– Из следующего века, между нашими временами чуть больше ста лет.
– Понятно, и как там, в вашем времени? Что новенького?
Мне стало понятно, что разговор переходит в плоскость общения врача с пациентом.
– Если я скажу, что вы только что написали черновой вариант «Трех сестер» – это вас убедит?
– Действительно, написал. Но об этом вы могли узнать в «Художественном Общедоступном» театра Я говорил об этом с труппой.
– О вашем романе с Ольгой Леонардовной труппа тоже знает?
Чехов очень мило смутился и скрылся за улыбкой
– Я не делаю из этого тайны.
– Хотите, я расскажу, как случилось, что я заинтересовался не только вашим творчеством, но и вами? – напрямую спросил я.
– Пожалуй, если не очень долго, вы видели, меня вдут гости.
– Да, конечно, гости… Извините, что так вас задержал. Пожалуй, я действительно пойду.
Было заметно, что Чехову сделалось неловко. Он даже слегка покраснел.
– Простите, голубчик, я вас не гоню. Рассказывайте, это действительно интересно.
– Я как-то попал в ваш музей в Мелихове.
– У меня там есть музей? – перебил меня Чехов. – Я же продал Мелихово.
– У вас несколько музеев. Я был в трех: в Мелихово, на Садово-Кудринской в Москве, где вы снимали квартиру, в Ялте в вашем теперешнем доме и, думаю, есть еще в Таганроге и, возможно, Южно-Сахалинске, но я там не был.
– Зачем же мне столько музеев? – усмехнулся писатель. – У вас что, больше некого поминать?
– Почему же, думаю, у Пушкина памятных мест больше, чем у вас.
– Ну, хоть этим вы меня утешили. А то я испугался, что только одного меня потомки и почитают.
– Так вот, в Мелихово я спросил у одной из смотрительниц, кем вам приходится Михаил Чехов.
– Это мой младший брат.
– Я спрашивал о другом Михаиле, выдающемся режиссере.
– Что, был и такой?
– Да, ваш племянник, сын Александра Павловича
– Маленький Миша? Он стал режиссером?
– Да, но он жил в эмиграции, и у нас в стране мало известен. Эта смотрительница мне сказала, что он «не настоящий Чехов», а ваш дальний родственник. Потом я попросил показать фотографию Авиловой, в этом музее очень много фотографий.
– Вы знаете о Лидии Николаевне?
– Знаю, она написала чудесную книгу о ваших отношениях. По-моему, лучше всех из ваших знакомых. Потрясающая женщина!
Мне показалось, что обсуждать свою личную жизнь Чехов категорически не хочет. Во всяком случае, он ничего больше не спросил об Авиловой и сменил тему разговора:
– Так обо мне многие писали?
– Естественно, вы же классик! Большинство из тех ваших знакомых, кто умел писать и хоть немного вас знал.
– Интересно. Я бы с удовольствием почитал. Ругают, поди?
– Кто же великих писателей ругает? Скорее примазываются. Я и Чехов, я и Толстой, я и вселенная.
– Да, – задумчиво сказал Антон Павлович, – коли многие напишут, значит, многие меня пережили. Вы ведь не скажете, когда я умру?
– Конечно, не скажу. Да и зачем это вам?
– Пожалуй, этого действительно человеку знать не нужно. Извините, я вас перебил, вы остановились на Мелихово.
– Да. После музея я решил проверить музейных работников, взялся читать ваши письма и по ним в вас влюбился.
– Так-таки и влюбились! – рассмеялся он. – И что же вам так понравилось?
Я задумался, не зная, как сформулировать мое к нему отношение.
– Скорее всего, то, что во многом думаю так же, как вы. Тот же самый вариант: «Я и Чехов». А из переписки мне больше всего понравились ваши письма Суворину.
– Да, с Алексеем Сергеевичем мы долго были близки по духу. Потом это куда-то ушло.
– Ну, сколько я смог разобраться, не по вашей вине.
– Пожалуй, – грустно сказал Чехов и задумался. – Знаете, Алексей Григорьевич, приятно встретить человека, который младше тебя на сто лет и столько знает о твоих самых интимных делах. – Судя по выражению лица, этого-то очень приятно ему не было. Тем более что он тут же добавил. – Печально все это.
– Не скажите, – возразил я, – многие люди, как о великой удаче мечтают, чтобы окружающие, тем более потомки, покопались в их белье. У вас в этом отношении все в порядке. Не в белье, конечно, а в репутации. К тому же Мария Павловна тщательно поработала над вашим образом. Та же Авилова вернула ей все ваши письма и под ее нажимом созналась, что подробности ваших отношений придумала. Правда, Бунин этому признанию не поверил. Написал, что Лидия Николаевна потрясающий и честнейший человек. Мне тоже так кажется.
– Она замужем, а я болен, – прямо-таки, по-чеховски кратко и емко сказал Антон Павлович. – Ну, а Маша у нас известный блюститель морали. Всегда хотела быть святее папы Римского.
Я не нашелся, что сказать, чтобы не встрять в их семейные дела. Спросить, как ни хотелось, что у него на самом деле было с Авиловой, не решился. В общении с этим человеком, при всей его мягкости, не получалось быть фамильярным.
– Значит, меня не забыли? – спросил он. – Не думал.
– Отнюдь, – горячо возразил я, – слава ваша со временем только растет! – Фраза получилась вычурная и напыщенная, я в очередной раз смутился. – Честно говоря, и сам не пойму, почему. За сто лет жизнь на земле переменилась, теперь на тот же Сахалин по воздуху на аэроплане можно добраться за восемь часов. Поменялись культурные ценности и приоритеты. У нас было много прекрасных писателей, которые не меньше вашего смеялись над человеческими пороками, Так что о тайне вашей популярности вопрос не ко мне. Кстати, я как-то слышал, что вы необыкновенно популярны в Китае.
– Где? – удивился Чехов, потом негромко рассмеялся. – Почему именно в Китае?
– Увы, понятия не имею. Наверное, созвучные ментальности.
– Я не знаю слова «ментальность», что оно означает?
– Это что-то среднее между мировоззрением и психическим складом, – как мог, объяснил я.
– Вот не думал, что я так универсален.
– Пожалуй, именно универсальны. Ваши пьесы, как и шекспировские, ставят во всем мире. Все находит в них свое и причем трактует ровно наоборот.
– Странно, я всегда считал, что пьесы мне не очень даются.
– Мне тоже, – сознался я, – однако, режиссеры и зрителя придерживаются другого мнения. А почему вы не спрашиваете, каким стало будущее, обычно людей это интересует в первую очередь?
– Так вы об этом уже сказали: до Сахалина по воздуху можно долететь за восемь часов, а люди остались прежними.
– Разве вам не интересно узнать, что случилось за сто лет, какие за это время были войны, революции?
– Нет, для вас это все прошлое, а для меня будущее, которого я не увижу. Если о нем судить по вас, то ничего кардинально не изменилось. Надеюсь, вы в своем времени не уникум?
– Упаси боже, самый заурядный человек.
– Вот видите, значит и в вашем будущем все остается так же, как и сейчас. А то, какой царь будет править, какая группа людей придет к власти, должно быть интересно лишь им самим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78