Порой, когда Ангавар гулял вместе со своей нареченной вдоль прудов Осеннего сада, на поверхности которых покачивались желтые листья, туда опускалась грациозная лебединая дева. Тонкая фигурка ее отражалась на глади вод пламенеющей розой. Скоро придворные и вообще смертные начали избегать Осеннего сада — все решили, что там обитает слишком много нежити. Ходили слухи, будто бы пруды его соединяются с морем подземными пещерами, через которые туда приплывают русалки, бенварри, тюлений народ, а иной раз и морские морганы, мерроу, майгдина на туйне и еще какие-то беспрестанно смеющиеся существа, все в ракушках, и груагахи, с которых течет вода, а в длинные, до пят, волосы вплетены цветы и водоросли. Конечно же, горожане не слишком удивлялись такому нашествию колдовских существ — ведь уже по всей стране раскатилась потрясающая новость: Верховный король Светлых явился во дворце со всей своей свитой. Именно потому не нашлось бы во всем городе дамы, чье бы сердце не томилось смутной тоской, и ни единого кавалера, не мечтающего хоть краем глаза увидеть легендарного государя.
Среди рыжеватых живых изгородей Осеннего сада носились Том-Уксус и прочие мелкие домовые. Высоко в золотистых ветвях деревьев сновали маленькие фигурки. Смеясь и весело болтая на воздушном языке Казатдаура, они проворно натягивали канаты и лестницы, покуда весь сад не оказался опутан их веревочной паутиной. Меж верхушек деревьев в хрустально-прозрачном воздухе порхали легкие койлдуины, окруженные ореолами нежного сияния. Неявная нежить тоже так и норовила поселиться где-нибудь во дворце, ибо любила Светлых не меньше, чем нежить явная — однако на город были наложены чары, не позволявшая злобным духам причинять вред обитателям Каэрмелора.
Как-то вечером туда приковылял даже Финодири, одетый в свое новое платье.
Что же до Эдварда, ныне некоронованного Короля-Императора, он казался одновременно и веселым, и печальным. Придворные понимающе перешептывались — и в самом деле, перспектива столь раннего вступления на престол должна была одновременно и завораживать юношу, и страшить.
— Я, право же, очень бы хотел, — сказал Эдвард Ашалинде, — чтобы вы с Ангаваром отправились искать Геата Поэг на Дейнанн в Аркдуре. Сейчас же, не дожидаясь коронации. Правда, придется плыть морем — в тех северных краях не найдется ни одной Причальной Мачты. Но все мои морские корабли в вашем распоряжении.
— Если мы войдем в Светлое королевство, могут пройти многие годы, прежде чем мы вернемся в Эрис, — напомнила ему Ашалинда. — Кроме того, клятва Ангавара вашему отцу еще не выполнена до конца.
— Тогда не проходите через Ворота, но хотя бы отметьте их и выставьте стражу.
— Вам, кажется, очень не терпится найти их.
— Нет. Но я прекрасно знаю, какая тоска снедает Ангавара и прочих Светлых. Возможно, точно установив, где находятся Ворота, они хоть немного успокоятся.
— Вы очень великодушны.
Однако когда она передала предложение Ангавару, тот помрачнел и задумался.
— Это Эвард предложил?
— Да, и я рада, что выяснила, что его так удручает, ибо последнее время он ходил грустный, как на похоронах.
— Сдается мне, не беды Светлых так удручают его.
— Что же тогда? Близящаяся коронация?
Ангавар не ответил.
* * *
По всему Эрису народ гадал, куда это подевались шанговые бури. Не мерцали и не сияли более живые картины в загадочных сумерках и древние города не пробуждались более, заново переживая дни своей славы. Ангавар изгнал колдовские бури за пределы Эриса. По мере того как дни слагались в недели, люди постепенно начали понимать, что шанг более не вернется, но все равно не спешили отказываться от древней традиции и снимать талтри.
По возвращении в Каэрмелор Ангавар перестал носить Льва Д'Арманкортов и явил на всеобщее обозрение собственный герб с орлом, символ королевского дома Светлых. Придворные и все, знавшие короля лично, прекрасно знали всю правду — король Джеймс попросил Верховного короля Светлых править вместо него до совершеннолетия Эдварда. Как ни странно — или, возможно, ничего странного как раз в том и не было, — эта правда практически не отразилась ни в истории, ни в массовом сознании простых горожан, видевших лицо своего государя лишь на грубой чеканке монет. Король-Император Джеймс остался в народной памяти правителем, которому не было равных, несравненным идеалом, самым популярным королем за всю историю Эриса. Люди пошли бы за ним навстречу любой опасности. Им трудно, нет, невозможно было осознать, что вся Империя столько лет находилась во власти чар, общего наваждения и что монарх, которого они так любили, на самом деле вовсе не принадлежал к их народу. Засим самая распространенная версия заключалась в том, что Король-Император погиб в битве в Мглице, а его союзник, король Светлых, явился ему на смену, дабы разделаться с остатками врагов.
И вот из всех уголков страны в столицу начали стекаться талиты. Последние, разрозненные представители древнего народа устремились ко двору, дабы увидеть леди Ашалинду, невесту короля Светлых — ту, чьи волосы теперь мерцали желтизной нарциссов, как и у них. Они приезжали все, старые и молодые — немногие богачи, жившие на доходы со своих поместий, немногие бедняки, вынужденные зарабатывать на пропитание тем, что продавали свои волосы на парики или шли в услужение, ибо их охотно брали в слуги за внешность, и, наконец, большинство — обычные люди среднего класса. Если талиты и дивились, откуда вдруг взялась эта никому не знакомая девушка их крови, то от радости не задавали лишних вопросов. А может быть, естественное любопытство их было притуплено волшебством, что тяжелыми складками окутывало дворец, запахом благовоний витало в залах и коридорах. Изгнанники из Авлантии образовали вокруг Ашалинды нечто вроде свиты, вновь воскрешая древние песни и сказания их северной земли, оттачивая свое врожденное красноречие, совершенствуясь в знаниях, состязаясь в искусстве стихосложения, музыки и театра, проявляя немалое свое мастерство во всех придворных забавах и видах спорта.
После того как Ангавар помазал ей глаза волшебной мазью, Ашалинда часто замечала тут и там Светлых из Орлиного кургана. Иногда остальные люди также видели их, а иногда и нет. Чаще всего они предпочитали стенам дворца сады, а не то скакали верхом или развлекались соколиной охотой в Королевских угодьях Глинкита. На взгляд Ашалинды в Светлых уживалось множество самых разных качеств: эгоизм и строгие моральные принципы, жестокость и доброта, грубость и обходительность. Но все они и всегда умели веселиться и радоваться. Светлые были скоры и на расправу, и на награду. Девушка не раз наблюдала, как они одним движением руки помогали какому-нибудь бедолаге или же, напротив, насылали мелкую и чаще всего тоже невидимую нежить щипать и колотить нерадивого слугу или неряшливого придворного, пока у того все тело не покрывалось лиловыми и багровыми синяками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Среди рыжеватых живых изгородей Осеннего сада носились Том-Уксус и прочие мелкие домовые. Высоко в золотистых ветвях деревьев сновали маленькие фигурки. Смеясь и весело болтая на воздушном языке Казатдаура, они проворно натягивали канаты и лестницы, покуда весь сад не оказался опутан их веревочной паутиной. Меж верхушек деревьев в хрустально-прозрачном воздухе порхали легкие койлдуины, окруженные ореолами нежного сияния. Неявная нежить тоже так и норовила поселиться где-нибудь во дворце, ибо любила Светлых не меньше, чем нежить явная — однако на город были наложены чары, не позволявшая злобным духам причинять вред обитателям Каэрмелора.
Как-то вечером туда приковылял даже Финодири, одетый в свое новое платье.
Что же до Эдварда, ныне некоронованного Короля-Императора, он казался одновременно и веселым, и печальным. Придворные понимающе перешептывались — и в самом деле, перспектива столь раннего вступления на престол должна была одновременно и завораживать юношу, и страшить.
— Я, право же, очень бы хотел, — сказал Эдвард Ашалинде, — чтобы вы с Ангаваром отправились искать Геата Поэг на Дейнанн в Аркдуре. Сейчас же, не дожидаясь коронации. Правда, придется плыть морем — в тех северных краях не найдется ни одной Причальной Мачты. Но все мои морские корабли в вашем распоряжении.
— Если мы войдем в Светлое королевство, могут пройти многие годы, прежде чем мы вернемся в Эрис, — напомнила ему Ашалинда. — Кроме того, клятва Ангавара вашему отцу еще не выполнена до конца.
— Тогда не проходите через Ворота, но хотя бы отметьте их и выставьте стражу.
— Вам, кажется, очень не терпится найти их.
— Нет. Но я прекрасно знаю, какая тоска снедает Ангавара и прочих Светлых. Возможно, точно установив, где находятся Ворота, они хоть немного успокоятся.
— Вы очень великодушны.
Однако когда она передала предложение Ангавару, тот помрачнел и задумался.
— Это Эвард предложил?
— Да, и я рада, что выяснила, что его так удручает, ибо последнее время он ходил грустный, как на похоронах.
— Сдается мне, не беды Светлых так удручают его.
— Что же тогда? Близящаяся коронация?
Ангавар не ответил.
* * *
По всему Эрису народ гадал, куда это подевались шанговые бури. Не мерцали и не сияли более живые картины в загадочных сумерках и древние города не пробуждались более, заново переживая дни своей славы. Ангавар изгнал колдовские бури за пределы Эриса. По мере того как дни слагались в недели, люди постепенно начали понимать, что шанг более не вернется, но все равно не спешили отказываться от древней традиции и снимать талтри.
По возвращении в Каэрмелор Ангавар перестал носить Льва Д'Арманкортов и явил на всеобщее обозрение собственный герб с орлом, символ королевского дома Светлых. Придворные и все, знавшие короля лично, прекрасно знали всю правду — король Джеймс попросил Верховного короля Светлых править вместо него до совершеннолетия Эдварда. Как ни странно — или, возможно, ничего странного как раз в том и не было, — эта правда практически не отразилась ни в истории, ни в массовом сознании простых горожан, видевших лицо своего государя лишь на грубой чеканке монет. Король-Император Джеймс остался в народной памяти правителем, которому не было равных, несравненным идеалом, самым популярным королем за всю историю Эриса. Люди пошли бы за ним навстречу любой опасности. Им трудно, нет, невозможно было осознать, что вся Империя столько лет находилась во власти чар, общего наваждения и что монарх, которого они так любили, на самом деле вовсе не принадлежал к их народу. Засим самая распространенная версия заключалась в том, что Король-Император погиб в битве в Мглице, а его союзник, король Светлых, явился ему на смену, дабы разделаться с остатками врагов.
И вот из всех уголков страны в столицу начали стекаться талиты. Последние, разрозненные представители древнего народа устремились ко двору, дабы увидеть леди Ашалинду, невесту короля Светлых — ту, чьи волосы теперь мерцали желтизной нарциссов, как и у них. Они приезжали все, старые и молодые — немногие богачи, жившие на доходы со своих поместий, немногие бедняки, вынужденные зарабатывать на пропитание тем, что продавали свои волосы на парики или шли в услужение, ибо их охотно брали в слуги за внешность, и, наконец, большинство — обычные люди среднего класса. Если талиты и дивились, откуда вдруг взялась эта никому не знакомая девушка их крови, то от радости не задавали лишних вопросов. А может быть, естественное любопытство их было притуплено волшебством, что тяжелыми складками окутывало дворец, запахом благовоний витало в залах и коридорах. Изгнанники из Авлантии образовали вокруг Ашалинды нечто вроде свиты, вновь воскрешая древние песни и сказания их северной земли, оттачивая свое врожденное красноречие, совершенствуясь в знаниях, состязаясь в искусстве стихосложения, музыки и театра, проявляя немалое свое мастерство во всех придворных забавах и видах спорта.
После того как Ангавар помазал ей глаза волшебной мазью, Ашалинда часто замечала тут и там Светлых из Орлиного кургана. Иногда остальные люди также видели их, а иногда и нет. Чаще всего они предпочитали стенам дворца сады, а не то скакали верхом или развлекались соколиной охотой в Королевских угодьях Глинкита. На взгляд Ашалинды в Светлых уживалось множество самых разных качеств: эгоизм и строгие моральные принципы, жестокость и доброта, грубость и обходительность. Но все они и всегда умели веселиться и радоваться. Светлые были скоры и на расправу, и на награду. Девушка не раз наблюдала, как они одним движением руки помогали какому-нибудь бедолаге или же, напротив, насылали мелкую и чаще всего тоже невидимую нежить щипать и колотить нерадивого слугу или неряшливого придворного, пока у того все тело не покрывалось лиловыми и багровыми синяками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141