Может, он все-таки неправильно понял? То, что Лили по той или иной причине тоже искала Машину Хаоса, он и сам уже догадался. Но что она и ее тетка Аллора — маги Спекулярии?..
Вилрован вращался в самых разных кругах, и до него доходили смутные слухи о Спекулярии: толпа ненормальных, утверждающих, что они происходят от одного из древних магических обществ, горстка заблудших душ, которые верили даже, что чародеи все еще существуют. Как могла Лили — его милая, рассудительная, уравновешенная Лили — связаться с подобными людьми?
Когда ворон улетел, Вилл вернулся на свою соломенную постель. Он сидел, склонив голову в раздумьях, пытаясь осмыслить эту неожиданную новость. По какой-то причине его мысли все время возвращались к тому, что сказал ему другой ворон на дороге в Фенкастер: «Если только она не гоблинка». И если женщина, за которой он гонялся, была не толстопятка, не олух и уж точно не грант и не горбач, если она все-таки была гоблинкой, то значит…
У Вилрована вдруг закружилась голова и земля ушла из-под ног, все его представление о мире перевернулось. А если Спекулярии все-таки правы? А если чародеи все-таки все еще существуют, если именно они стоят за похищением Сокровищ? А если он, сам того не зная, все это время преследовал одну из них?
Ответ на этот вопрос заставил его в ярости ударить кулаками в стену, так что он в кровь разбил себе костяшки. Если все это правда, то Лили прямо сейчас, может быть, преследует чародейку. Она и этот ее спутник в эту самую минуту неумолимо движутся навстречу одному из самых опасных и беспощадных существ на свете.
А он, Вилрован, не может ничего с этим сделать, и совершенно не в состоянии прийти ей на помощь, пока заперт в этой проклятой клетке.
42
Тарнбург, Винтерскар.
Тремя месяцами ранее — 27 плювиоза 6538 г.
Это был респектабельный дом, где комнаты снимали благородные джентльмены, просторный старый дом на тихой улице. Ис сидела в своей карете у чопорного фасада, где все окна были закрыты ставнями, не зная, на что решиться. Она все больше и больше училась не обращать внимания на традиции и правила, но пока еще не совсем потеряла стыд. Юные леди, даже замужние юные леди, не навещают молодых людей в меблированных комнатах.
Но она уже более десяти дней не видела Змаджа, он не ответил ни на одно из ее все более беспокойных писем. Никто не слышал, чтобы он уезжал из города, никто не видел его нигде в Тарнбурге. Ис все больше склонялась к мысли, что случилось что-то ужасное.
Наконец, решившись, она вышла из кареты и велела двум лакеям следовать за ней. Она намеревалась узнать правду, какой бы чудовищной эта правда ни оказалась.
Комнаты Змаджа находились на третьем этаже, где было чуть менее убого, чем на остальных двух. Ис вошла в коридорчик с потертым ковром на полу и мутной застекленной крышей, помедлила у двери, потом сжала руку в кулак и тихо постучала.
Стук глухим эхом отдался в пустом коридоре, но ответа не последовало. Через минуту она постучала снова, на этот раз сильнее. Опять тишина, ни малейшего движения по ту сторону двери. Ис уже думала, не велеть ли лакеям сломать дверь, как вдруг ей пришло в голову проверить ручку.
От одного прикосновения защелка отодвинулась и дверь распахнулась, внутри было темно. Ис внезапно охватила паника. Если бы Змадж уехал за город, он никогда бы не оставил дверь незапертой.
— Ждите меня здесь, — велела она лакеям и одна вошла и квартиру. От волнения у нее пересохло во рту, а сердце забилось сильнее.
В гостиной было холодно и затхло. Продвигаясь в сумерках почти на ощупь, Ис подошла к окну и открыла ставни. Поток яркого солнечного света пронзил мрак и окрасил потертый ковер кроваво-красным. Ис осторожно огляделась, но ничего подозрительного не увидела — обычная комната, уставленная дешевой мебелью. И облако пылинок кружится в солнечных лучах.
Она прошла в спальню. И здесь тоже царил порядок, кровать заправлена, белье аккуратно уложено в сосновый комод, остальные вещи убраны в выдвижные ящики. И только подойдя ближе к камину, она вскрикнула.
Небольшая горка серебристо-серого пепла просыпалась из камина на алый ковер. Такая маленькая, что и представить себе трудно, что это все, что осталось от статного юноши. Но чародеи очень сильно воспламенялись, и поэтому большая часть материи испарялась, включая почти всю одежду.
Ис упала на колени у закопченного очага, не обращая внимания на то, что пачкает шелковые юбки. Ее сердце больно билось о ребра, кровь шумела в ушах. Она медленно протянула руку и коснулась пепла, затем мучительно содрогнулась. Это не могло быть случайностью, кто-то сделал это намеренно. Не было это и самоубийством. Змадж был еще слишком молод, да и обычно гоблины предпочитали принять яд или проглотить толченое стекло. И даже убийцы обычно прибегали к тем же средствам, потому что смерть от огня ужасала даже исполненных самой страшной жаждой мести гоблинов.
Ис медленно и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей был известен только один гоблин, достаточно жестокий и безжалостный, чтобы сжечь другого гоблина.
Мадам собиралась уходить, когда вошла Ис. Она была очень красива в иссиня-черном бархате и сером беличьем меху, но ее портило, как всегда, беспокойное и недовольное выражение лица, а знакомый опасный блеск в глазах должен был бы предостеречь бывшую ученицу.
— Как ты смела! — сказала Ис, дрожа от возмущения. — Сначала Айзек, теперь Змадж. Кто ты такая, чтобы вот так запросто проливать столько крови Империи?
— Я та, кто защищал и охранял тебя всю твою жизнь. Мальчишка стал представлять опасность для тебя, в каком-то смысле — он стал опасен для всех нас. Особенно после твоего омерзительного поведения на Зимнем Балу. Настоятельно прошу тебя, забудь эту детскую страсть и хоть раз в жизни задумайся.
Ис топнула ножкой.
— Я не хочу задумываться, меня от этого уже тошнит. У меня голова болит, когда я так злюсь. Как ты могла так поступить со мной? Я любила Змаджа…
— Именно. Твоя интрижка с ним затянулась и становилась слишком очевидной. — Мадам взяла черную бархатную шляпку, аккуратно пристроила ее поверх гладких темных завитков волос и прикрепила длинной блестящей шляпной булавкой. — Кроме того, — сказала она с проницательной улыбкой, осматривая результат своих действий в маленькое зеркальце, — он ведь сделал свое дело, не так ли?
Ис резко втянула в себя воздух, пораженная таким зловещим всеведением.
— А ты откуда знаешь? Я никому не говорила, я и сама-то была не уверена. Ты-то откуда узнала?
Ее воспитательница пожала плечами и отложила зеркальце.
— Существуют определенные признаки. Для того, кто в этом разбирается, совершенно недвусмысленные. А когда придет время объявить миру о своем положении, не должно быть ни тени скандала, ни малейшего подозрения, что ребенок, которого ты носишь, — не от короля Джарреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Вилрован вращался в самых разных кругах, и до него доходили смутные слухи о Спекулярии: толпа ненормальных, утверждающих, что они происходят от одного из древних магических обществ, горстка заблудших душ, которые верили даже, что чародеи все еще существуют. Как могла Лили — его милая, рассудительная, уравновешенная Лили — связаться с подобными людьми?
Когда ворон улетел, Вилл вернулся на свою соломенную постель. Он сидел, склонив голову в раздумьях, пытаясь осмыслить эту неожиданную новость. По какой-то причине его мысли все время возвращались к тому, что сказал ему другой ворон на дороге в Фенкастер: «Если только она не гоблинка». И если женщина, за которой он гонялся, была не толстопятка, не олух и уж точно не грант и не горбач, если она все-таки была гоблинкой, то значит…
У Вилрована вдруг закружилась голова и земля ушла из-под ног, все его представление о мире перевернулось. А если Спекулярии все-таки правы? А если чародеи все-таки все еще существуют, если именно они стоят за похищением Сокровищ? А если он, сам того не зная, все это время преследовал одну из них?
Ответ на этот вопрос заставил его в ярости ударить кулаками в стену, так что он в кровь разбил себе костяшки. Если все это правда, то Лили прямо сейчас, может быть, преследует чародейку. Она и этот ее спутник в эту самую минуту неумолимо движутся навстречу одному из самых опасных и беспощадных существ на свете.
А он, Вилрован, не может ничего с этим сделать, и совершенно не в состоянии прийти ей на помощь, пока заперт в этой проклятой клетке.
42
Тарнбург, Винтерскар.
Тремя месяцами ранее — 27 плювиоза 6538 г.
Это был респектабельный дом, где комнаты снимали благородные джентльмены, просторный старый дом на тихой улице. Ис сидела в своей карете у чопорного фасада, где все окна были закрыты ставнями, не зная, на что решиться. Она все больше и больше училась не обращать внимания на традиции и правила, но пока еще не совсем потеряла стыд. Юные леди, даже замужние юные леди, не навещают молодых людей в меблированных комнатах.
Но она уже более десяти дней не видела Змаджа, он не ответил ни на одно из ее все более беспокойных писем. Никто не слышал, чтобы он уезжал из города, никто не видел его нигде в Тарнбурге. Ис все больше склонялась к мысли, что случилось что-то ужасное.
Наконец, решившись, она вышла из кареты и велела двум лакеям следовать за ней. Она намеревалась узнать правду, какой бы чудовищной эта правда ни оказалась.
Комнаты Змаджа находились на третьем этаже, где было чуть менее убого, чем на остальных двух. Ис вошла в коридорчик с потертым ковром на полу и мутной застекленной крышей, помедлила у двери, потом сжала руку в кулак и тихо постучала.
Стук глухим эхом отдался в пустом коридоре, но ответа не последовало. Через минуту она постучала снова, на этот раз сильнее. Опять тишина, ни малейшего движения по ту сторону двери. Ис уже думала, не велеть ли лакеям сломать дверь, как вдруг ей пришло в голову проверить ручку.
От одного прикосновения защелка отодвинулась и дверь распахнулась, внутри было темно. Ис внезапно охватила паника. Если бы Змадж уехал за город, он никогда бы не оставил дверь незапертой.
— Ждите меня здесь, — велела она лакеям и одна вошла и квартиру. От волнения у нее пересохло во рту, а сердце забилось сильнее.
В гостиной было холодно и затхло. Продвигаясь в сумерках почти на ощупь, Ис подошла к окну и открыла ставни. Поток яркого солнечного света пронзил мрак и окрасил потертый ковер кроваво-красным. Ис осторожно огляделась, но ничего подозрительного не увидела — обычная комната, уставленная дешевой мебелью. И облако пылинок кружится в солнечных лучах.
Она прошла в спальню. И здесь тоже царил порядок, кровать заправлена, белье аккуратно уложено в сосновый комод, остальные вещи убраны в выдвижные ящики. И только подойдя ближе к камину, она вскрикнула.
Небольшая горка серебристо-серого пепла просыпалась из камина на алый ковер. Такая маленькая, что и представить себе трудно, что это все, что осталось от статного юноши. Но чародеи очень сильно воспламенялись, и поэтому большая часть материи испарялась, включая почти всю одежду.
Ис упала на колени у закопченного очага, не обращая внимания на то, что пачкает шелковые юбки. Ее сердце больно билось о ребра, кровь шумела в ушах. Она медленно протянула руку и коснулась пепла, затем мучительно содрогнулась. Это не могло быть случайностью, кто-то сделал это намеренно. Не было это и самоубийством. Змадж был еще слишком молод, да и обычно гоблины предпочитали принять яд или проглотить толченое стекло. И даже убийцы обычно прибегали к тем же средствам, потому что смерть от огня ужасала даже исполненных самой страшной жаждой мести гоблинов.
Ис медленно и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей был известен только один гоблин, достаточно жестокий и безжалостный, чтобы сжечь другого гоблина.
Мадам собиралась уходить, когда вошла Ис. Она была очень красива в иссиня-черном бархате и сером беличьем меху, но ее портило, как всегда, беспокойное и недовольное выражение лица, а знакомый опасный блеск в глазах должен был бы предостеречь бывшую ученицу.
— Как ты смела! — сказала Ис, дрожа от возмущения. — Сначала Айзек, теперь Змадж. Кто ты такая, чтобы вот так запросто проливать столько крови Империи?
— Я та, кто защищал и охранял тебя всю твою жизнь. Мальчишка стал представлять опасность для тебя, в каком-то смысле — он стал опасен для всех нас. Особенно после твоего омерзительного поведения на Зимнем Балу. Настоятельно прошу тебя, забудь эту детскую страсть и хоть раз в жизни задумайся.
Ис топнула ножкой.
— Я не хочу задумываться, меня от этого уже тошнит. У меня голова болит, когда я так злюсь. Как ты могла так поступить со мной? Я любила Змаджа…
— Именно. Твоя интрижка с ним затянулась и становилась слишком очевидной. — Мадам взяла черную бархатную шляпку, аккуратно пристроила ее поверх гладких темных завитков волос и прикрепила длинной блестящей шляпной булавкой. — Кроме того, — сказала она с проницательной улыбкой, осматривая результат своих действий в маленькое зеркальце, — он ведь сделал свое дело, не так ли?
Ис резко втянула в себя воздух, пораженная таким зловещим всеведением.
— А ты откуда знаешь? Я никому не говорила, я и сама-то была не уверена. Ты-то откуда узнала?
Ее воспитательница пожала плечами и отложила зеркальце.
— Существуют определенные признаки. Для того, кто в этом разбирается, совершенно недвусмысленные. А когда придет время объявить миру о своем положении, не должно быть ни тени скандала, ни малейшего подозрения, что ребенок, которого ты носишь, — не от короля Джарреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147