Холодный ветер с моря морщил гладь прудов по обе стороны от дамбы, по которой они ехали, гуси и чирки плавали там, где вода была поглубже. Если не считать небольших городов на побережье, где шла оживленная торговля и процветала контрабанда, в остальном эти места населяли пастухи и земледельцы, которые пополняли свои скудные запасы охотой на птицу и рыболовством. Это были медлительные, молчаливые, сдержанные люди, они жили в невысоких хижинах, крытых тростниковыми крышами, где над дверьми были нарисованы или вырезаны оберегающие знаки — звезды, сердца и диковинные птицы. Мужчины носили большие сапоги из непромокаемой кожи, пропитанной рыбьим жиром, а женщины питали слабость к нижним юбками цвета ржавчины и ярким шелковым платкам, которыми они повязывали уложенные в тугие узлы темные волосы, по два-три платка разных цветов одновременно. В тех редких случаях, когда кто-то из них заговаривал с путниками, они говорили на таком неразборчивом диалекте, что Люк почти ничего не понимал.
Изредка Кнеф соглашался остановиться в каком-нибудь доме, или на одиноком постоялом дворе, или в таверне у дороги. Он и его пленники везли еду и питье с собой и спали по большей части в пути; Тремер обычно засыпала, положив голову на плечо Люка или свернувшись калачиком в углу повозки или телеги; Люк отключался, уступая неожиданно накатывающей сонливости, которую, по его подозрениям, на него насылал Кнеф, чтобы самому поспать хоть несколько часов.
Случались неожиданные и удивительные препятствия.
Однажды, когда они ехали верхом, им пришлось сойти с большой дороги и пробираться по зыбкой трясине, потому что на дороге лежало целое стадо овец — мертвые все до единой, сраженные какой-то загадочной болезнью.
В другой раз они задержались, чтобы помочь трем женщинам с застывшим взглядом вытащить из канавы мокрые тела десяти мужчин, которые там утонули.
— Как это случилось? — спросил Кнеф.
Но женщины не хотели ему отвечать, а мужчины — не могли.
Иногда они останавливались ненадолго в пустынных местах, где левеллер придерживал лошадей, спускался на землю с телеги или повозки и начинал творить поисковые заклинания.
Похоже, он знал их великое множество и к тому же использовал немало занятных приспособлений — жезлов, маятников-подвесок, намагниченных иголок. Не раз им доводилось видеть, как он писал тайные знаки на мягкой земле или выводил их в воздухе.
— Это колдовство? — спросил Люк однажды вечером, когда они остановились на поросшем камышом берегу какого-то озера. Он спрыгнул с повозки, чтобы получше рассмотреть, что там делает Кнеф. — Да, похоже на то.
Был предзакатный час, над водой Собирался туман, и видны уже были только верхушки камышей. Над их головами пролетела стая лебедей. Люк сам удивился, когда у него по спине пробежал суеверный холодок.
— Это пентаграмма, — спокойно отвечал Кнеф, — ее используют как маги, так и колдуны.
Люк посмотрел на него недоверчиво.
— Ты так говоришь, как будто между ними есть какая-то серьезная разница.
Левеллер продолжал чертить на влажной земле свои таинственные знаки.
— Колдовство — это всегда работа невежественных деревенских жителей, зачастую довольно топорная, нацеленная скорее на немедленный результат, чем на длительные последствия. И потому, какие бы благие намерения колдуном ни владели, его действия неизбежно приводят к плачевным результатам, рано или поздно. Я же, напротив, ученый маг. Во всем, что я делаю, присутствует точный расчет.
В невидимом озере квакали лягушки. Туман пробирался за пазуху к Люку, и его одежда отяжелела и стала влажной.
— Ученый маг, — передразнил он Кнефа, — но ты же еще и антидемонист — отлученный.
— Это правда, — отвечал Кнеф, доставая и внимательно изучая очередное странное приспособление — оно очень походило на компас, только с двумя стрелками и знаками зодиака на циферблате. — Если колдуны в Риджксленде, Херндайке и Кэтвитсене — дело обычное, то и антидемонисты тоже. Но, к сожалению, такое соседство привело к стойкому неприятию любой формы магии. Эту антипатию я, понятно, не разделяю.
— Но разве что-то из этого действительно подсказывает тебе, где сейчас лорд Флинкс? — Люк намеренно старался быть назойливым, а кроме того, ему действительно временами казалось, что они движутся наобум.
— Не то, где он сейчас. Я могу узнать, где он был, а где — нет, и это тоже может оказаться полезным, хотя, конечно, таким путем мы долго будем его ловить. — Глаза у Кнефа запали, вокруг них лежали тени, кожа посерела, и все-таки в его голосе ничто не выдавало усталость. — Но рано или поздно мы догоним лорда Флинкса. И когда это случится, мне остается только надеяться, что Сокровище у него с собой. Если он передал его кому-то, все путешествие может оказаться бесполезным.
— Передал его… Зачем ему передавать Сокровище, — презрительно рассмеялся Люк, — если вся история с похищением Сокровища задумана для того, чтобы власть досталась ему?
Приспособление в руке Кнефа начало тихо жужжать. Стрелки некоторое время быстро вертелись, а потом резко замерли, одна указала на рака, другая на скорпиона.
— Я же не говорю, что он отдаст его кому попало. Но он может быть связан с людьми еще более беспощадными, чем он сам.
— Но кто это может быть? — спросила Тремер, подходя сзади. Она появилась из тумана, как призрак утонувшего ребенка. — Вы же не хотите сказать нам, сэр, что мой дядя всего лишь пешка в чьей-то игре, которая только начинается?
— Именно это я и хочу вам сказать. Неужели я заставил вас двигаться настолько быстро, что вы не заметили, что происходит в мире? Когда в Луу мы садились в дилижанс, разве вы не слышали тревожных новостей, которые обсуждали другие пассажиры?
Люк обдумал все это, пока они садились обратно в повозку и размещались на холодных красных кожаных сиденьях. Он был чрезмерно поглощен собственными несчастьями, но все же не слеп и не глух — он просто не хотел задумываться над теми странными и пугающими вещами, которые они видели сами или о которых слышали по дороге.
— Действительно похоже, что в каждой деревне или городе, через которые мы проезжаем, свирепствует болезнь, — медленно ответил он. — Или что люди только-только приходят в себя после какого-то загадочного бедствия. Но что это все может что-то значить — мне в голову не приходило.
— Тогда задумайся сейчас, — сказал Кнеф, беря в руки изношенные кожаные поводья. — Дай волю своему воображению. Не думаю, что твои догадки будут более невероятны, чем правда. Если когда вам, господин Гилиан, и имело смысл подозревать существование темного заговора — то именно сейчас.
46
На границе Брайдмора и Кэтвитсена.
8 пастораля 6538 г.
Генерал Пендженнис прибыл на рассвете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Изредка Кнеф соглашался остановиться в каком-нибудь доме, или на одиноком постоялом дворе, или в таверне у дороги. Он и его пленники везли еду и питье с собой и спали по большей части в пути; Тремер обычно засыпала, положив голову на плечо Люка или свернувшись калачиком в углу повозки или телеги; Люк отключался, уступая неожиданно накатывающей сонливости, которую, по его подозрениям, на него насылал Кнеф, чтобы самому поспать хоть несколько часов.
Случались неожиданные и удивительные препятствия.
Однажды, когда они ехали верхом, им пришлось сойти с большой дороги и пробираться по зыбкой трясине, потому что на дороге лежало целое стадо овец — мертвые все до единой, сраженные какой-то загадочной болезнью.
В другой раз они задержались, чтобы помочь трем женщинам с застывшим взглядом вытащить из канавы мокрые тела десяти мужчин, которые там утонули.
— Как это случилось? — спросил Кнеф.
Но женщины не хотели ему отвечать, а мужчины — не могли.
Иногда они останавливались ненадолго в пустынных местах, где левеллер придерживал лошадей, спускался на землю с телеги или повозки и начинал творить поисковые заклинания.
Похоже, он знал их великое множество и к тому же использовал немало занятных приспособлений — жезлов, маятников-подвесок, намагниченных иголок. Не раз им доводилось видеть, как он писал тайные знаки на мягкой земле или выводил их в воздухе.
— Это колдовство? — спросил Люк однажды вечером, когда они остановились на поросшем камышом берегу какого-то озера. Он спрыгнул с повозки, чтобы получше рассмотреть, что там делает Кнеф. — Да, похоже на то.
Был предзакатный час, над водой Собирался туман, и видны уже были только верхушки камышей. Над их головами пролетела стая лебедей. Люк сам удивился, когда у него по спине пробежал суеверный холодок.
— Это пентаграмма, — спокойно отвечал Кнеф, — ее используют как маги, так и колдуны.
Люк посмотрел на него недоверчиво.
— Ты так говоришь, как будто между ними есть какая-то серьезная разница.
Левеллер продолжал чертить на влажной земле свои таинственные знаки.
— Колдовство — это всегда работа невежественных деревенских жителей, зачастую довольно топорная, нацеленная скорее на немедленный результат, чем на длительные последствия. И потому, какие бы благие намерения колдуном ни владели, его действия неизбежно приводят к плачевным результатам, рано или поздно. Я же, напротив, ученый маг. Во всем, что я делаю, присутствует точный расчет.
В невидимом озере квакали лягушки. Туман пробирался за пазуху к Люку, и его одежда отяжелела и стала влажной.
— Ученый маг, — передразнил он Кнефа, — но ты же еще и антидемонист — отлученный.
— Это правда, — отвечал Кнеф, доставая и внимательно изучая очередное странное приспособление — оно очень походило на компас, только с двумя стрелками и знаками зодиака на циферблате. — Если колдуны в Риджксленде, Херндайке и Кэтвитсене — дело обычное, то и антидемонисты тоже. Но, к сожалению, такое соседство привело к стойкому неприятию любой формы магии. Эту антипатию я, понятно, не разделяю.
— Но разве что-то из этого действительно подсказывает тебе, где сейчас лорд Флинкс? — Люк намеренно старался быть назойливым, а кроме того, ему действительно временами казалось, что они движутся наобум.
— Не то, где он сейчас. Я могу узнать, где он был, а где — нет, и это тоже может оказаться полезным, хотя, конечно, таким путем мы долго будем его ловить. — Глаза у Кнефа запали, вокруг них лежали тени, кожа посерела, и все-таки в его голосе ничто не выдавало усталость. — Но рано или поздно мы догоним лорда Флинкса. И когда это случится, мне остается только надеяться, что Сокровище у него с собой. Если он передал его кому-то, все путешествие может оказаться бесполезным.
— Передал его… Зачем ему передавать Сокровище, — презрительно рассмеялся Люк, — если вся история с похищением Сокровища задумана для того, чтобы власть досталась ему?
Приспособление в руке Кнефа начало тихо жужжать. Стрелки некоторое время быстро вертелись, а потом резко замерли, одна указала на рака, другая на скорпиона.
— Я же не говорю, что он отдаст его кому попало. Но он может быть связан с людьми еще более беспощадными, чем он сам.
— Но кто это может быть? — спросила Тремер, подходя сзади. Она появилась из тумана, как призрак утонувшего ребенка. — Вы же не хотите сказать нам, сэр, что мой дядя всего лишь пешка в чьей-то игре, которая только начинается?
— Именно это я и хочу вам сказать. Неужели я заставил вас двигаться настолько быстро, что вы не заметили, что происходит в мире? Когда в Луу мы садились в дилижанс, разве вы не слышали тревожных новостей, которые обсуждали другие пассажиры?
Люк обдумал все это, пока они садились обратно в повозку и размещались на холодных красных кожаных сиденьях. Он был чрезмерно поглощен собственными несчастьями, но все же не слеп и не глух — он просто не хотел задумываться над теми странными и пугающими вещами, которые они видели сами или о которых слышали по дороге.
— Действительно похоже, что в каждой деревне или городе, через которые мы проезжаем, свирепствует болезнь, — медленно ответил он. — Или что люди только-только приходят в себя после какого-то загадочного бедствия. Но что это все может что-то значить — мне в голову не приходило.
— Тогда задумайся сейчас, — сказал Кнеф, беря в руки изношенные кожаные поводья. — Дай волю своему воображению. Не думаю, что твои догадки будут более невероятны, чем правда. Если когда вам, господин Гилиан, и имело смысл подозревать существование темного заговора — то именно сейчас.
46
На границе Брайдмора и Кэтвитсена.
8 пастораля 6538 г.
Генерал Пендженнис прибыл на рассвете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147