Он удалился в соседнюю комнату и несколько минут спустя вернулся с небольшим латунным футляром. Аккуратно поставив футляр на стопку книг, он открыл его и вынул ожерелье — двойную нить молочно-белых камней. Они походили на жемчуг, но это были не жемчужины, и Вал знала, что они значительно холоднее и несравненно опаснее. Нити были скреплены посередине кулоном из дымчатого кристалла в форме сердца.
— Вам, вероятно, уже приходилось видеть это? — спросил горбач.
Вал протянула руку и взяла холодные камни в ладони. Холод пронизывал ее пальцы даже сквозь перчатки. Да, ей приходилось видеть это ожерелье раньше. Этот кристалл не был одним из Великих Сокровищ, которые древние чародеи наделили такой чудовищной силой, но эти камни были созданы в то же самое время и из тех же составляющих, что и камни, украшавшие Сокровища. И хотя они и обладали достаточной силой, но задумывались как простая игрушка для принцессы гоблинов, ведь принцесса обладала властью над неизмеримо более ужасными силами. Это ожерелье и для Химены было не более чем игрушка, ведь она использовала его удивительные свойства для того, чтобы привлекать и соблазнять, а бывало — и для того, чтобы мучить своих многочисленных любовников.
Держа ожерелье в руках, Вал испытывала смутное ощущение, что здесь что-то не так. Одно мгновение она как будто действительно видела старого гоблина насквозь: длинный, толстый, волокнистый спинной мозг, мерцающий искристыми переливами астрального света; сложная структура тонких сосудов в основании головного мозга, деловито превращающих красную кровь в чистый и тонкий дух; но яснее всего видны те нежные ветвистые разветвления нервных окончаний, которые она может заставить вибрировать как от доходящего до экстаза наслаждения, так и от боли, если только захочет.
У Вал мороз пробежал по коже, и она отвернулась.
— Как ожерелье попало к вам в руки?
— Его мне прислала ее мать, через несколько месяцев после отъезда. Я понял это так, что оно должно было перейти к дочери.
Вал взглянула на ожерелье с чувством глубокого отвращения. Странный подарок матери невинному новорожденному младенцу.
— Вы не раз могли продать его за эти десять лет.
Горбач поглядел на нее с укором.
— Ожерелье не принадлежало мне, и продать его я не мог. Мадам, я всего лишь скромный лавочник, но я происхожу из выдающейся семьи и принадлежу к благородному народу. Отец мой и дед были философами, учеными…
— Конечно, они были ученые, — прервала его Вал, — иначе ведь и быть не могло.
— Да, конечно, — согласился он, слегка покраснев. — Я же, с другой стороны, как вы изволите видеть… но я честный гоблин. Мне показалось, что рука человека еще не оскверняла эту драгоценность, и я хотел, чтобы так и осталось.
Вал засунула ожерелье за корсет.
— Если вы достаточно мудры, то забудете, что видели когда-то эти камни, этого ребенка и его мать.
В коляске она достала ожерелье и показала Софи. Софи с отвращением отшатнулась, скорчив гримасу.
— Вал, ты прикасалась к этому голой рукой! Я помню, как Химена…
— Да-да, конечно, это развратная игрушка, но вряд ли я заражусь склонностью к извращениям от одного прикосновения, — и тем не менее Вал завернула ожерелье в платок, прежде чем положить обратно его в вырез платья.
— Мы его продадим? — спросила Софи. — Но как? Его опасно продавать, но хранить еще опаснее!
Коляска качнулась и тронулась с места.
— Я еще не решила. Это ведь единственное, что девочке досталось от матери. И кто знает — эта вещица может оказаться полезной. — Вал перевела взгляд на девочку, которая свернулась клубочком под сиденьем и, судя по всему, уснула. — Какое жалкое существо. Не один месяц понадобится, чтобы исправить вред, нанесенный за те годы, что она оставалась без присмотра. И для начала надо сломить ее волю.
Софи задумчиво улыбнулась спутнице. Они выглядели одногодками, но это было обманчивое впечатление. Вал была значительно старше и сыграла важную роль в воспитании Софи.
— Полагаю, ей придется нелегко, если она не будет все схватывать на лету.
— Ей в любом случае придется трудно. Ее будут контролировать, ей придется привыкнуть к дисциплине. Я не позволю девочке повторить ошибок ее матери.
Софи заговорила громче, чтобы скрип колес не заглушал ее голоса.
— А что будет с этим горбачом? Бедняга. Неужели нам придется заставить его замолчать?
Вал довольно долго обдумывала ответ.
— Думаю, не прямо сейчас. Иначе остальные могут догадаться. Может быть, нам вообще не придется этого делать.
Софи была приятно удивлена.
— Да ты способна на сочувствие, Вал? Вот уж не ожидала.
Ее подруга лишь отмахнулась от этого замечания тонкой белой рукой.
— Это честный и верный гоблин, мне кажется, мы можем положиться на его скромность. Кроме того, он, как и ожерелье, может пригодиться.
КНИГА ПЕРВАЯ
Это был очень древний город, но теперь он опустел, а стены его обветшали. Дата его основания терялась в глубине веков, он уже был древним городом, когда Империя Чародеев только создавалась, и уже тогда никто бы не взялся определить, сколько ему лет. А когда люди восстали против народа колдунов-гоблинов, которые жестоко правили ими более пяти тысяч лет, когда они сбросили оковы, разрушили Империю до основания и перекроили карту, они сделали Хоксбридж столицей одного из своих маленьких рыцарских королевств.
Некоторое время город переживал славное возрождение: старые здания разрушались, величественные общественные строения — библиотеки, сады, университеты, обсерватории, дворцы — вырастали на их месте. Искусства и науки процветали. Метафизики и философы наводнили город. В целом свете не нашлось бы поселения, способного соперничать с ним по уровню культуры, приветливости жителей, новизне идей. Но время не пощадило Хоксбридж, старость наступала неотвратимо, и все, чем город когда-то гордился, его красота и очарование, все превратилось в тонкий культурный слой на угловатом скелете из кирпича и камня.
Многие здания стояли полупустые. Люди нового века становились все более консервативны, им все меньше хотелось менять созданное их предками — теми стойкими мужчинами и женщинами, что низвергли цивилизацию гоблинов и возвели на ее месте новое общество, почти совершенное, — не хотелось им и разрушать хоть что-то, созданное прежними поколениями. И в Хоксбридже это было заметно, как нигде. Когда нижние этажи здания становились сырыми и затхлыми и жить там было уже невозможно, владелец просто надстраивал несколько новых этажей. Когда вся конструкция рушилась — это зачастую влекло за собой гибель людей и большие убытки, то вместо того чтобы сменить место, хозяин выискивал в руинах уцелевшие обломки мрамора и кирпичной кладки и строил прямо на развалинах новый дом, как можно точнее имитируя тот дом, что стоял на этом месте раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147