Погодите, я кое-куда протелефонирую, и все организую. Нужно решить вопрос сегодня же вечером, пока нас там не ждут.
– Так вы все-таки приемлете прогресс? – пошутил я, имея в виду наличие в доме телефона. – Мне казалось, что вы принципиальный противник новшеств.
– Новшества бывают и полезные. Прошу извинить меня, я отлучусь на несколько минут.
Поспелов отсутствовал минут пятнадцать, которые я занял осмотром книг в его книжных шкафах. Художественной литературы у него почти не было, только несколько альманахов. В основном книги были научные на немецком и французском языках.
– Все решилось положительно, – объявил Илья Ильич, вернувшись в кабинет. – С наследством этого господина, – он кивнул в сторону своей домашней тюрьмы, – тоже практически решено. Присяжный поверенный Бузыкин с Лубянки – одиозная личность, широко известная в узких кругах, и он не станет рисковать своим, как бы это сказать, делом, противостоя мне. Если не секрет, то как вы собираетесь распорядиться состоянием нашего пленника?
– Почему я? Мне его денег не нужно, я думаю, что вы лучше меня найдете им применение. Будем считать их вашим гонораром.
– Нет, я не смогу их принять. Впрочем, если вы, Иван Андреевич, мне доверите, как бы это лучше сказать, раздел, то я предлагаю поделить их на четыре равные четверти. Одну часть отдать на учебные заведения, вторую сиротским приютам, а оставшиеся частицы разделим между собой, вычтя из них накладные расходы по нашему сегодняшнему предприятию.
– Как вам будет угодно, – согласился я. – Только может быть, будет правильнее передать средства не в бездонные общественные фонды, где они непременно растворятся, а напрямую в народные школы и приюты.
– Совершенно с вами согласен, так будет надежнее. А сейчас нам стоит отдохнуть, впереди нас ждет бессонная ночь.
– Вы тоже собираетесь ехать на Сретенку? – удивился я.
– Думаю, что мое присутствие может быть в определенном смысле полезным.
– Ну, что же, тогда приятного отдыха, – сказал я. Мы церемонно раскланялись, и я отправился на антресоли, где меня поджидала изнывающая от любопытства Татьяна Кирилловна.
Осколки разбитого пулей горшка были уже убраны, чучело в моем сюртуке тоже исчезло, даже дырочку от пули в оконном стекле Таня успела заклеить кусочком бумаги.
– Ну, что, он сознался? – первым делом спросила она. – Ты мне расскажешь, что за люди нас все время преследуют? Правда, меня чуть не убили? Я так испугалась, когда ты убежал! А куда вы подевали бандита?
На такое количество вопросов сразу ответить не смог бы ни один обычный человек, я не стал и пытаться, а задал один свой:
– Хочешь?
Татьяна Кирилловна засмущалась, потом ткнулась носом мне в шею и призналась:
– Конечно, хочу, зачем ты спрашиваешь? А ты сам испугался?
– Испугался за тебя, когда ты хотела встать, – ответил я, после чего через минуту задал глупый риторический вопрос. – Зачем вы, женщины, так много на себя надеваете одежды?
Видимо, недавние выбросы адреналина у нас обоих требовали выхода, и, вместо того, чтобы отдохнуть перед предстоящими ратными подвигами, я с увлечением занялся любовными играми. Татьяна уже настолько раскрепостилась, что почти меня не стеснялась и начала удивлять своими рискованными предложениями. Я лишний раз убедился, что женщины, по сути, в своем большинстве значительно менее консервативны, чем мужчины, и если их не одергивать придуманной мужчинами моралью, способны к необузданной сексуальной фантазии.
К сожалению, предстоящая авантюра не позволила мне думать только о любви и, как говорится, сбивала с ритма. Девушка это почувствовала и тоже «сбросила обороты», заменив взрывы страсти нежными и долгими ласками. Я был благодарен ей за «понимание» и постарался компенсировать «рассеянную страсть» «изысканной нежностью». Все было чудесно, однако к десяти вечера я начал нервничать, ожидая прихода Ильи Ильича, и конец нашего ви-за-ви получился скомканным.
– Тебе скоро нужно будет уходить? – неожиданно спросила Таня.
– Почему ты так решила?
– Мне кажется, ты волнуешься и куда-то спешишь.
– Да, мне придется кое-куда съездить.
– Можно с тобой?
– Нет, ты лучше выспись.
– А почему ты не хочешь меня взять?
– Тебе мало было приключений? – спросил я, нежно целуя ее припухшие губы. – Мы с Ильей Ильичей съездим на переговоры и к утру вернемся. Тебе там будет неинтересно.
– Почему мужчины лучше нас самих знают, что нам интересно, что нет?! – возмутилась она.
– А ты бы повела меня с собой к портнихе и заставила бы пять часов слушать разговоры о бантиках и рюшах? – в свою очередь спросил я.
Таня засмеялась и ответила:
– Конечно, нет, глупенький, я просто за тебя волнуюсь, и мне одной будет страшно спать.
– Послушай, подруга, несколько дней назад ты одна пошла пешком в Ясную Поляну и ничего не боялась, а теперь тебе страшно спать в большом доме, в городе.
– Тогда я была молодой и глупой, и не знала тебя. А ты знаешь, сначала ты мне очень не понравился.
– Ты мне тоже.
– Неправда, ты в меня сразу же влюбился.
Так, болтая всякий вздор и беспрестанно целуясь, мы пролежали в постели до того момента, когда в дверь постучала Анна Ивановна и крикнула, что Илья Ильич ждет меня внизу. Я надел свое прежнее платье, чтобы не светить новый образ вечного студента, и спустился вниз. Поспелов был готов и ждал меня, присев на краешек стула. Увидев его, я чуть не рассмеялся. Илья Ильич оделся в «спортивный костюм», то есть в клетчатые штаны, гольфы, высокие шнурованные штиблеты, на икрах его красовались кожаные гетры на пуговичках, на голове высилась мягкое, клетчатое же кепи с прямым козырьком, довершала все это великолепие кургузая курточка с множеством карманов.
– Вы готовы? – поинтересовался Илья Ильич.
– Еще одну минуту, – попросил, я. – Помогите мне, пожалуйста.
Я вытащил из кармана реквизированный у злодея нож и засучил рукав. Илья Ильич, скептически хмыкнув, помог мне пристегнуть специальные ножны к руке.
– Вы берете с собой весь свой арсенал? – поинтересовался он.
– Я бы прихватил еще и пару ручных гранат, – безо всякого юмора ответил я. – Вы не представляете, что это за типы…
– Что такое «ручные гранаты»?
– Ну, это такие метательные снаряды, вроде карманной бомбы.
– Понятно, по латыни granatus – зернистый, поэтому я не сразу понял, о чем вы говорите.
Поспелов взял приготовленный заранее саквояж, и мы вышли на улицу. К нам тут же подъехал крытый одноконный экипаж. Илья Ильич поздоровался с возницей, мы сели, и коляска тут же тронулась. Надоедать хозяину вопросами, где его люди, и как он организовал подстраховку, мне было неловко, чтобы он не подумал, что я трушу или не доверяю его профессионализму. Что, говоря откровенно, имело место быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Так вы все-таки приемлете прогресс? – пошутил я, имея в виду наличие в доме телефона. – Мне казалось, что вы принципиальный противник новшеств.
– Новшества бывают и полезные. Прошу извинить меня, я отлучусь на несколько минут.
Поспелов отсутствовал минут пятнадцать, которые я занял осмотром книг в его книжных шкафах. Художественной литературы у него почти не было, только несколько альманахов. В основном книги были научные на немецком и французском языках.
– Все решилось положительно, – объявил Илья Ильич, вернувшись в кабинет. – С наследством этого господина, – он кивнул в сторону своей домашней тюрьмы, – тоже практически решено. Присяжный поверенный Бузыкин с Лубянки – одиозная личность, широко известная в узких кругах, и он не станет рисковать своим, как бы это сказать, делом, противостоя мне. Если не секрет, то как вы собираетесь распорядиться состоянием нашего пленника?
– Почему я? Мне его денег не нужно, я думаю, что вы лучше меня найдете им применение. Будем считать их вашим гонораром.
– Нет, я не смогу их принять. Впрочем, если вы, Иван Андреевич, мне доверите, как бы это лучше сказать, раздел, то я предлагаю поделить их на четыре равные четверти. Одну часть отдать на учебные заведения, вторую сиротским приютам, а оставшиеся частицы разделим между собой, вычтя из них накладные расходы по нашему сегодняшнему предприятию.
– Как вам будет угодно, – согласился я. – Только может быть, будет правильнее передать средства не в бездонные общественные фонды, где они непременно растворятся, а напрямую в народные школы и приюты.
– Совершенно с вами согласен, так будет надежнее. А сейчас нам стоит отдохнуть, впереди нас ждет бессонная ночь.
– Вы тоже собираетесь ехать на Сретенку? – удивился я.
– Думаю, что мое присутствие может быть в определенном смысле полезным.
– Ну, что же, тогда приятного отдыха, – сказал я. Мы церемонно раскланялись, и я отправился на антресоли, где меня поджидала изнывающая от любопытства Татьяна Кирилловна.
Осколки разбитого пулей горшка были уже убраны, чучело в моем сюртуке тоже исчезло, даже дырочку от пули в оконном стекле Таня успела заклеить кусочком бумаги.
– Ну, что, он сознался? – первым делом спросила она. – Ты мне расскажешь, что за люди нас все время преследуют? Правда, меня чуть не убили? Я так испугалась, когда ты убежал! А куда вы подевали бандита?
На такое количество вопросов сразу ответить не смог бы ни один обычный человек, я не стал и пытаться, а задал один свой:
– Хочешь?
Татьяна Кирилловна засмущалась, потом ткнулась носом мне в шею и призналась:
– Конечно, хочу, зачем ты спрашиваешь? А ты сам испугался?
– Испугался за тебя, когда ты хотела встать, – ответил я, после чего через минуту задал глупый риторический вопрос. – Зачем вы, женщины, так много на себя надеваете одежды?
Видимо, недавние выбросы адреналина у нас обоих требовали выхода, и, вместо того, чтобы отдохнуть перед предстоящими ратными подвигами, я с увлечением занялся любовными играми. Татьяна уже настолько раскрепостилась, что почти меня не стеснялась и начала удивлять своими рискованными предложениями. Я лишний раз убедился, что женщины, по сути, в своем большинстве значительно менее консервативны, чем мужчины, и если их не одергивать придуманной мужчинами моралью, способны к необузданной сексуальной фантазии.
К сожалению, предстоящая авантюра не позволила мне думать только о любви и, как говорится, сбивала с ритма. Девушка это почувствовала и тоже «сбросила обороты», заменив взрывы страсти нежными и долгими ласками. Я был благодарен ей за «понимание» и постарался компенсировать «рассеянную страсть» «изысканной нежностью». Все было чудесно, однако к десяти вечера я начал нервничать, ожидая прихода Ильи Ильича, и конец нашего ви-за-ви получился скомканным.
– Тебе скоро нужно будет уходить? – неожиданно спросила Таня.
– Почему ты так решила?
– Мне кажется, ты волнуешься и куда-то спешишь.
– Да, мне придется кое-куда съездить.
– Можно с тобой?
– Нет, ты лучше выспись.
– А почему ты не хочешь меня взять?
– Тебе мало было приключений? – спросил я, нежно целуя ее припухшие губы. – Мы с Ильей Ильичей съездим на переговоры и к утру вернемся. Тебе там будет неинтересно.
– Почему мужчины лучше нас самих знают, что нам интересно, что нет?! – возмутилась она.
– А ты бы повела меня с собой к портнихе и заставила бы пять часов слушать разговоры о бантиках и рюшах? – в свою очередь спросил я.
Таня засмеялась и ответила:
– Конечно, нет, глупенький, я просто за тебя волнуюсь, и мне одной будет страшно спать.
– Послушай, подруга, несколько дней назад ты одна пошла пешком в Ясную Поляну и ничего не боялась, а теперь тебе страшно спать в большом доме, в городе.
– Тогда я была молодой и глупой, и не знала тебя. А ты знаешь, сначала ты мне очень не понравился.
– Ты мне тоже.
– Неправда, ты в меня сразу же влюбился.
Так, болтая всякий вздор и беспрестанно целуясь, мы пролежали в постели до того момента, когда в дверь постучала Анна Ивановна и крикнула, что Илья Ильич ждет меня внизу. Я надел свое прежнее платье, чтобы не светить новый образ вечного студента, и спустился вниз. Поспелов был готов и ждал меня, присев на краешек стула. Увидев его, я чуть не рассмеялся. Илья Ильич оделся в «спортивный костюм», то есть в клетчатые штаны, гольфы, высокие шнурованные штиблеты, на икрах его красовались кожаные гетры на пуговичках, на голове высилась мягкое, клетчатое же кепи с прямым козырьком, довершала все это великолепие кургузая курточка с множеством карманов.
– Вы готовы? – поинтересовался Илья Ильич.
– Еще одну минуту, – попросил, я. – Помогите мне, пожалуйста.
Я вытащил из кармана реквизированный у злодея нож и засучил рукав. Илья Ильич, скептически хмыкнув, помог мне пристегнуть специальные ножны к руке.
– Вы берете с собой весь свой арсенал? – поинтересовался он.
– Я бы прихватил еще и пару ручных гранат, – безо всякого юмора ответил я. – Вы не представляете, что это за типы…
– Что такое «ручные гранаты»?
– Ну, это такие метательные снаряды, вроде карманной бомбы.
– Понятно, по латыни granatus – зернистый, поэтому я не сразу понял, о чем вы говорите.
Поспелов взял приготовленный заранее саквояж, и мы вышли на улицу. К нам тут же подъехал крытый одноконный экипаж. Илья Ильич поздоровался с возницей, мы сели, и коляска тут же тронулась. Надоедать хозяину вопросами, где его люди, и как он организовал подстраховку, мне было неловко, чтобы он не подумал, что я трушу или не доверяю его профессионализму. Что, говоря откровенно, имело место быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78