Я кивнул. Мой предыдущий, прерванный дамами рассказ кончился как раз на моменте, – когда за нами погнались боевики.
– Значит, таинственные разбойники – это вы с Татьяной Кирилловной?
– Скорее, мы с возницей. Татьяна пряталась за санями и лежала с закрытыми глазами.
– Однако, в ваше время люди сделались решительнее, чем мои современники. Как я понимаю, на вас напали достаточно решительные господа.
– Самое неприятное то, что у них кроме револьверов была винтовка, а у меня пистолет и всего четыре патрона. Нас спасли чистая случайность и везение.
– А что, собственно, им было от вас нужно? Откуда такая непонятная жестокость?
– Думаю, что деньги. У Александра Ивановича хранится мой банковский вклад на значительную сумму, об этом стало известно одной будущей легендарной революционерке. Она или случайно, или намерено навела на меня своих товарищей. Думаю, они пытались взять меня в плен, чтобы потом требовать выкуп. Иного повода я просто не вижу, никаких личных счетов с этими товарищами у меня нет.
– Ну, из-за денег революционеры так не стараются. Даже если бы вас захватили, было бы слишком сложно их получить. Значительно проще ограбить банк или почтовый поезд. Думаю, причины несколько иные. Вы, кстати, как относитесь к революции?
– Плохо отношусь и к революциям, и революционерам.
– И, наверное, этого не скрываете?
– Чего ради я должен скрывать свои взгляды? к царскому режиму, я, кстати, тоже плохо отношусь как и к любому авторитаризму.
– Значит, вы ретроград, знающий действительную цену революции и революционерам. Это уже достаточный повод. Возможно, они решили, что вы можете помешать каким-нибудь их стратегическим или тактическим планам борьбы за приход к власти...
Договорить он не успел. В этот момент Анна Ивановна внесла в кабинет поднос с кофейником и графинчик с ликером. Илья Ильич, не меняя тональности, договорил фразу:
– … Только так можно добиться процветания селян. Реформы в сельском хозяйстве просто жизненно необходимы. Без роспуска крестьянских общин, уничтожения их круговой поруки…
– Опять вы Илья Ильич говорите о политическом! Вам доктор запретил волноваться, – недовольно сказала домоправительница.
– Я Аннушка, не о политике говорю, а о сельском хозяйстве, – тут же начал оправдываться хозяин.
– Все одно, будете волноваться, лучше бы разговаривали о приятном, – назидательно сказала Анна Ивановна и вышла из кабинета.
Хозяин, опять не меняя голоса, продолжил прерванную мысль:
– Я сталкивался с этими людьми, для них тактический успех выше любых истин, и ради своей химеры они готовы на многое. Один человек, которые может как-то помешать движению к цели, для них ничто.
– Но я, собственно, никому не только не мешал, у меня и мысли такой не было. Я в ваше время попал по случайному стечению обстоятельств, ну и хотел еще заодно встретиться с Чеховым…
– Каким Чеховым, писателем?
– Да с Антоном Павловичем Чеховым.
– А он-то вас чем заинтересовал?
– Ну, кроме того, что он классик… Я недавно прочитал его письма… По-моему, он один из умнейших людей и талантливейших писателей России, во всяком случае, среди тех, кто остался в истории.
– Классик? Я о нем слышал, кажется, он откуда-то с юга. Сейчас с успехом идут его пьесы в Художественном театре. К сожалению, я почти не знаком с его творчеством. Однако, то, что вы сказали, любопытно. Надо же, классик! – задумчиво сказал Илья Ильич. – Сейчас Маркс издает его собрание сочинений. Куплю непременно. Вот что значит: «нет пророка в своем отечестве». А что касается ваших дел с революционерами, – вернулся он к старому разговору, – может быть, они относительно вас имеют какую-нибудь информацию, о которой вам неизвестно. Если вы попали к нам из будущего, вполне возможно, что у вас есть товарищи или конкуренты.
Такая мысль, увы, мне в голову не приходила, а напрасно. Если существует какая-то бесовская связь между разными временами и эпохами, то почему было не предположить, что здесь меня пытаются достать из конца восемнадцатого или начала двадцать первого веков? Однако, даже думать о таком было страшно.
Это означало, что я вновь попал в колесо, из которого может быть мало выходов.
– Я слишком недавно попал в ваше время, чтобы на меня успели обратить внимание, – начал я уговаривать самого себя. – Кто бы мог так быстро меня разыскать в бескрайней России?
– Но нашли-то вас в совершенно определенном месте, у ваших родственников, – мягко возразил Илья Ильич. – Вот если бы нам удалось расспросить о причинах такого интереса к вам кого-нибудь из ваших преследователей, это было бы интересно.
– Ну, если они так всесильны и активны, то, боюсь, что такая возможность у меня будет, если, конечно, раньше не ухлопают из-за угла… И вот, что я думаю, нам с Татьяной Кирилловной не стоит оставаться у вас, Анна Ивановна права, зачем вам лишние волнения.
– Увы, без волнений жизнь теряет соль, Не жить же мне как мой полный тезка Илья Ильич Обломов, трутнем, под крылышком у милой Аннушки.
– А мне показалось, что жизнь у вас вполне налаженная и комфортабельная. Если не секрет, почему вы только отставной корнет? Это при вашем-то уме?
– Чины людьми даются… А корнет я потому, что после гимназии поддался романтическому соблазну и несколько лет служил в армии. Вполне объяснимая слабость юного разночинца. Когда чуть повзрослел и поумнел, тотчас же подал в отставку. Тем более, что я, как и Евгений Онегин, «всевышней волею Зевеса наследник всех своих родных», и в финансовом отношении был независим от карьеры.
– Почему же не пошли служить отечеству в статскую службу?
– А я, любезный Василий Тимофеевич, как и вы, не люблю ни самодержавие, ни революционеров. Простите мне еще одну расходную цитату из Грибоедова: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Конечно, можно было бы найти себе применение и в гражданской службе, но я предпочел ей свободную профессию.
Какую именно «свободную профессию» он предпочел, Поспелов не сказал, а я постеснялся спросить.
– Кстати, я достал вам новое платье и документы, – неожиданно переменил тему разговора Илья Ильич. Вы теперь будете студентом университета.
– Кем? – удивился я.
– Студентом, – студенческая форма вам будет к лицу и поможет изменить внешность. Вы в платье коммивояжера или мелкого маклера слишком бросаетесь в глаза. Студентов же в Москве много, и они менее заметны.
– Когда же вы успели достать мне документы? – поразился я.
Судя по сибаритской обстановке и неспешной вальяжности Поспелова, даже выйти из дома было для него беспримерным подвигом. Опять-таки, нужно было еще учесть и бдительный присмотр Аннушки.
– У меня есть возможность решать некоторые задачи, не слишком утомляясь, – с улыбкой ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78