Но самое ужасное случилось позже. Изверги, глумясь над телами безвинных жертв, погрузили тела убиенных в карету и отправили страшный груз в подарок родственникам покойных…“
Далее собственный корреспондент вечерней описывал красоты природы, оскверненные безжалостными убийцами, и стоил фантастические версии мотивов преступления.
– Ну и что, ты думаешь, что из-за этого преступления я стану платить за дешевый номер тридцать рублей? – поинтересовался я у Митрича, возвращая ему газету.
– Так я думаю-с, на улице ночь-то, мало ли чего не бывает, – с неопределенной угрозой ответил он, почти переставая употреблять живописные суффиксы. – Ежели, конечно, войти в положение, то и за четверта-ок-с…
– Червонец, – прервал я его, – и то от сердца отрываю.
– Меньше пятнадцати никак нельзя…
– Одиннадцать.
– Ладно, ни нашим, ни вашим, двенадцать рубликов барышня-то вон совсем осоловели-с…
Я посмотрел на дремлющую барышню и неохотно согласился:
– Будь по-твоему, режь меня без ножа, как те разбойники!
Довольный выгодной сделкой Митрич тут же покинул помещение, а Татьяна Кирилловна поинтересовалась сонным голосом:
– Какие разбойники?
– Да вон, какие-то разбойники зверски убили четверых прекрасных юношей.
– Какой ужас, – довольно равнодушно откликнулась девушка. – Молжно, я лягу?
Глава 8
Дом Ильи Ильича Поспелова, гимназического приятеля Александра Ивановича, располагался в Несвижском переулке за Хамовническими казармами, невдалеке от дома Льва Толстого.
– Зачем тебе было ездить в Ясную поляну? – спросил я Татьяну Кирилловну, когда мы на копеечном «ваньке» тряслись по брусчатому Хамовническому переулку. – Подкарауль Толстого, когда он пойдет по воду, и поговори с ним.
– Мне нужно было его в Ясной Поляне увидеть, – грустно ответила девушка. – В Москве он со мной, может быть, и разговаривать не захочет.
– А в Ясной Поляне захотел бы?
– Если бы я туда пешком пришла, да в пути претерпела, то непременно бы поговорил. А здесь кто я ему просто любопытная барышня.
В словах девушки был резон, и я не смог с ней не согласиться.
– Ну, просто на него посмотришь, и то память. Не так много людей смогут похвастаться, что видели, как Лев Толстой на санках воду возит.
– А вы откуда знаете про воду и санки?
– Читал где-то, – неопределенно ответил я, вспоад. иив, что читал об этом у Гиляровского.
«Собственный дом» отставного корнета Поспелова оказался приличным особняком, содержащемся в отменном порядке. Было около одиннадцати часов утра и наносить визит, по моему разумению, было уже можно. Мы с Татьяной Кирилловной ехали налегке, без ее узла с мужскими вещами, потому сразу отпустили извозчика.
Я подошел к двери и несколько раз крутанул ручку механического звонка. Через минуту она слегка приоткрылась, и в щель выглянуло полное, миловидное лицо женщины лет тридцати.
– Нам Илью Ильича, – сказал я.
– По какому делу? – не выходя наружу и не отворяя дверь, спросила она.
– С письмом от его приятеля.
– Давайте письмо.
Я просунул конверт в щель, после чего дверь тут же захлопнулась. Мы растерянно остались стоять на улице, как будто ждали милостыни. Положение сложилось довольно глупое, но тихий переулок был пуст, мы никому не мозолили глаза, и я решил терпеливо ждать развития событий. Они между тем развивались очень медленно. Прошло минут десять, как мы с Татьяной Кирилловной стояли столбами перед закрытыми дверьми, а про нас словно бы забыли.
– Это, по-моему, не очень учтиво, так принимать гостей, – не преминула сказать спутница, когда ей надоело разглядывать запертую дверь. – Может быть, нам лучше уйти?
Увы, уходить было некуда. Я очень рассчитывал на этого неведомого мне Поспелова, вернее, на его уединенный дом.
– Еще немного подождем, и снова позвоню, – успокоил я девушку.
Однако, больше мне звонить не пришлось, дверь сама широко раскрылась и обладательница приятного, полного лица, пригласила нас войти.
– Извольте подождать, – сказала она, пропуская нас через неотапливаемый тамбур в просторную прихожую, отделанную дубовыми панелями, – Илья Ильич сейчас встанут и вас примут.
Мы скромно присели на дубовую скамью с резной спинкой и еще минут десять провели в скучном ожидании. Наконец опять появилась давешняя женщина и пригласила нас пройти в гостиную. Все повторилось в точности, как и раньше, только теперь мы сидели не на скамейке, а в мягких кожаных креслах.
Гостиная оказалась элегантно обставлена стариной мебелью, содержащейся в прекрасном состоянии. Чувствовалось, что у хозяина достаточно средств и вкуса для комфортабельной, стильной жизни. Я понял, что именно такого комфорта мне не хватало в новой России. Все-таки русские баре умели красиво жить.
Наконец, когда я начал подозревать, что сейчас нас пригласят в следующее помещение и вновь попросят подождать, в гостиной появился сам хозяин. Илья Ильич оказался пожилым красавцем в тургеневском стиле, с роскошными седеющими волосами, ухоженными до совершенства бородой и усами, тщательно подбритыми щеками и умным, интеллигентным лицом. Выглядел он смущенно, что объяснилось тотчас как только он заговорил:
– Прошу великодушно извинить меня за то, что заставил вас так долго ждать. Я еще не вставал, когда Анна сказала, что меня ждут гости. Я никого утром не ждал и поздно проснулся,
Глядя на тщательно одетого Поспелова, я удивился, как он смог привести себя в такой совершенный вид за какие-то полчаса.
– Александр мне написал, что вам будет удобно некоторое время пожить у меня. Буду чрезвычайно рад, если вы скрасите мое одиночество. Дом у меня большой, и места предостаточно, надеюсь, что мои холостяцкие привычки не принесут вам неудобств,
От такой изысканной вежливости я даже слегка опешил.
– Простите великодушно, что мы своим появлением уже причинили вам неудобство, – начал я говорить в том же, что и он витиеватом стиле. – Александр Иванович, уповая на вашу доброту, решился побеспокоить вас и стеснить нашим присутствием. Позвольте рекомендовать вам Татьяну Кирилловну Раскину. По не зависящим от нас причинам моей спутнице и мне некоторое время необходимо прожить приватным образом…
В конце концов я начал путаться в изысканных оборотах и окончил вполне прозаически:
– Мы постараемся вас не беспокоить и при первой возможности найдем себе другое жилье…
– Не извольте беспокоиться, голубчик Василий Терентьевич, никакого неудобства вы мне не доставите, напротив, скрасите одиночество. Тем более, что я буду счастлив выполнить просьбу дорогого Шуры, и мне чрезвычайно приятно познакомиться с его молодыми друзьями, о которых он так тепло отзывается. Я живу одиноко, гости у меня бывают редко, и видеть таки приятные лица у себя дома для меня большая радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Далее собственный корреспондент вечерней описывал красоты природы, оскверненные безжалостными убийцами, и стоил фантастические версии мотивов преступления.
– Ну и что, ты думаешь, что из-за этого преступления я стану платить за дешевый номер тридцать рублей? – поинтересовался я у Митрича, возвращая ему газету.
– Так я думаю-с, на улице ночь-то, мало ли чего не бывает, – с неопределенной угрозой ответил он, почти переставая употреблять живописные суффиксы. – Ежели, конечно, войти в положение, то и за четверта-ок-с…
– Червонец, – прервал я его, – и то от сердца отрываю.
– Меньше пятнадцати никак нельзя…
– Одиннадцать.
– Ладно, ни нашим, ни вашим, двенадцать рубликов барышня-то вон совсем осоловели-с…
Я посмотрел на дремлющую барышню и неохотно согласился:
– Будь по-твоему, режь меня без ножа, как те разбойники!
Довольный выгодной сделкой Митрич тут же покинул помещение, а Татьяна Кирилловна поинтересовалась сонным голосом:
– Какие разбойники?
– Да вон, какие-то разбойники зверски убили четверых прекрасных юношей.
– Какой ужас, – довольно равнодушно откликнулась девушка. – Молжно, я лягу?
Глава 8
Дом Ильи Ильича Поспелова, гимназического приятеля Александра Ивановича, располагался в Несвижском переулке за Хамовническими казармами, невдалеке от дома Льва Толстого.
– Зачем тебе было ездить в Ясную поляну? – спросил я Татьяну Кирилловну, когда мы на копеечном «ваньке» тряслись по брусчатому Хамовническому переулку. – Подкарауль Толстого, когда он пойдет по воду, и поговори с ним.
– Мне нужно было его в Ясной Поляне увидеть, – грустно ответила девушка. – В Москве он со мной, может быть, и разговаривать не захочет.
– А в Ясной Поляне захотел бы?
– Если бы я туда пешком пришла, да в пути претерпела, то непременно бы поговорил. А здесь кто я ему просто любопытная барышня.
В словах девушки был резон, и я не смог с ней не согласиться.
– Ну, просто на него посмотришь, и то память. Не так много людей смогут похвастаться, что видели, как Лев Толстой на санках воду возит.
– А вы откуда знаете про воду и санки?
– Читал где-то, – неопределенно ответил я, вспоад. иив, что читал об этом у Гиляровского.
«Собственный дом» отставного корнета Поспелова оказался приличным особняком, содержащемся в отменном порядке. Было около одиннадцати часов утра и наносить визит, по моему разумению, было уже можно. Мы с Татьяной Кирилловной ехали налегке, без ее узла с мужскими вещами, потому сразу отпустили извозчика.
Я подошел к двери и несколько раз крутанул ручку механического звонка. Через минуту она слегка приоткрылась, и в щель выглянуло полное, миловидное лицо женщины лет тридцати.
– Нам Илью Ильича, – сказал я.
– По какому делу? – не выходя наружу и не отворяя дверь, спросила она.
– С письмом от его приятеля.
– Давайте письмо.
Я просунул конверт в щель, после чего дверь тут же захлопнулась. Мы растерянно остались стоять на улице, как будто ждали милостыни. Положение сложилось довольно глупое, но тихий переулок был пуст, мы никому не мозолили глаза, и я решил терпеливо ждать развития событий. Они между тем развивались очень медленно. Прошло минут десять, как мы с Татьяной Кирилловной стояли столбами перед закрытыми дверьми, а про нас словно бы забыли.
– Это, по-моему, не очень учтиво, так принимать гостей, – не преминула сказать спутница, когда ей надоело разглядывать запертую дверь. – Может быть, нам лучше уйти?
Увы, уходить было некуда. Я очень рассчитывал на этого неведомого мне Поспелова, вернее, на его уединенный дом.
– Еще немного подождем, и снова позвоню, – успокоил я девушку.
Однако, больше мне звонить не пришлось, дверь сама широко раскрылась и обладательница приятного, полного лица, пригласила нас войти.
– Извольте подождать, – сказала она, пропуская нас через неотапливаемый тамбур в просторную прихожую, отделанную дубовыми панелями, – Илья Ильич сейчас встанут и вас примут.
Мы скромно присели на дубовую скамью с резной спинкой и еще минут десять провели в скучном ожидании. Наконец опять появилась давешняя женщина и пригласила нас пройти в гостиную. Все повторилось в точности, как и раньше, только теперь мы сидели не на скамейке, а в мягких кожаных креслах.
Гостиная оказалась элегантно обставлена стариной мебелью, содержащейся в прекрасном состоянии. Чувствовалось, что у хозяина достаточно средств и вкуса для комфортабельной, стильной жизни. Я понял, что именно такого комфорта мне не хватало в новой России. Все-таки русские баре умели красиво жить.
Наконец, когда я начал подозревать, что сейчас нас пригласят в следующее помещение и вновь попросят подождать, в гостиной появился сам хозяин. Илья Ильич оказался пожилым красавцем в тургеневском стиле, с роскошными седеющими волосами, ухоженными до совершенства бородой и усами, тщательно подбритыми щеками и умным, интеллигентным лицом. Выглядел он смущенно, что объяснилось тотчас как только он заговорил:
– Прошу великодушно извинить меня за то, что заставил вас так долго ждать. Я еще не вставал, когда Анна сказала, что меня ждут гости. Я никого утром не ждал и поздно проснулся,
Глядя на тщательно одетого Поспелова, я удивился, как он смог привести себя в такой совершенный вид за какие-то полчаса.
– Александр мне написал, что вам будет удобно некоторое время пожить у меня. Буду чрезвычайно рад, если вы скрасите мое одиночество. Дом у меня большой, и места предостаточно, надеюсь, что мои холостяцкие привычки не принесут вам неудобств,
От такой изысканной вежливости я даже слегка опешил.
– Простите великодушно, что мы своим появлением уже причинили вам неудобство, – начал я говорить в том же, что и он витиеватом стиле. – Александр Иванович, уповая на вашу доброту, решился побеспокоить вас и стеснить нашим присутствием. Позвольте рекомендовать вам Татьяну Кирилловну Раскину. По не зависящим от нас причинам моей спутнице и мне некоторое время необходимо прожить приватным образом…
В конце концов я начал путаться в изысканных оборотах и окончил вполне прозаически:
– Мы постараемся вас не беспокоить и при первой возможности найдем себе другое жилье…
– Не извольте беспокоиться, голубчик Василий Терентьевич, никакого неудобства вы мне не доставите, напротив, скрасите одиночество. Тем более, что я буду счастлив выполнить просьбу дорогого Шуры, и мне чрезвычайно приятно познакомиться с его молодыми друзьями, о которых он так тепло отзывается. Я живу одиноко, гости у меня бывают редко, и видеть таки приятные лица у себя дома для меня большая радость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78