На вершинах гор к северу и к востоку от города снег не таял никогда — разве только во время извержений, когда по склонам струились потоки жидкого огня. Но сейчас горы мирно спали, их склоны сияли ослепительной белизной, и в свете холодного весеннего солнца на них больно было смотреть. Дни становились все длиннее, но воздух все еще оставался по-зимнему морозным; в Линденхоффе во всех залах пылали камины.
В этих веселых, раззолоченных, жарко натопленных салонах после долгого траура снова начиналась обычная придворная жизнь. Сначала карточные вечера, где дамы в платьях из узорчатого шелка и стеганого атласа допоздна играли в Виск, Козыри и Пополам, а джентльмены в шитых золотом камзолах делали скромные ставки на то, как выпадут серебряные игральные кости. Началась повальная мода на азартные игры, и вот уже все заключали пари на все подряд, от паучьих бегов до того, какого цвета жеребенок народится в королевских конюшнях. Потом началась мода на розыгрыши — впрочем, вполне изящные и благонравные. Шутники наполняли яичную скорлупу духами и конфетти, а потом бросали в переполненные комнаты, осыпая присутствующих пастельными осколками и ароматом роз. Подкрашенную сахарную воду наливали вместо бренди в дворцовые графины; переодевания вкупе с модой на черные бархатные полумаски стали причиной множества веселых недоразумений, когда мужчин принимали за женщин и наоборот.
И были полуночные пикники в дворцовых садах при свете факелов у мраморных прудов с рыбками. В этом северном климате в естественных условиях золотые рыбки не выжили бы, поэтому пруды искусственно подогревались минеральной водой из горячих источников, которая смешивалась с талой водой, кристально чистыми ручьями стекавшей с гор. И было что-то в получавшейся прохладной смеси, отчего рыбы вырастали до неимоверных размеров, принимали странные формы и светились под водой, как кометы, редкими яркими цветами: кроваво-оранжевым, лазурным, фуксиновым и странным мерцающим оттенком желтого. Стоит ли удивляться, что среди таких сказочных декораций под серебристой арктической луной сами собой возникали причудливые капризы и прихоти, и, что ни день, придворных охватывали новые и все более фантастические увлечения?
Следующим поветрием была страсть к гаданиям и пророчествам. Мадам Зафира, провидица из олухов, которую несколько месяцев назад направили на кухню развлекать посудомоек, была повышена в должности и перешла в гостиную, где она читала судьбу по лилейным ручкам герцогинь и исследовала кофейную гущу в фарфоровых чашечках, хрупких, как лепестки цветов.
Предвещало ли все это в какой-то мере надвигавшиеся бедствия? Витало ли в воздухе тревожное ощущение, что нечто древнее, злобное и враждебное человеку проникло в Линденхофф? Если и было что-то подобное, никто в этом не признавался. Продолжались вечеринки, картежные партии, в салонах день и ночь кипела жизнь под пронзительные звуки клавесинов и журчание приглушенного смеха.
20
Тарнбург, Винтерскар. — За девять месяцев до событий предыдущей главы.
5 пастораля 6537 г.
В самой высокой из башен Линденхоффа, в нескольких маленьких и душных комнатках, Ис провела большую часть той весны, дважды в неделю прилежно встречаясь с церемониймейстером лордом Виттлсбеком, чтобы постичь все тонкости протокола и дворцового этикета.
Не для Ис были картежные вечеринки и легкомысленный флирт. Она должна стать королевой, и ей предстояло освоиться в умопомрачительных лабиринтах переполненной ритуалами и условностями дворцовой жизни.
— Вам придется, — поучал лорд Виттлсбек, — нести на своих плечах груз тысячелетних традиций.
И эти традиции даже такую простую вещь, как вечернее чаепитие, превращали в церемонию не менее замысловатую, чем коронация.
— Всегда в один и тот же час. Не может быть никаких отклонений. Серебряный чайник в форме льва. Миндальное печенье двух типов выложено на тарелке лучами от центра. Вы держите чашечку вот так и вот так подносите ее к губам, ручка между большим и средним пальцем, делаете очень-очень маленький глоточек…
— А если я хочу пить? — нетерпеливо прервала Ис. — А если я вообще не хочу чаю? Что, если мне больше нравится шоколад, или коричная вода, или даже шерри?
— Несомненно, у вас будет возможность удовлетворить и подобные вкусы. Но не за вечерним чаем. Так вот, как я говорил, мадемуазель: у вас ровно двадцать минут, после чего вы выходите из комнаты через южную дверь и следуете медленной и величественной поступью на западный балкон, где…
Как и предсказывал доктор Перселл, Ис была в смятении. Она все отчетливее понимала, что, когда она станет королевой, ее время больше не будет принадлежать ей. Все уже расписано и отмерено заранее, ограничено традицией, подчинено церемониям. Наконец она не выдержала и запротестовала.
— Но разве король Джарред живет вот так? Не верю! Не может быть, чтобы король был пленником в собственном дворце!
— Но так оно и есть, — чопорно ответил лорд Виттлсбек. — За исключением тех нескольких часов, что он проводит по вечерам со своим старым учителем, и нечастых визитов к друзьям, он живет именно такой жизнью. Хотя для него, рожденного для такой жизни, это так же естественно, как дышать.
Ис с отнеслась к этому недоверчиво, но осталась тверда в своих намерениях. Если Джарред может, она тем более справится. Она ведь в сто раз более благородного происхождения, чем он. В конце концов, ее предки правили миром пять тысяч лет назад, а его предки — где они тогда были? Да они были презреннее лакеев, что прислуживают королю сейчас.
Но часы тянулись бесконечно, и Ис просто истомилась в этих душных комнатках, забитых книгами, пергаментными свитками, картами, календарями и такими древними документами, что они казались просто первобытными; сундуки и шкафы здесь были битком набиты королевскими регалиями, по большей части сделанными из томпака и мастики, потому что настоящих драгоценностей в Линденхоффе было так много, что только театральный реквизит мог считаться достаточно величественным, чтобы подходить для государственных церемоний, — а поверх всего лежал толстый-толстый слой пыли.
Ибо это были Архивы Линденхоффа, где вели счет рождениям, смертям, бракосочетаниям, коронациям и крестинам уже более тысячи лет. На стенах, между неизбежными золотыми ангелочками и арабесками, теснилось огромное количество масляных картин в позолоченных рамах — портреты предков Джарреда и многих предков Ис (эти остались здесь с тех времен, когда Линденхофф был летней резиденцией Принцессы-Чародейки).
Лорд Виттлсбек был человечек невысокого роста, шустрый, легкий на подъем и деятельный, он одевался очень нарядно по любому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147