокалам.
— Говорят, госпожа моя, вы узнали нашу тайну, — тихо произнес Эрсилдоун, — так же, как и мы вашу. Ибо если вам тысяча лет, мы гораздо старше. И былые наши деяния давно уже стали легендами.
— Воистину, — кивнула Ашалинда, — мне помнится, когда я была еще совсем маленькой, моя няня в Авлантии рассказывала сказки о барде, что жил наполовину в Светлом королевстве, а наполовину в Эрисе. Даже тогда все это казалось просто занятной небылицей, выдуманной сказителями, чтобы скоротать долгие зимние вечера. А вы, сэр? — повернулась она к Тэмлейну Конмору. — Полагаю, и с вами произошло нечто подобное, но теряюсь в догадках, как такое могло случиться.
Не успел Роксбург ответить, как вмешался Бард:
— И вправду, неплохо бы нам хоть чуть-чуть развлечься, ненадолго забыть о нынешнем горе. Позвольте мне поведать вам эту историю.
Девушка кивнула и Томас продолжил:
— Есть в Роксбурге одна зеленая долина под названием Картерхо. А в ней тайная лощина, где по весне пышно цветет шиповник. Давным-давно, еще до Закрытия, там начали твориться странные вещи. Теперь шиповник и дикие розы цвели там круглый год, даже зимой, и были они вдвое крупнее прежнего — великолепные, невиданные в Эрисе цветы с яркими махровыми лепестками, похожими на многослойные нижние юбки. Говорят, аромат от них шел такой, что у случайного путника аж голова кружилась.
Впрочем, мало кто осмеливался подходить к тому месту, ведь все это явно указывало: в долине разгулялась какая-то колдовская, сверхъестественная сила. Родители запрещали детям там гулять, чтобы с ними не случилось чего плохого. Однако для некоторых искушение оказывалось слишком велико — особенно для молоденьких девушек. Тем страсть как хотелось набрать себе этакой красоты, чтобы вплетать цветы в волосы и пересыпать платья в сундуках благоуханными лепестками.
И вот через некоторое время по округе поползли слухи, что, мол, смертная девушка, по неосторожности забредшая в Картерхо, непременно попадется в руки молодому рыцарю, хранителю роз. А он не отпустит ее, если она не даст за себя выкуп: либо плащ, либо девичью честь. Вернись дочка домой без плаща, ее ждала бы верная головомойка от родителей, да к тому же рыцарь был так статен и хорош собой, что многие девушки предпочитали-таки сохранить плащ при себе, а с ним расплатиться иным образом.
Однако тогда и правда выходила наружу иначе.
Скоро дурная слава неизвестного рыцаря разлетелась по всей долине. Говорили, будто, мол, он из Светлых — так что теперь отцы пуще прежнего запрещали дочерям и близко подходить к Картерхо. И все же одна упрямая — кто-нибудь сказал бы глупенькая — девица, дочь местного помещика, решила отправиться туда, несмотря на все предупреждения, а может статься, и благодаря им, уж больно захотелось ей самой взглянуть на пригожего рыцаря. Как я уже сказал, очень уж это была упрямая и своевольная барышня. Она любила носить зеленые платья, просто чтобы показать, какая она независимая. И вот, не сказав никому ни единого слова, пошла она в Картерхо.
Когда она приблизилась к лощине, аромат роз вскружил ей голову. Девушка огляделась по сторонам. Стебли кивали и покачивались, клонясь чуть не до самой земли под тяжестью цветов, однако ни единого живого существа вокруг видно не было.
Осмелев, упрямица принялась рвать розы. Но не успела и двух стеблей надломить, как рядом с ней оказался молодой рыцарь.
— Не надо, леди, рвать цветы, — промолвил он. — Почему вы явились в Картерхо без моего позволения?
Глупенькая девица дерзко уперла руки в боки и поглядела ему прямо в глаза.
— Я буду приходить сюда и уходить отсюда, когда захочу. И ничьего позволения мне не требуется!
В тот вечер она вернулась в отцовский дом, по-прежнему кутаясь в плащ, однако платье у нее измялось, а кое-где на нем появились маленькие дырочки, точно оно цеплялось за какие-то колючие кусты. Однако никто из домочадцев ничего дурного и не подумал, потому как девица эта не слишком-то привыкла заботиться о своих платьях. Однако сама она после этого частенько наведывалась в Картерхо, и никто ничего не подозревал.
Но однажды отец явился в ее горницу. Он был человеком добрым и горячо любил дочь — вероятно даже, слишком горячо, потому-то она всегда умудрялась поступить по-своему.
— Увы, доченька, — сказал он без гнева, но кротко и тихо, — боюсь я, что ты носишь под сердцем дитя. Назови его отца — и если он из числа моих рыцарей, ты получишь его в мужья.
— Что ж, если я и правда ношу дитя, — отвечала она, — то вынесу и позор, ибо ни один твой рыцарь, отец, не даст имени моему ребенку. Я не променяю своего возлюбленного ни на одного из них.
— Кто же твой возлюбленный? — вопросил несчастный.
— Увы! — вскричала она. — Он не из Эриса, он рыцарь Светлого королевства и ездит на скакуне быстрее и легче ветра. Передние копыта того коня подкованы серебром, а задние золотом.
И отец печально склонил голову, ибо такой беде он ничем не мог помочь.
А наша упрямица поскорее причесалась, накрыла волосы золотой сеточкой и поспешила обратно в Картерхо. Там она увидела коня юного рыцаря, однако самого всадника видно не было, покуда она не сорвала розу-другую, а тут он снова вырос рядом с ней — и был он и правду необычайно пригож и статен.
— Не надо, леди, рвать цветы! — сказал он. — Зачем ты пришла сюда? Ведь если мы возляжем вместе, как бы не навредить нашему с тобой пригожему дитяти!
Она не испугалась.
— Скажи мне, возлюбленный, — попросила она, — в Эрисе ли рожден ты? Смертный ли ты?
— Да, — отвечал он. — Однажды охотился я в зеленой чаще и опередил всех своих спутников. Близился вечер, и вот я заметил странную и дивную процессию, что неторопливо двигалась через лес. В середине ее четыре роскошно одетых всадника везли на копьях шелковый полог. А под пологом на белом скакуне ехала Королева Светлых. И все мысли об опасности мгновенно покинули меня, и показалось мне, что я должен непременно отправиться с нею вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— Как я рада снова увидеть Королевский Аттриод! — воскликнула девушка.
Воины поклонились в свою очередь, здороваясь с ней. Правдивый Томас поцеловал ей руку.
— Вы отважно сражались, — сказала она.
Лицо Роксбурга помрачнело.
— Увы, госпожа моя, успех наш пришелся не ко времени.
Он замолчал.
— Нам всем будет очень недоставать Драмдунаха и Огье, — промолвила Ашалинда, усаживаясь за стол.
— Их убийцы дорого поплатились, — сказал Роксбург. — Теперь в Эрисе наконец снова воцарился мир… — Он покосился на Ашалинду, и она различила в его взгляде так хорошо знакомый ей тоскливый голод. — И есть путь назад…
Она кивнула.
— Да. Путь есть. Я обязательно отыщу его.
Паж налил всем вина, однако никто не притронулся к бокалам.
— Говорят, госпожа моя, вы узнали нашу тайну, — тихо произнес Эрсилдоун, — так же, как и мы вашу. Ибо если вам тысяча лет, мы гораздо старше. И былые наши деяния давно уже стали легендами.
— Воистину, — кивнула Ашалинда, — мне помнится, когда я была еще совсем маленькой, моя няня в Авлантии рассказывала сказки о барде, что жил наполовину в Светлом королевстве, а наполовину в Эрисе. Даже тогда все это казалось просто занятной небылицей, выдуманной сказителями, чтобы скоротать долгие зимние вечера. А вы, сэр? — повернулась она к Тэмлейну Конмору. — Полагаю, и с вами произошло нечто подобное, но теряюсь в догадках, как такое могло случиться.
Не успел Роксбург ответить, как вмешался Бард:
— И вправду, неплохо бы нам хоть чуть-чуть развлечься, ненадолго забыть о нынешнем горе. Позвольте мне поведать вам эту историю.
Девушка кивнула и Томас продолжил:
— Есть в Роксбурге одна зеленая долина под названием Картерхо. А в ней тайная лощина, где по весне пышно цветет шиповник. Давным-давно, еще до Закрытия, там начали твориться странные вещи. Теперь шиповник и дикие розы цвели там круглый год, даже зимой, и были они вдвое крупнее прежнего — великолепные, невиданные в Эрисе цветы с яркими махровыми лепестками, похожими на многослойные нижние юбки. Говорят, аромат от них шел такой, что у случайного путника аж голова кружилась.
Впрочем, мало кто осмеливался подходить к тому месту, ведь все это явно указывало: в долине разгулялась какая-то колдовская, сверхъестественная сила. Родители запрещали детям там гулять, чтобы с ними не случилось чего плохого. Однако для некоторых искушение оказывалось слишком велико — особенно для молоденьких девушек. Тем страсть как хотелось набрать себе этакой красоты, чтобы вплетать цветы в волосы и пересыпать платья в сундуках благоуханными лепестками.
И вот через некоторое время по округе поползли слухи, что, мол, смертная девушка, по неосторожности забредшая в Картерхо, непременно попадется в руки молодому рыцарю, хранителю роз. А он не отпустит ее, если она не даст за себя выкуп: либо плащ, либо девичью честь. Вернись дочка домой без плаща, ее ждала бы верная головомойка от родителей, да к тому же рыцарь был так статен и хорош собой, что многие девушки предпочитали-таки сохранить плащ при себе, а с ним расплатиться иным образом.
Однако тогда и правда выходила наружу иначе.
Скоро дурная слава неизвестного рыцаря разлетелась по всей долине. Говорили, будто, мол, он из Светлых — так что теперь отцы пуще прежнего запрещали дочерям и близко подходить к Картерхо. И все же одна упрямая — кто-нибудь сказал бы глупенькая — девица, дочь местного помещика, решила отправиться туда, несмотря на все предупреждения, а может статься, и благодаря им, уж больно захотелось ей самой взглянуть на пригожего рыцаря. Как я уже сказал, очень уж это была упрямая и своевольная барышня. Она любила носить зеленые платья, просто чтобы показать, какая она независимая. И вот, не сказав никому ни единого слова, пошла она в Картерхо.
Когда она приблизилась к лощине, аромат роз вскружил ей голову. Девушка огляделась по сторонам. Стебли кивали и покачивались, клонясь чуть не до самой земли под тяжестью цветов, однако ни единого живого существа вокруг видно не было.
Осмелев, упрямица принялась рвать розы. Но не успела и двух стеблей надломить, как рядом с ней оказался молодой рыцарь.
— Не надо, леди, рвать цветы, — промолвил он. — Почему вы явились в Картерхо без моего позволения?
Глупенькая девица дерзко уперла руки в боки и поглядела ему прямо в глаза.
— Я буду приходить сюда и уходить отсюда, когда захочу. И ничьего позволения мне не требуется!
В тот вечер она вернулась в отцовский дом, по-прежнему кутаясь в плащ, однако платье у нее измялось, а кое-где на нем появились маленькие дырочки, точно оно цеплялось за какие-то колючие кусты. Однако никто из домочадцев ничего дурного и не подумал, потому как девица эта не слишком-то привыкла заботиться о своих платьях. Однако сама она после этого частенько наведывалась в Картерхо, и никто ничего не подозревал.
Но однажды отец явился в ее горницу. Он был человеком добрым и горячо любил дочь — вероятно даже, слишком горячо, потому-то она всегда умудрялась поступить по-своему.
— Увы, доченька, — сказал он без гнева, но кротко и тихо, — боюсь я, что ты носишь под сердцем дитя. Назови его отца — и если он из числа моих рыцарей, ты получишь его в мужья.
— Что ж, если я и правда ношу дитя, — отвечала она, — то вынесу и позор, ибо ни один твой рыцарь, отец, не даст имени моему ребенку. Я не променяю своего возлюбленного ни на одного из них.
— Кто же твой возлюбленный? — вопросил несчастный.
— Увы! — вскричала она. — Он не из Эриса, он рыцарь Светлого королевства и ездит на скакуне быстрее и легче ветра. Передние копыта того коня подкованы серебром, а задние золотом.
И отец печально склонил голову, ибо такой беде он ничем не мог помочь.
А наша упрямица поскорее причесалась, накрыла волосы золотой сеточкой и поспешила обратно в Картерхо. Там она увидела коня юного рыцаря, однако самого всадника видно не было, покуда она не сорвала розу-другую, а тут он снова вырос рядом с ней — и был он и правду необычайно пригож и статен.
— Не надо, леди, рвать цветы! — сказал он. — Зачем ты пришла сюда? Ведь если мы возляжем вместе, как бы не навредить нашему с тобой пригожему дитяти!
Она не испугалась.
— Скажи мне, возлюбленный, — попросила она, — в Эрисе ли рожден ты? Смертный ли ты?
— Да, — отвечал он. — Однажды охотился я в зеленой чаще и опередил всех своих спутников. Близился вечер, и вот я заметил странную и дивную процессию, что неторопливо двигалась через лес. В середине ее четыре роскошно одетых всадника везли на копьях шелковый полог. А под пологом на белом скакуне ехала Королева Светлых. И все мысли об опасности мгновенно покинули меня, и показалось мне, что я должен непременно отправиться с нею вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141