И река поднималась. С каждым новым прыжком ноги девушек уходили все глубже в воду. Сила течения едва не сбивала с ног.
Вернуться? Но Тахгил достигла уже середины Черного богатыря. Теперь было все равно, в какую сторону двигаться, тем более что оба берега скрывались за сплошной пеленой серого ливня. Главное — успеть, устоять, уцелеть, выбраться на твердую почву прежде, чем река совсем выйдет из берегов.
Внезапно веревка дернулась, натянулась, чуть не сбивая девушку с ног. Тахгил обернулась. Кейтри — еще миг назад еле различимая, расплывчатая фигура в струях дождя — исчезла. Поток смыл ее, скинул с камня.
Откинувшись назад, изо всех сил упершись ногами в скользкий камень, Тахгил тянула, тянула изо всех сил. Вивиана, еле видимая в водяном сумраке, тоже тащила за веревку. И вот из-под пены разливающегося Черного богатыря показалось детское личико.
Подхватив Кейтри под мышки, Тахгил с трудом втащила девочку на камень. Кейтри кашляла, силясь отдышаться. На счастье, она не очень наглоталась воды и не потеряла сознания.
Тахгил прижалась губами к уху младшей подруги.
— Я не смогу нести тебя. Не перепрыгну на следующий камень. Ты должна прыгнуть сама.
— Перережьте веревку, — простонала девочка. — Перережьте. Я не смогу.
— Сможешь!
И, не вступая в дальнейшие разговоры, Тахгил перескочила на следующий камень. Миг чудовищной неуверенности — и подрагивание веревки сообщило ей, что Кейтри набралась мужества и последовала ее примеру.
Удивительно — но чудовищной переправе все же пришел конец. Когда даже стойкая духом Тахгил начала сомневаться, останутся ли они в живых этой ночью, не суждена ли им скорая и мучительная гибель в волнах, она вдруг, перелетев очередной пролет черной воды, обнаружила, что оказалась на суше. Сушей, правда, эту мокрую землю назвать было трудно, однако это был берег.
Повалившись на склоне холма, там, куда не должна была поднять вода, подруги долго лежали без сил, даже не распутав связывающую их веревку. А дождь все лил и лил, смывая с них все напряжение безумной ночи.
Он не утих и утром, не утих днем. Поднявшись, полуживые от усталости девушки побрели искать хоть какое укрытие, чтобы переждать день и отдохнуть.
Лило весь день. Скорчившись под толстым поваленным стволом, путницы подкрепили силы размокшим в рюкзаках черным хлебом и парой глотков «драконьей крови». А когда к вечеру дождь наконец кончился, Кейтри посчастливилось отыскать подгнившее бревно, в глубине которого можно было наскрести относительно сухой трухи. Тахгил повезло меньше: как ни задирала она голову, как ни всматривалась в кроны деревьев, не завиднеются ли там темные шары хлеба Светлых, — все понапрасну. То ли усталые глаза подводили свою измученную хозяйку, то ли здесь этого деликатеса просто не росло. Путницы выскребли сердцевину ствола и подожгли. Одежда потихоньку начала сохнуть.
Ночью Тахгил молча сидела у огня. В глазах ее отражались языки пламени. Вдруг кольцо резко сдавило палец. Девушка отвернулась от огня, чтобы глаза скорее привыкли к темноте, и предостерегающе прошептала своим спутницам:
— Какая-то нежить рядом.
Сверкнула золотом узорная парча. На краю обруча тьмы стоял высокий и стройный болотный цветок — должно быть, лилия. Глаза Тахгил расширились от изумления.
Неужели это женщина из народа талитов?
Дама в зеленом наряде шагнула вперед. Волосы ее золотились желтизной нарциссов и лютиков. Складки шелка спадали с плеч на тонкую талию, опоясанную венком кувшинок. В волосах висели, а скорее сказать — росли, маленькие зеленовато-белые цветы. Прекрасное лицо явно принадлежало не смертной деве. Искорки отраженного пламени костра плясали в ее волосах, скользили по ручейкам воды, что струились с кудрей вниз по зеленому платью с широкими рукавами и разливались лужицей у босых ножек незнакомки, похожих на две маленькие рыбки.
Груагахи никогда не высыхают — как и фуаты, и волосы морских русалок.
Лепестки губ розового ротика приоткрылись.
— Нельзя ли мне обсушиться у вашего огня?
Глубокий, звучный голос, с легкой хрипотцой. Тахгил вспомнилось предупреждение лебединой девушки: «Позовите их, приютите».
— Добро пожаловать, — учтиво отозвалась она, скрывая неприязнь и страх.
Вивиана с Кейтри опасливо отпрянули подальше от колдовской гостьи. Та исподлобья поглядывала на них из-под тяжелых, нависших век, тянула к огню руки с длинными тонкими пальцами. С узких запястий капала на землю вода.
— Звезды, помилосердствуйте, — прошептала Кейтри.
Глаза у девочки сделались совсем круглыми. Она вцепилась в свои лохмотья, как утопающий цепляется за спасительное бревно.
Вивиана взялась за торчащий из-за пояса кинжал. Перехватив ее взгляд, Тахгил выразительно покачала головой.
Груагахи продолжали приходить всю ночь. Все они просили о том же, что и первая, и получали такой же ответ. Вторым оказался дух мужского пола, волосатый и абсолютно голый. Третьим — красивый и тонкий юноша, одетый в наряд оттенка молодого лука и алых маков.
— Нам бы давно пора идти, — украдкой прошептала Вивиана Тахгил. — Вы же сами твердили, нельзя мешкать.
— Предлагаешь нам показать гостям спину и уйти своей дорогой? — тихо спросила Тахгил. — Обидеть их тем, что отведем от них глаза? Ну уж нет! Пока они сидят здесь, нам тоже придется остаться. Лучше пользуйтесь неожиданной передышкой. Поспите.
Кейтри, напрочь игнорируя неожиданно представшее ее взору зрелище обнаженного мужского достоинства речной нежити, уже дремала, свернувшись как котенок. Когда же Тахгил перевела взгляд на девушку груагах, то увидела древнюю каргу, тощую и изнуренную, тянувшую иссохшие пальцы к огню. С костлявых рук стекала вода. Передернувшись, Вивиана начала было приподниматься.
— Не надо! — взмолилась Тахгил, хватая Вивиану за локоть.
Удержать фрейлину оказалось неожиданно просто: то ли ей не так уж хотелось уйти, то ли она просто не могла сопротивляться руке, на которой было надето волшебное кольцо.
— С тех пор как ты притронулась к гоблинским плодам, ты сильно изменилась, — заметила Тахгил.
— Это вы изменились, а не я, — фыркнула Вивиана, однако и не думала вырываться.
Тахгил поглядела на старуху. Та снова обернулась прекрасной девушкой с длинными золотыми волосами, сверкавшими, точно солнце на глади вод. На плече у нее сидела нефритовая лягушка.
— Коровье молоко слаще меда, — внезапно заявил волосатый голый груагах.
Кожа у него была скользкой и склизкой, а борода и волосы слиплись, как будто он только что вылез из пруда. Грудь и спина поросли густой шерстью. Такие же клоки торчали на чреслах и в подмышках существа, да и на остальных частях тела виднелись густые волосы.
— Будь у нас молоко, мы охотно поделились бы с вами, — отозвалась Тахгил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Вернуться? Но Тахгил достигла уже середины Черного богатыря. Теперь было все равно, в какую сторону двигаться, тем более что оба берега скрывались за сплошной пеленой серого ливня. Главное — успеть, устоять, уцелеть, выбраться на твердую почву прежде, чем река совсем выйдет из берегов.
Внезапно веревка дернулась, натянулась, чуть не сбивая девушку с ног. Тахгил обернулась. Кейтри — еще миг назад еле различимая, расплывчатая фигура в струях дождя — исчезла. Поток смыл ее, скинул с камня.
Откинувшись назад, изо всех сил упершись ногами в скользкий камень, Тахгил тянула, тянула изо всех сил. Вивиана, еле видимая в водяном сумраке, тоже тащила за веревку. И вот из-под пены разливающегося Черного богатыря показалось детское личико.
Подхватив Кейтри под мышки, Тахгил с трудом втащила девочку на камень. Кейтри кашляла, силясь отдышаться. На счастье, она не очень наглоталась воды и не потеряла сознания.
Тахгил прижалась губами к уху младшей подруги.
— Я не смогу нести тебя. Не перепрыгну на следующий камень. Ты должна прыгнуть сама.
— Перережьте веревку, — простонала девочка. — Перережьте. Я не смогу.
— Сможешь!
И, не вступая в дальнейшие разговоры, Тахгил перескочила на следующий камень. Миг чудовищной неуверенности — и подрагивание веревки сообщило ей, что Кейтри набралась мужества и последовала ее примеру.
Удивительно — но чудовищной переправе все же пришел конец. Когда даже стойкая духом Тахгил начала сомневаться, останутся ли они в живых этой ночью, не суждена ли им скорая и мучительная гибель в волнах, она вдруг, перелетев очередной пролет черной воды, обнаружила, что оказалась на суше. Сушей, правда, эту мокрую землю назвать было трудно, однако это был берег.
Повалившись на склоне холма, там, куда не должна была поднять вода, подруги долго лежали без сил, даже не распутав связывающую их веревку. А дождь все лил и лил, смывая с них все напряжение безумной ночи.
Он не утих и утром, не утих днем. Поднявшись, полуживые от усталости девушки побрели искать хоть какое укрытие, чтобы переждать день и отдохнуть.
Лило весь день. Скорчившись под толстым поваленным стволом, путницы подкрепили силы размокшим в рюкзаках черным хлебом и парой глотков «драконьей крови». А когда к вечеру дождь наконец кончился, Кейтри посчастливилось отыскать подгнившее бревно, в глубине которого можно было наскрести относительно сухой трухи. Тахгил повезло меньше: как ни задирала она голову, как ни всматривалась в кроны деревьев, не завиднеются ли там темные шары хлеба Светлых, — все понапрасну. То ли усталые глаза подводили свою измученную хозяйку, то ли здесь этого деликатеса просто не росло. Путницы выскребли сердцевину ствола и подожгли. Одежда потихоньку начала сохнуть.
Ночью Тахгил молча сидела у огня. В глазах ее отражались языки пламени. Вдруг кольцо резко сдавило палец. Девушка отвернулась от огня, чтобы глаза скорее привыкли к темноте, и предостерегающе прошептала своим спутницам:
— Какая-то нежить рядом.
Сверкнула золотом узорная парча. На краю обруча тьмы стоял высокий и стройный болотный цветок — должно быть, лилия. Глаза Тахгил расширились от изумления.
Неужели это женщина из народа талитов?
Дама в зеленом наряде шагнула вперед. Волосы ее золотились желтизной нарциссов и лютиков. Складки шелка спадали с плеч на тонкую талию, опоясанную венком кувшинок. В волосах висели, а скорее сказать — росли, маленькие зеленовато-белые цветы. Прекрасное лицо явно принадлежало не смертной деве. Искорки отраженного пламени костра плясали в ее волосах, скользили по ручейкам воды, что струились с кудрей вниз по зеленому платью с широкими рукавами и разливались лужицей у босых ножек незнакомки, похожих на две маленькие рыбки.
Груагахи никогда не высыхают — как и фуаты, и волосы морских русалок.
Лепестки губ розового ротика приоткрылись.
— Нельзя ли мне обсушиться у вашего огня?
Глубокий, звучный голос, с легкой хрипотцой. Тахгил вспомнилось предупреждение лебединой девушки: «Позовите их, приютите».
— Добро пожаловать, — учтиво отозвалась она, скрывая неприязнь и страх.
Вивиана с Кейтри опасливо отпрянули подальше от колдовской гостьи. Та исподлобья поглядывала на них из-под тяжелых, нависших век, тянула к огню руки с длинными тонкими пальцами. С узких запястий капала на землю вода.
— Звезды, помилосердствуйте, — прошептала Кейтри.
Глаза у девочки сделались совсем круглыми. Она вцепилась в свои лохмотья, как утопающий цепляется за спасительное бревно.
Вивиана взялась за торчащий из-за пояса кинжал. Перехватив ее взгляд, Тахгил выразительно покачала головой.
Груагахи продолжали приходить всю ночь. Все они просили о том же, что и первая, и получали такой же ответ. Вторым оказался дух мужского пола, волосатый и абсолютно голый. Третьим — красивый и тонкий юноша, одетый в наряд оттенка молодого лука и алых маков.
— Нам бы давно пора идти, — украдкой прошептала Вивиана Тахгил. — Вы же сами твердили, нельзя мешкать.
— Предлагаешь нам показать гостям спину и уйти своей дорогой? — тихо спросила Тахгил. — Обидеть их тем, что отведем от них глаза? Ну уж нет! Пока они сидят здесь, нам тоже придется остаться. Лучше пользуйтесь неожиданной передышкой. Поспите.
Кейтри, напрочь игнорируя неожиданно представшее ее взору зрелище обнаженного мужского достоинства речной нежити, уже дремала, свернувшись как котенок. Когда же Тахгил перевела взгляд на девушку груагах, то увидела древнюю каргу, тощую и изнуренную, тянувшую иссохшие пальцы к огню. С костлявых рук стекала вода. Передернувшись, Вивиана начала было приподниматься.
— Не надо! — взмолилась Тахгил, хватая Вивиану за локоть.
Удержать фрейлину оказалось неожиданно просто: то ли ей не так уж хотелось уйти, то ли она просто не могла сопротивляться руке, на которой было надето волшебное кольцо.
— С тех пор как ты притронулась к гоблинским плодам, ты сильно изменилась, — заметила Тахгил.
— Это вы изменились, а не я, — фыркнула Вивиана, однако и не думала вырываться.
Тахгил поглядела на старуху. Та снова обернулась прекрасной девушкой с длинными золотыми волосами, сверкавшими, точно солнце на глади вод. На плече у нее сидела нефритовая лягушка.
— Коровье молоко слаще меда, — внезапно заявил волосатый голый груагах.
Кожа у него была скользкой и склизкой, а борода и волосы слиплись, как будто он только что вылез из пруда. Грудь и спина поросли густой шерстью. Такие же клоки торчали на чреслах и в подмышках существа, да и на остальных частях тела виднелись густые волосы.
— Будь у нас молоко, мы охотно поделились бы с вами, — отозвалась Тахгил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141