– Нужно как-то подсветить окно, тогда видно будет, есть там бинокль или нет. Был бы мощный фонарь…
– Погоди Алеша, нет Вася, то есть Ваня, – прервала меня Татьяна Кирилловна, – давайте сделаем театр теней, я умею, мы дома часто его делали. Если там кто-то есть, он высунется посмотреть, а мы его увидим!
– А что, в этом что-то есть, стоит попробовать, – поддержал я женскую инициативу. – Пока Анна Ивановна занята обедом – успеем.
– Пожалуй, – согласился и Илья Ильич. – Вы, Татьяна Кирилловна, умница.
– Мне нужна швабра, – с места в карьер развила кипучую деятельность девушка, – пиджак и какая-нибудь круглая банка вместо головы. Нам опять пришлось отвлечь Анну Ивановну от приготовления обеда и через несколько минут нелепое сооружение, ничуть, на мой взгляд, не похожее на человека, было готово. Таня привязала в швабре вешалку, повесила на нее мой старый сюртук, а на торчащий конец нахлобучила крынку для молока, напоминающую голову. Мы втроем отправились к нам наверх. Я зажег лампу, максимально выкрутив фитиль. Таня села на пол и подняв чучело, стала подвигаться к занавешенному окну, а мы с Ильей Ильичем пошли в соседнюю, темную комнату наблюдать за предполагаемым противником. Однако, уйти из спальни мы не успели. Невдалеке раздался глухой звук выстрела, и молочная крынка разлетелась вдребезги.
– Осторожнее! – сердито сказал я девушке, решив, что она от испуга ее уронила.
– Это не я, она сама! – обиженно сказала Таня и собралась встать с пола,
Однако, до меня уже дошло, что случилось, и я, закричав ей: «Не вставай»; опрометью выскочил из комнаты. Несколькими прыжками я проскочил лестницу, добрался до входной двери, распахнул ее и стремглав понесся по улице за угол, к воротам соседнего дома. На тихой, темной улице не было ни души. Бежать мне до соседского дома нужно было метров двести. Когда я добрался до перекрестка и свернул в переулок, из ворот нужного мне дома выскочил невысокий человек и кинулся прямо навстречу мне. Меня ему видно не было. Я воспользовался этим, круто притормозил и спрятался за стволом дерева. Бегущий мужик увидел меня только тогда, когда поравнялся со мной. От неожиданности он шарахнулся в сторону, но я оказался проворнее и успел схватить его за плечо. Человек рванулся, сначала попытался вырваться, потом ударить меня кулаком в лицо. Он так спешил, что удар у него получился не прицельный и слабый. Я увернулся, рванул его на себя и, когда он повернулся ко мне лицом, въехал ему крюком в солнечное сплетение. Он не успел сгруппироваться и согнулся в три погибели. Я добавил ему ногой, и он покатился по земле. Я, не дав опомниться, схватил его за шиворот и поставил на ноги.
Не оборачиваясь, он воровато сунул руку в кардан, то ли за ножом, то ли за револьвером. Я выдрал ее наружу, схватил за запястье, вывернул назад и зажал в замок. Он вскрикнул от боли, но, тем не менее, попытался вывернуться и лягнуть меня ногой. Мне пришлось до хруста в суставе закрутить ему вверх правую руку и своей левой рукой за волосы запрокинуть голову назад. Теперь он не мог без моего ведома даже пошевелиться.
– Дернешься или закричишь, сломаю руку, – вполне серьезно пообещал я. – Иди вперед и не вздумай вырываться.
На улице по-прежнему не было ни души. Человек, попискивая от боли, согнувшись, покорно пошел в дом Поспелова, ведомый моей «суровой» рукой. Я втащил его в распахнутую дверь и ввел в прихожую. Там у лестницы ждали встревоженные Таня и Илья Ильич,
– Это он? – строго спросил Поспелов, брезгливо разглядывая пленника.
– Он, – подтвердил я, – поймал, когда он убегал. Проверьте его правый карман, у него там какое-то оружие.
– Я не унижусь до обыска, – гордо заявил отставной корнет.
– Я тоже, – испуганным голосом, поддержала его Таня.
– Ух, какие мы благородные. Эй, ты, – спросил я пленника. – Что у тебя в кармане? Соврешь, руку поломаю!
– Вы не имеете формального права меня задерживать! – вместо ответа прошипел он. – Я буду жаловаться! Вы за все ответите!
– Так, что у тебя в кармане? – повторил я вопрос и еще чуть поднял и так до предела заломленную руку.
Он замычал от боли и признался:
– Не надо, больно. Там наган, у меня на него есть разрешение.
– А на стрельбу по людям у тебя тоже есть разрешение?
– На какую стрельбу! Вы меня с кем-то путаете! Я вас первый раз вижу!
– Вот мы сейчас вызовем полицию, предъявим ей труп, который лежит наверху, ваш наган, и пусть полиция выясняет, с кем мы вас перепутали, – пообещал Илья Ильич равнодушным голосом.
– Господа, умоляю, отпустите меня, у меня жена и дочка больная. Ну, что я вам сделал, господа…
Я левой рукой влез в карман пальто мужа и отца, вытащил из него белый, никелированный наган и отпустил его заломленную руку. Человек выпрямился и начал усиленно тереть плечо.
– Господа! Право, это какая-то ошибка, я шел своей дорогой…
– Сейчас я сверну тебе шею! Ты меня опять злишь! – свирепо пообещал я, надвигаясь на киллера и для острастки вращая глазами.
– Не нужно, он и так все расскажет, – остановил меня Илья Ильич. – Право, голубчик, лучше рассказывайте, а то, не дай бог, ваша дочка останется сиротой.
– Нечего мне рассказывать! – заныл он.
– Убью! – закричал я, скрипнул зубами и занес над стрелком кулак.
Он инстинктивно съежился и метнулся под защиту «доброго» Поспелова.
– Господа, я ничего плохого, я со своим превеликим удовольствием… Господин хороший, помилосердствуйте!
– Пройдемте в кабинет, – ласково сказал ему Илья Ильич, стараясь не глядеть на встревоженную Анну Ивановну, прибежавшую на крики из кухни, – Аннушка, у нас тут случайный гость, обедать будем чуть позже…
– Предупреждаю, все остынет! – сердито ответила она.
– Вот видите, голубчик, что вы натворили! – укоризненно говорил Поспелов киллеру, подталкивая его в спину. – Нет, пусть мой товарищ сам с вами разбирается.
Гуськом мы прошли в кабинет хозяина. «Убийца» выглядел совершенно сломленным и жалким. При свете я разглядел его. Это был человек лет сорока, слабый и сутулый, с резко очерченным лицом, изборожденным жесткими вертикальными морщинами. Руки у него дрожали от испуга, и он часто моргал, так, что невозможно было разглядеть его глаз.
– Я все расскажу, только не убивайте, господа хорошие, – бормотал он машинальным, лишенным оттенков голосом. – У дочки чахотка, ей на море нужно, а денег нет… Польстился… Только жизнь сохраните…
Я сдуру, почти поверил в ничтожность и раскаянье убийцы, упустил из вида, что несколькими минутами раньше из простого нагана с семидесяти метров, через занавесь, он расколотил на куски мою предполагаемую голову. Как, собственно, ошибся и он, посчитав нас за лохов, играющих в хорошего и плохого полицейских. Отрезвил меня случайно замеченный сквозь его трусливо моргающие ресницы холодный, спокойный взгляд, которым он смерил Илью Ильича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78