ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Душа интеллигенции, этого создания Петрова, есть вместе с тем ключ и к
грядущим судьбам русской государственности и общественности. Худо ли это или
хорошо, но судьбы Петровой России находятся в руках интеллигенции, как бы ни
была гонима и преследуема, как бы ни казалась в данный момент слаба и даже
бессильна эта интеллигенция. Она есть то прорубленное Петром окно в Европу,
через которое входит к нам западный воздух, одновременно и живительный, и
ядовитый. Ей, этой горсти, принадлежит монополия европейской образованности
и просвещения в России, она есть главный его проводник в толщу
стомиллионного народа, и если Россия не может обойтись без этого просвещения
под угрозой политической и национальной смерти, то как высоко и значительно
это историческое призвание интеллигенции, сколь устрашающе огромна ее
историческая ответственность перед будущим нашей страны, как ближайшим, так
и отдаленным! Вот почему для патриота, любящего свой народ и болеющего
нуждами русской государственности, нет сейчас более захватывающей темы для
размышлений, как о природе русской интеллигенции, и вместе с тем нет заботы
более томительной и тревожной, как о том, поднимется ли на высоту своей
задачи русская интеллигенция, получит ли Россия столь нужный ей образованный
класс с русской душой, просвещенным разумом, твердой волею, ибо, в противном
случае, интеллигенция в союзе с татарщиной, которой еще так много в нашей
государственности и общественности, погубит Россию. Многие в России после
революции, в качестве результата ее опыта, испытали острое разочарование в
интеллигенции и ее исторической годности, в ее своеобразных неудачах увидали
вместе с тем и несостоятельность интеллигенции. Революция обнажила,
подчеркнула, усилила такие стороны ее духовного облика, которые ранее во
всем их действительном значении угадывались лишь немногими (и прежде всего
Достоевским), она оказалась как бы духовным зеркалом для всей России и
особенно для ее интеллигенции. Замалчивать эти черты теперь было бы не
только непозволительно, но и прямо преступно. Ибо на чем же и может
основываться теперь вся наша надежда, как не на том, что годы общественного
упадка окажутся вместе с тем и годами спасительного покаяния, в котором
возродятся силы духовные и воспитаются новые люди, новые работники на
русской ниве. Обновиться же Россия не может, не обновив (вместе с[о] многим
другим) прежде всего и свою интеллигенцию. И говорить об этом громко и
открыто есть долг убеждения и патриотизма. Критическое отношение к некоторым
сторонам духовного облика русской интеллигенции отнюдь не связано даже с
каким-либо одним определенным мировоззрением, ей наиболее чуждым. Люди
разных мировоззрений, далеких между собою, могут объединиться на таком
отношении, и это лучше всего показывает, что для подобной самокритики
пришло, действительно, время и она отвечает жизненной потребности хотя бы
некоторой части самой же интеллигенции.
Характер русской интеллигенции вообще складывался под влиянием двух
основных факторов, внешнего и внутреннего. Первым было непрерывное и
беспощадное давление полицейского пресса, способное расплющить, совершенно
уничтожить более слабую духом группу, и то, что она сохранила жизнь и
энергию и под этим прессом, свидетельствует, во всяком случае, о совершенно
исключительном ее мужестве и жизнеспособности. Изолированность от жизни, в
которую ставила интеллигенцию вся атмосфера старого режима, усиливала черты
"подпольной" психологии, и без того свойственные ее духовному облику,
замораживало ее духовно, поддерживай и до известной степени оправдывая ее
политический моноидеизм ("Ганнибалову клятву" борьбы с самодержавием) и
затрудняя для нее возможность нормального духовного развития. Более
благоприятная, внешняя обстановка для этого развития создается только
теперь, и в этом, во всяком случае, нельзя не видеть духовного приобретения
освободительного движения. Вторым, внутренним фактором, определяющим
характер нашей интеллигенции, является ее особое мировоззрение и связанный с
ним ее духовный склад. Характеристике, и критике этого мировоззрения всецело
и будет посвящен этот очерк.
Я не могу не видеть самой основной особенности интеллигенции в ее
отношении к религии. Нельзя понять также и основных особенностей русской
революции, если не держать в центре внимания этого отношения интеллигенции к
религии. Но и историческое будущее России также стягивается в решении
вопроса, как самоопределится интеллигенция в отношении к религии, останется
ли она в прежнем, мертвенном, состоянии или же в этой области нас ждет еще
переворот, подлинная революция в умах и сердцах.
II
Многократно указывалось (вслед за Достоевским), что в духовном облике
русской интеллигенции имеются черты религиозности, иногда приближающиеся
даже к христианской. Свойства эти воспитывались, прежде всего, ее внешними
историческими судьбами: с одной стороны -- правительственными
преследованиями, создававшими в ней самочувствие мученичества и
исповедничества, с другой -- насильственной оторванностью от жизни,
развивавшей мечтательность, иногда прекраснодушие, утопизм, вообще
недостаточное чувство действительности. В связи с этим находится та ее
черта, что ей остается психологически чуждым -- хотя, впрочем, может быть,
только пока -- прочно сложившийся "мещанский" уклад жизни 3ападной Европы,
сего повседневными добродетелями, с его трудовым интенсивным хозяйством, но
и с его бескрылостью, ограниченностью. Классическое выражение духовного
столкновения русского интеллигента с европейским мещанством мы имеем в
сочинениях Герцена[vi] . Сродные настроения не раз выражались и в
новейшей русской литературе. Законченность, прикрепленность к земле,
духовная ползучесть этого "быта претит русскому интеллигенту, хотя мы все
знаем, насколько ему надо учиться, по крайней мере технике жизни и труда, у
западного человека. В свою очередь, и западной буржуазии отвратительна и
непонятна эта бродячая Русь, эмигрантская вольница, питающаяся еще
вдохновениями Стеньки Разина и Емельки Пугачева, хотя бы и переведенными на
современный революционный жаргон, и в последние годы этот духовный
антагонизм достиг, по-видимому, наибольшего напряжения.
Если мы попробуем разложить эту "антибуржуазность" русской
интеллигенции, то она окажется mixtum compositum[21] составленным
из очень различных элемент тов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67