Его суматошные движения, тонкие рисованные брови, два очень высоких рожка его парика — все это придавало ему вечно испуганный вид, а может быть, всему виной была Ис, может быть, это ее острый язычок и непокорный нрав постоянно держали его на взводе.
Когда лорд Виттлсбек своим высоким дребезжащим голоском рассказывал наизусть детали бесконечных дворцовых церемоний, когда Ис пролистывала бесконечные толстые фолианты, которые он перед ней выкладывал, заучивая наизусть Порядок Наследования и Порядок Шествования, когда с растущим недовольством и раздражением она слушала древние истории о честолюбивых придворных и их женах-выскочках, ей начинало казаться, что она никогда уже не вырвется из этих стен.
Иногда Ис закрывала глаза и пыталась не слушать, но старик надоедливым комаром зудел над самым ухом, и часть его слов неизбежно достигала ее сознания.
Даже утреннее одевание займет не один час, потому что одна женщина должна будет подать ей сорочку, другая — нижнюю юбку, третья — подвязки, четвертая — чулки, и каждая из них горло перегрызет за эту наследственную привилегию.
— Случалось, что кровавые междоусобицы, — вещал церемониймейстер, — длившиеся не одно поколение, начинались из-за малейшего нарушения — перчатка, поданная не той фрейлиной, графиня, опрометчиво взявшая на себя обязанности королевской герцогини, и именно вам предстоит следить, чтобы ничего подобного не произошло.
— Мне? — Ис недоверчиво на него воззрилась. — Мне придется следить за этим драчливым выводком, будто я им нянька или сиделка? Это же они должны обо мне заботиться!
— Их присутствие необходимо для того, чтобы подчеркнуть ваш статус, — ответил церемониймейстер, задрав свой малюсенький носик, — и их собственный статус. Вполне возможно, что ваше благо и ваши удобства для них вообще не будут иметь значения, как, впрочем, не должны они иметь значения и для вас. Вы поймете позже, мадемуазель, что возвышенные умы не опускаются до подобных незначительных соображений. Жара, холод, голод, скука, жажда — все это преходящее. Красота, утонченность, древние традиции — вот это живет в веках.
Ис смотрела на него огромными от недоумения глазами. Эти мелкие человечьи королишки все устроили совсем неправильно. Но когда Ис поднимала взгляд на лица Императриц-Чародеек, которые взирали на нее со стен, — бледные, с холодными темными глазами, заключенные в свои жесткие, расшитые золотом и драгоценными камнями старомодные платья и огромные желтые кружевные воротники, — ей казалось, что им тоже приходилось несладко. Но почему?
Мадам сказала бы, что все это они делали во имя чести, достоинства и более всего — во имя власти. «Но зачем нужна власть, — думала Ис, — как не для того, чтобы другим людям было неудобно ради твоего собственного блага?»
В Архивах обнаружили крысиное гнездо, и Ис и лорду Виттлсбеку пришлось переместиться в другую комнату, этажом ниже, более просторную и проветриваемую, и тогда они занялись танцами и хорошими манерами.
И все же Ис это нравилось не больше, чем сухие лекции в пыльном архиве. У нее внутри все кипело от возмущения, когда она слушала, как этот суетливый человечек наставляет ее в искусстве изящного поклона.
— Нет-нет-нет, мадемуазель! Руку в запястье нужно изогнуть вот так. А поднимаясь, нужно слегка склонить голову… Мадемуазель Дэбрюль, вы меня слушаете?
— Нет, — выпрямляясь, сказала Ис, — я вас не слушаю.
В данный момент они изучали то, что, как ей казалось, она уже давно освоила. Даже мадам Соланж, самый строгий критик, признала, что у Ис это получалось очень мило. Но теперь, столько месяцев спустя, оказалось, что все ее навыки никуда не годятся. И если бы ей предстояло выучить только один новый способ приветствия! Но существовало целых три вида приветствия — кивок, поклон и глубокий реверанс, — а также десятки вариаций, и в каждом отдельном случае следовало принять во внимание соотношение возраста и положения обеих сторон.
Ис разгладила юбки своего нового шелкового платья, слегка поправила старинную драгоценную кружевную накидку на плечах.
— Когда я стану королевой короля Джарреда, всем придется кланяться и делать реверансы мне. И тогда мне нужно будет только царственно кивать им в ответ.
Лорд Виттлсбек кашлянул, качнулся назад на высоких каблуках своих маленьких туфель и строго на нее посмотрел.
— Мадемуазель, между днем официального объявления вашей помолвки и днем свадьбы пройдет некоторое время, и в этот период вам необходимо подать другим пример, которому они позже смогут следовать. Я ничего не знаю об обычаях Шато-Руж или других мест, которые мадемуазель осчастливила своим присутствием, но если вы прислушаетесь к моему совету, вы постараетесь следовать примеру короля Джарреда, чье поведение неизменно безупречно.
Ис прикусила губу. Ее уже начинали выводить из себя сыпавшиеся со всех сторон похвалы совершенствам короля Джарреда, и она недоумевала, в чем же она так провинилась, что в мужья ей достанется такой благородный зануда.
Урок закончился, Ис подхватила веер, перчатки, плащ и шпилькой приколола большую шляпу черного бархата. Она вылетела из комнаты и почти столкнулась в коридоре с королевским дядюшкой.
— Здравствуйте, лорд Хьюго Саквиль, — сказала она, холодно и небрежно кивнув ему, мгновенно позабыв все, чему ее только что учили.
Толстяк плотоядно на нее уставился.
— Добрый день, мадемуазель Дэбрюль. А вы последнее время зачастили в Линденхофф. Позволю себе заметить, вы сегодня особенно прелестны, не думаю, что мне раньше приходилось видеть это платье.
У Ис живот свело от отвращения. Она знала, о чем он думает: что она любовница Джарреда, что все эти обновки — его подарки, плата за услуги.
— Мне хотелось бы напомнить вам, лорд Хьюго, что я только недавно сняла траур. — И она скользнула мимо него. И какую бы неприязнь она ни испытывала к ним ко всем, как бы ни презирала каждого человека в этом дворце — от посудомоек на кухне до самого Джарреда, — к этому престарелому распутнику она питала особую ненависть.
Ис сбежала по лестнице, миновав все три пролета, и вскочила в коляску, которая ждала ее во дворе. Она велела кучеру-олуху ехать помедленнее, потому что у нее болит голова. Это было не совсем так: голова у нее кружилась и ее несколько подташнивало после стольких часов в пыльном душном зале, но больше всего у Ис болели спина и ноги, эта ноющая боль не отпускала ее уже несколько дней. Но она не собиралась делиться такими интимными подробностями с каким-то кучером, поэтому ограничилась заявлением, что у нее болит голова. Коляска выехала за дворцовые ворота и величественно и неспешно покатила по дороге.
Ис закрыла глаза и откинулась на подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Когда лорд Виттлсбек своим высоким дребезжащим голоском рассказывал наизусть детали бесконечных дворцовых церемоний, когда Ис пролистывала бесконечные толстые фолианты, которые он перед ней выкладывал, заучивая наизусть Порядок Наследования и Порядок Шествования, когда с растущим недовольством и раздражением она слушала древние истории о честолюбивых придворных и их женах-выскочках, ей начинало казаться, что она никогда уже не вырвется из этих стен.
Иногда Ис закрывала глаза и пыталась не слушать, но старик надоедливым комаром зудел над самым ухом, и часть его слов неизбежно достигала ее сознания.
Даже утреннее одевание займет не один час, потому что одна женщина должна будет подать ей сорочку, другая — нижнюю юбку, третья — подвязки, четвертая — чулки, и каждая из них горло перегрызет за эту наследственную привилегию.
— Случалось, что кровавые междоусобицы, — вещал церемониймейстер, — длившиеся не одно поколение, начинались из-за малейшего нарушения — перчатка, поданная не той фрейлиной, графиня, опрометчиво взявшая на себя обязанности королевской герцогини, и именно вам предстоит следить, чтобы ничего подобного не произошло.
— Мне? — Ис недоверчиво на него воззрилась. — Мне придется следить за этим драчливым выводком, будто я им нянька или сиделка? Это же они должны обо мне заботиться!
— Их присутствие необходимо для того, чтобы подчеркнуть ваш статус, — ответил церемониймейстер, задрав свой малюсенький носик, — и их собственный статус. Вполне возможно, что ваше благо и ваши удобства для них вообще не будут иметь значения, как, впрочем, не должны они иметь значения и для вас. Вы поймете позже, мадемуазель, что возвышенные умы не опускаются до подобных незначительных соображений. Жара, холод, голод, скука, жажда — все это преходящее. Красота, утонченность, древние традиции — вот это живет в веках.
Ис смотрела на него огромными от недоумения глазами. Эти мелкие человечьи королишки все устроили совсем неправильно. Но когда Ис поднимала взгляд на лица Императриц-Чародеек, которые взирали на нее со стен, — бледные, с холодными темными глазами, заключенные в свои жесткие, расшитые золотом и драгоценными камнями старомодные платья и огромные желтые кружевные воротники, — ей казалось, что им тоже приходилось несладко. Но почему?
Мадам сказала бы, что все это они делали во имя чести, достоинства и более всего — во имя власти. «Но зачем нужна власть, — думала Ис, — как не для того, чтобы другим людям было неудобно ради твоего собственного блага?»
В Архивах обнаружили крысиное гнездо, и Ис и лорду Виттлсбеку пришлось переместиться в другую комнату, этажом ниже, более просторную и проветриваемую, и тогда они занялись танцами и хорошими манерами.
И все же Ис это нравилось не больше, чем сухие лекции в пыльном архиве. У нее внутри все кипело от возмущения, когда она слушала, как этот суетливый человечек наставляет ее в искусстве изящного поклона.
— Нет-нет-нет, мадемуазель! Руку в запястье нужно изогнуть вот так. А поднимаясь, нужно слегка склонить голову… Мадемуазель Дэбрюль, вы меня слушаете?
— Нет, — выпрямляясь, сказала Ис, — я вас не слушаю.
В данный момент они изучали то, что, как ей казалось, она уже давно освоила. Даже мадам Соланж, самый строгий критик, признала, что у Ис это получалось очень мило. Но теперь, столько месяцев спустя, оказалось, что все ее навыки никуда не годятся. И если бы ей предстояло выучить только один новый способ приветствия! Но существовало целых три вида приветствия — кивок, поклон и глубокий реверанс, — а также десятки вариаций, и в каждом отдельном случае следовало принять во внимание соотношение возраста и положения обеих сторон.
Ис разгладила юбки своего нового шелкового платья, слегка поправила старинную драгоценную кружевную накидку на плечах.
— Когда я стану королевой короля Джарреда, всем придется кланяться и делать реверансы мне. И тогда мне нужно будет только царственно кивать им в ответ.
Лорд Виттлсбек кашлянул, качнулся назад на высоких каблуках своих маленьких туфель и строго на нее посмотрел.
— Мадемуазель, между днем официального объявления вашей помолвки и днем свадьбы пройдет некоторое время, и в этот период вам необходимо подать другим пример, которому они позже смогут следовать. Я ничего не знаю об обычаях Шато-Руж или других мест, которые мадемуазель осчастливила своим присутствием, но если вы прислушаетесь к моему совету, вы постараетесь следовать примеру короля Джарреда, чье поведение неизменно безупречно.
Ис прикусила губу. Ее уже начинали выводить из себя сыпавшиеся со всех сторон похвалы совершенствам короля Джарреда, и она недоумевала, в чем же она так провинилась, что в мужья ей достанется такой благородный зануда.
Урок закончился, Ис подхватила веер, перчатки, плащ и шпилькой приколола большую шляпу черного бархата. Она вылетела из комнаты и почти столкнулась в коридоре с королевским дядюшкой.
— Здравствуйте, лорд Хьюго Саквиль, — сказала она, холодно и небрежно кивнув ему, мгновенно позабыв все, чему ее только что учили.
Толстяк плотоядно на нее уставился.
— Добрый день, мадемуазель Дэбрюль. А вы последнее время зачастили в Линденхофф. Позволю себе заметить, вы сегодня особенно прелестны, не думаю, что мне раньше приходилось видеть это платье.
У Ис живот свело от отвращения. Она знала, о чем он думает: что она любовница Джарреда, что все эти обновки — его подарки, плата за услуги.
— Мне хотелось бы напомнить вам, лорд Хьюго, что я только недавно сняла траур. — И она скользнула мимо него. И какую бы неприязнь она ни испытывала к ним ко всем, как бы ни презирала каждого человека в этом дворце — от посудомоек на кухне до самого Джарреда, — к этому престарелому распутнику она питала особую ненависть.
Ис сбежала по лестнице, миновав все три пролета, и вскочила в коляску, которая ждала ее во дворе. Она велела кучеру-олуху ехать помедленнее, потому что у нее болит голова. Это было не совсем так: голова у нее кружилась и ее несколько подташнивало после стольких часов в пыльном душном зале, но больше всего у Ис болели спина и ноги, эта ноющая боль не отпускала ее уже несколько дней. Но она не собиралась делиться такими интимными подробностями с каким-то кучером, поэтому ограничилась заявлением, что у нее болит голова. Коляска выехала за дворцовые ворота и величественно и неспешно покатила по дороге.
Ис закрыла глаза и откинулась на подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147