Жаль только, что от этого всего этого у людей не прибавилось счастья.
– А народ, каков в ваше время народ, – опять взялась за свое революционерка. – Ну, те люди, что выжили после войн.
– Народ как народ, «ленивый и равнодушный», как и во времена Пушкина. А вот грамоте бывшие революционеры научили всех. Тут мечта Натальи Александровны полностью сбылась. До последних лет у нас для всех детей было обязательным среднее десятилетнее образование.
– А теперь не обязательно? – тут же спросил генерал.
– Сейчас в России ничего не обязательно, у нас, наконец, победила контрреволюция, бывшие товарищи стали новыми господами, и настали новые смутные времена. Правда, без былой большой крови и эпидемий.
– Да, – задумчиво сказал Александр Иванович, – все, что вы говорите, так чудовищно и непонятно, что я даже не могу представить эту вашу новую Россию.
Глава 3
Барин, можноть войти, – раздался чей-то знакомый голос, и в кабинет без приглашения вошел слуга по имени Тихон, с которым я имел удовольствие быть знакомым ровно сто один год назад. За то время, что мы не виделись, он не очень изменился, только что сделал другую прическу, смазал волосы лампадным маслом и расчесал их на прямой пробор. У него была все та же полупьяная, наглая, с брезгливым выражением рожа. Я от удивления даже оторопел. Получалось, что не один я такой редкий «уникум», болтающийся по эпохам, есть и другие.
– Что вам, Максим? – повернулся в его сторону Александр Иванович.
Я с облегчением вздохнул – встретить через столько лет не изменившегося человека было для меня большой неожиданностью.
– Так что, тама варнаков привезли, мужики спрашивают, что с ими делать.
– Каких варнаков? – удивленно переспросил хозяин.
– А кто их знает каких, по всему видать, китайских, – равнодушно ответствовал слуга.
– Ничего не понимаю, ты можешь яснее выражаться?
– А чего здесь понимать, – наглым тоном, начиная раздражаться, ответил Максим. – Варнаки они и есть варнаки, хоть китайские, хоть какие. Мужики интересуются, в сарай их сажать или станового подождать?
– Извините, я пойду разберусь, кого там все-таки привезли, – извиняющимся голосом сказал подследственный либерал и вышел вслед за Максимом из комнаты.
– А что такое «варнаки» ? – риторически поинтересовалась Софья Аркадьевна.
– Варнак – значит разбойник, – объяснил я.
– Этого еще нам только не хватало, – не совсем тактично сказала хозяйка. – Идемте, посмотрим, что там случилось.
Мы с Натальей Александровной отправились вслед за маменькой в залу и подошли к окнам выходящим во двор. Не знаю, как на обитателей поместья, а на меня открывшееся зрелище произвело большое впечатление, Во дворе стояла обычная крестьянская телега, в которой связанными по рукам и ногам лежали Гутмахер и Ольга Дубова. Рядом, сняв шапки, стояли трое крестьян и что-то оживленно рассказывали Александру Ивановичу.
– Погодите, я сейчас! – нервно сказал я дамам и выскочил на крыльцо.
– Вы что, подлецы, наделали! – закричал я на крестьян. – Немедленно развязать!
Мое неожиданное появление смутило не только мужиков, но и хозяина, он от удивления даже дернул плечом, но потом все-таки нашелся:
– Действительно, братцы, вы это, того, развяжите, как можно…
– Так мы, барин, ничего, мы как их споймали, так Иван и говорит, давайте, мол, его превосходительству свезем, а так мы ничего…
– Хорошенькое дело «ничего», да вы их убили! – опять закричал я на крестьян.
Меня испугал Гутмахер, лежавший словно мертвый, Ольга была жива, но молчала и испугано таращила на меня глаза.
– А ну, развязать! – снова приказал я и сам начал помогать распутывать мочальные веревки.
– Так мы, вашблародь, хотели как лучше, вона и Максимка говорит, что оне какие-то кикайцы, – начал оправдываться второй мужик.
– Легче, придурок! – ругнулась на неловкое движение одного из крестьян ожившая Ольга. – Мало того, что напали как бандиты, еще и везли как картошку!
Судя по тому, как Дубова сбрасывала с себя остатки пут, она была зла, но в относительном порядке, а вот Аарон Моисеевич лежал молча и не подавал признаков жизни.
– Софья Аркадьевна, – безо всяких церемоний закричал я вышедшей на крыльцо хозяйке. – Здесь раненый, покажите, куда его можно отнести, и прикажите принести какое-нибудь покрывало или ковер.
Софья Аркадьевна что-то сказала выбежавшей вслед за нами на крики горничной, а сама спустилась во двор. Пока она подходила, я проверил у Гутмахера пульс. Он был без сознания, но, слава богу, жив.
– А кто это? – робко поинтересовалась хозяйка, видя мое волнение.
– Мои друзья, из нашего времени, – кратко ответил я. – Оля, что случилось?
– Да вот эти вахлаки на нас напали! – возмущенно сообщила девушка. – Набросились, как бандиты!
Дубова возмущенно тряхнула головой и разметала по плечам волосы. Крестьяне, как завороженные, уставились на нее.
– Никак баба?! – то ли испуганно, то ли восторженно произнес один из них, с удивлением рассматривая одетую в куртку и джинсы девушку.
– Точно баба, – оторопело подтвердил другой. – А мы-то думали варнаки или, – он с надеждой оглянулся на слугу Максима, брезгливо наблюдавшего за всем этим переполохом, и старательно произнес слышанное от того слово, – кикайцы.
Я не стал объясняться с деревенщиной, тем более, что к нам уже спешила кормившая меня завтраком горничная с гобеленом. Я вырвал у нее из рук полотно, расстелил его на дне телеги рядом с Гутмахером. По моей команде мы с крестьянами переложили ученого на материю.
– Берите за концы, – приказал я смущенным помощникам. – Подняли!
Аарон Моисеевич, пока мы несли его в дом, так и не пришел в себя. Судя по фингалам на лице, прежде чем взять в плен, крестьяне его сильно побили. Мы внесли его в комнату на первом этаже и осторожно переложили на широкий диван.
– Я сейчас пошлю за доктором, – взволнованно предложил Александр Иванович, растерявшийся от такого напора событий.
– Пока не нужно, – остановил я его, – попробую сам разобраться. Лучше распорядитесь, чтобы все вышли из комнаты, а вы, – строго приказал я мужикам, – чтобы не болтали лишнего!
Мужики согласно закивали головами.
– Да, да, конечно, никому ничего не говорите, – поддержал меня генерал. – Сейчас вам дадут на водку.
– Арик, что эти гады с тобой сделали! – вдруг вмешала в общий ор визгливый крик Ольга. – Куда они подевали наши вещи! – дополнила она вопль души меркантильными счетами.
– Все, вашство, в целости, вы не сумлевайтесь, – ответил один из мужиков. – Нечто мы без понятия, на тати какие…
– Да, в целости! А где, я тебя спрашиваю, мой чемодан! – уперла руки в бока Ольга.
– А ну все вон отсюда! – закричал я на распоясавшуюся компанию, выгоняя лишний народ из комнаты.
Гутмахер, между тем, неподвижно лежал на диване, не подавая признаков жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– А народ, каков в ваше время народ, – опять взялась за свое революционерка. – Ну, те люди, что выжили после войн.
– Народ как народ, «ленивый и равнодушный», как и во времена Пушкина. А вот грамоте бывшие революционеры научили всех. Тут мечта Натальи Александровны полностью сбылась. До последних лет у нас для всех детей было обязательным среднее десятилетнее образование.
– А теперь не обязательно? – тут же спросил генерал.
– Сейчас в России ничего не обязательно, у нас, наконец, победила контрреволюция, бывшие товарищи стали новыми господами, и настали новые смутные времена. Правда, без былой большой крови и эпидемий.
– Да, – задумчиво сказал Александр Иванович, – все, что вы говорите, так чудовищно и непонятно, что я даже не могу представить эту вашу новую Россию.
Глава 3
Барин, можноть войти, – раздался чей-то знакомый голос, и в кабинет без приглашения вошел слуга по имени Тихон, с которым я имел удовольствие быть знакомым ровно сто один год назад. За то время, что мы не виделись, он не очень изменился, только что сделал другую прическу, смазал волосы лампадным маслом и расчесал их на прямой пробор. У него была все та же полупьяная, наглая, с брезгливым выражением рожа. Я от удивления даже оторопел. Получалось, что не один я такой редкий «уникум», болтающийся по эпохам, есть и другие.
– Что вам, Максим? – повернулся в его сторону Александр Иванович.
Я с облегчением вздохнул – встретить через столько лет не изменившегося человека было для меня большой неожиданностью.
– Так что, тама варнаков привезли, мужики спрашивают, что с ими делать.
– Каких варнаков? – удивленно переспросил хозяин.
– А кто их знает каких, по всему видать, китайских, – равнодушно ответствовал слуга.
– Ничего не понимаю, ты можешь яснее выражаться?
– А чего здесь понимать, – наглым тоном, начиная раздражаться, ответил Максим. – Варнаки они и есть варнаки, хоть китайские, хоть какие. Мужики интересуются, в сарай их сажать или станового подождать?
– Извините, я пойду разберусь, кого там все-таки привезли, – извиняющимся голосом сказал подследственный либерал и вышел вслед за Максимом из комнаты.
– А что такое «варнаки» ? – риторически поинтересовалась Софья Аркадьевна.
– Варнак – значит разбойник, – объяснил я.
– Этого еще нам только не хватало, – не совсем тактично сказала хозяйка. – Идемте, посмотрим, что там случилось.
Мы с Натальей Александровной отправились вслед за маменькой в залу и подошли к окнам выходящим во двор. Не знаю, как на обитателей поместья, а на меня открывшееся зрелище произвело большое впечатление, Во дворе стояла обычная крестьянская телега, в которой связанными по рукам и ногам лежали Гутмахер и Ольга Дубова. Рядом, сняв шапки, стояли трое крестьян и что-то оживленно рассказывали Александру Ивановичу.
– Погодите, я сейчас! – нервно сказал я дамам и выскочил на крыльцо.
– Вы что, подлецы, наделали! – закричал я на крестьян. – Немедленно развязать!
Мое неожиданное появление смутило не только мужиков, но и хозяина, он от удивления даже дернул плечом, но потом все-таки нашелся:
– Действительно, братцы, вы это, того, развяжите, как можно…
– Так мы, барин, ничего, мы как их споймали, так Иван и говорит, давайте, мол, его превосходительству свезем, а так мы ничего…
– Хорошенькое дело «ничего», да вы их убили! – опять закричал я на крестьян.
Меня испугал Гутмахер, лежавший словно мертвый, Ольга была жива, но молчала и испугано таращила на меня глаза.
– А ну, развязать! – снова приказал я и сам начал помогать распутывать мочальные веревки.
– Так мы, вашблародь, хотели как лучше, вона и Максимка говорит, что оне какие-то кикайцы, – начал оправдываться второй мужик.
– Легче, придурок! – ругнулась на неловкое движение одного из крестьян ожившая Ольга. – Мало того, что напали как бандиты, еще и везли как картошку!
Судя по тому, как Дубова сбрасывала с себя остатки пут, она была зла, но в относительном порядке, а вот Аарон Моисеевич лежал молча и не подавал признаков жизни.
– Софья Аркадьевна, – безо всяких церемоний закричал я вышедшей на крыльцо хозяйке. – Здесь раненый, покажите, куда его можно отнести, и прикажите принести какое-нибудь покрывало или ковер.
Софья Аркадьевна что-то сказала выбежавшей вслед за нами на крики горничной, а сама спустилась во двор. Пока она подходила, я проверил у Гутмахера пульс. Он был без сознания, но, слава богу, жив.
– А кто это? – робко поинтересовалась хозяйка, видя мое волнение.
– Мои друзья, из нашего времени, – кратко ответил я. – Оля, что случилось?
– Да вот эти вахлаки на нас напали! – возмущенно сообщила девушка. – Набросились, как бандиты!
Дубова возмущенно тряхнула головой и разметала по плечам волосы. Крестьяне, как завороженные, уставились на нее.
– Никак баба?! – то ли испуганно, то ли восторженно произнес один из них, с удивлением рассматривая одетую в куртку и джинсы девушку.
– Точно баба, – оторопело подтвердил другой. – А мы-то думали варнаки или, – он с надеждой оглянулся на слугу Максима, брезгливо наблюдавшего за всем этим переполохом, и старательно произнес слышанное от того слово, – кикайцы.
Я не стал объясняться с деревенщиной, тем более, что к нам уже спешила кормившая меня завтраком горничная с гобеленом. Я вырвал у нее из рук полотно, расстелил его на дне телеги рядом с Гутмахером. По моей команде мы с крестьянами переложили ученого на материю.
– Берите за концы, – приказал я смущенным помощникам. – Подняли!
Аарон Моисеевич, пока мы несли его в дом, так и не пришел в себя. Судя по фингалам на лице, прежде чем взять в плен, крестьяне его сильно побили. Мы внесли его в комнату на первом этаже и осторожно переложили на широкий диван.
– Я сейчас пошлю за доктором, – взволнованно предложил Александр Иванович, растерявшийся от такого напора событий.
– Пока не нужно, – остановил я его, – попробую сам разобраться. Лучше распорядитесь, чтобы все вышли из комнаты, а вы, – строго приказал я мужикам, – чтобы не болтали лишнего!
Мужики согласно закивали головами.
– Да, да, конечно, никому ничего не говорите, – поддержал меня генерал. – Сейчас вам дадут на водку.
– Арик, что эти гады с тобой сделали! – вдруг вмешала в общий ор визгливый крик Ольга. – Куда они подевали наши вещи! – дополнила она вопль души меркантильными счетами.
– Все, вашство, в целости, вы не сумлевайтесь, – ответил один из мужиков. – Нечто мы без понятия, на тати какие…
– Да, в целости! А где, я тебя спрашиваю, мой чемодан! – уперла руки в бока Ольга.
– А ну все вон отсюда! – закричал я на распоясавшуюся компанию, выгоняя лишний народ из комнаты.
Гутмахер, между тем, неподвижно лежал на диване, не подавая признаков жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78