Он поднял тяжелую голову и
невидящим взглядом обвел собравшихся перед ним людей. Байдевин с
удивлением заметил глубокую печаль, исказившую лицо старого воина, а в
голосе его зазвучали неподдельное страдание и мука.
- Верно. Парень говорит верно. Мы разобщены и только и знаем, что
бахвалимся друг перед дружкой запасами оружия да силой дружин. И еще... -
он, прищурившись, повернулся к Драту, - еще мы говорим о последствиях. -
Тут чувства отхлынули от него, и он снова откинулся в кресле. - Мы знали о
колдовской силе, которая завладела Сайдрой, и мы испугались ее. Мы
дрожали, как дети перед ночной темнотой. И когда все кончилось, мы
бросились к своим очагам и расплывшимся женам, утешая себя: "Теперь все
кончилось, и все прошло. Что сделано, то сделано, и сестра королевы станет
регентом при наследнике трона". - Стаггет снова оперся подбородком на
руки. - Мы обесчестили себя перед нашим союзником, и теперь наши дети
должны расплачиваться за нашу трусость.
Байдевин стоял как громом пораженный, но не словами, нет. По лицу
Стаггета текли самые настоящие слезы, исчезая в густой рыжей бороде.
- Ты чересчур сильно бранишь нас и себя, мой добрый лорд! -
пренебрежительным тоном заметил Брэзел Драт. - Да, конечно, на короткое
время часть наших владений была занята противником, часть сокровищ
похищена, но и только. Никакого особого вреда нам не причинили!
Норвик уставился на Драта с выражением гнева и недоумения на лице.
Никто не успел ничего сказать, когда гневный вопль Стаггета гулким эхом
отразился от каменных сводов зала.
- Никакого особого вреда?! - Стаггет вскочил, одной рукой отшвырнув
от себя тяжелое кресло. Костяшки пальцев его рук побелели. - Значит, у
тебя в обычае отдавать часть своих дочерей на потеху вражеским солдатам?!
- Стаггет, наверное, бросился бы на Драта, если бы Норвик не удержал его.
Солдаты армии Таррагона вплотную придвинулись сзади к Байдевину и его
людям, в то время как воины обоих кланов подались вперед, вытаскивая из
ножен оружие и готовясь защитить своих лордов. Однако Стаггет остановился,
хотя и продолжал потрясать перед собой сжатыми кулаками. Его тело
сотрясала такая крупная дрожь, что он едва мог вымолвить несколько
коротких фраз:
- Разве ты не знаешь, что Орея, моя старшая дочь, днями и ночами
сидит в саду, разговаривая с ветром на непонятном языке и выдергивая
ниточки из своего платья? Или ты ничего не знаешь о том, что Лирса, моя
маленькая Лирса, начинает кричать от ужаса, лишь только к ней приблизится
мужчина - пусть даже это ее отец?!
Стаггет освободился от рук Норвика, и Байдевин некоторое время
наблюдал за тем, как горе сражается с гневом в душе старого лорда. Гнев
одержал победу, но превратился в холодную ярость, и речь Стаггета
прозвучала уверенно, так, словно он давно взвесил и выверил каждое слово:
- Значит, нет никакого особого вреда в том, что благородный лорд
погибает в темнице своего собственного замка, оставляя в наследство сыну
горстку камней и пепла? Или в том, что мы не можем больше чувствовать себя
в безопасности в своих собственных постелях? Или в том, что мы боимся
встретить родича своего союзника невооруженными и без помощи волшебника?
Взгляни правде в глаза, Брэзел Драт, ибо ее невозможно стало скрывать: эта
война никогда не заканчивалась, просто она тихо тлела все эти годы и вот -
вспыхнула снова. Теперь она грозит спалить и Дромунд, если мы не
вмешаемся. Сайдра снова умоляет о помощи, и мы не смеем не ответить на
этот зов!
Лорд Стаггет повернулся к повстанцам:
- Я не хочу дальше жить с печатью позора на лбу. Вы получите свою
армию. Мою армию! До последнего кинжала, до последнего полуобученного
новобранца. Я, Стаггет Истребитель Дакви, обещаю вам свою поддержку!
Радость охватила Байдевина, лишь только он услышал зычное обещание
лорда.
- И мою армию! - воскликнул Норвик, стараясь, чтобы его услышали в
поднявшемся одобрительном шуме.
Солдаты Стаггета и Виграмского замка громко выражали свое согласие.
Повстанцы с радостными лицами выпили по большому глотку вина из кубков,
когда Бремет произнес какой-то тост, который Байдевин за шумом не
расслышал. За столом лордов Стаггет и Норвик пожали друг другу запястья,
скрепляя этим свой союз. Одни только солдаты Таррагона притихли, когда их
лорд призвал собравшихся к тишине. В конце концов порядок был
восстановлен, и лорд Драт с гневом повернулся к Стаггету:
- Твои речи, лорд - это измена королю! Менее благородного человека
давно бы повесили за такие слова. Ты присягнул на верность королю. Наш
Совет еще не принял решения, и до тех пор ты не должен ничего
предпринимать.
- Разве защищать нашу землю от захватчика - это измена? - возразил
Стаггет. - Неужели мы не можем сражаться на вражеской территории и должны
ждать, пока наши земли не превратятся в истоптанные и залитые кровью поля
сражений? Нет, я пообещал этим людям свою поддержку и не возьму назад
своего слова.
- Кому ты дал слово? - настаивал лорд Таррагона. - Этому
разношерстному сброду, который сам себя назвал повстанцами? Какой-то
девчонке, которую ты и в глаза не видел и которая величает себя королевой
всей Сайдры? Может быть, ее и вовсе не существует, может быть, все, что мы
слышали, - просто больные фантазии сумасшедшего гнома? Только король имеет
право заключить подобный союз!
Норвик встал между старшими лордами.
- Давайте выслушаем королевского советника. Что скажешь ты, лорд
Крет? Должны ли мы поддержать своего союзника или нет?
Наступила такая тишина, что Байдевину показалось, все вокруг затаили
дыхание. Он поискал глазами и встретился со взглядом выцветших голубых
глаз лорда Крета, пытаясь увидеть в них хотя бы искру надежды. В эти
долгие мгновения Байдевин отчаянно желал обладать такими же способностями
к "неслышной речи", какие были у Нориссы. Если бы лорд Крет мог
почувствовать ее хрупкую красоту и жизнерадостность, если бы только он мог
понять, насколько легкоранимой и уязвимой была Норисса, Байдевин не
сомневался бы в его ответе. Но теперь он мог только бессильно ожидать его
ответа, страдая от неопределенности и пытаясь понять что-нибудь в
непроницаемом взгляде старого лорда.
Когда Советник заговорил, его слова были столь же невыразительны, как
и его взгляд, но в них было что-то от окончательного приговора, который
исполнен рукой палача:
- Уже поздно, и скоро рассвет. Поговорим об этом потом, - он поднялся
и, тяжело опираясь на руку своего мага, шаркающей походкой покинул зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
невидящим взглядом обвел собравшихся перед ним людей. Байдевин с
удивлением заметил глубокую печаль, исказившую лицо старого воина, а в
голосе его зазвучали неподдельное страдание и мука.
- Верно. Парень говорит верно. Мы разобщены и только и знаем, что
бахвалимся друг перед дружкой запасами оружия да силой дружин. И еще... -
он, прищурившись, повернулся к Драту, - еще мы говорим о последствиях. -
Тут чувства отхлынули от него, и он снова откинулся в кресле. - Мы знали о
колдовской силе, которая завладела Сайдрой, и мы испугались ее. Мы
дрожали, как дети перед ночной темнотой. И когда все кончилось, мы
бросились к своим очагам и расплывшимся женам, утешая себя: "Теперь все
кончилось, и все прошло. Что сделано, то сделано, и сестра королевы станет
регентом при наследнике трона". - Стаггет снова оперся подбородком на
руки. - Мы обесчестили себя перед нашим союзником, и теперь наши дети
должны расплачиваться за нашу трусость.
Байдевин стоял как громом пораженный, но не словами, нет. По лицу
Стаггета текли самые настоящие слезы, исчезая в густой рыжей бороде.
- Ты чересчур сильно бранишь нас и себя, мой добрый лорд! -
пренебрежительным тоном заметил Брэзел Драт. - Да, конечно, на короткое
время часть наших владений была занята противником, часть сокровищ
похищена, но и только. Никакого особого вреда нам не причинили!
Норвик уставился на Драта с выражением гнева и недоумения на лице.
Никто не успел ничего сказать, когда гневный вопль Стаггета гулким эхом
отразился от каменных сводов зала.
- Никакого особого вреда?! - Стаггет вскочил, одной рукой отшвырнув
от себя тяжелое кресло. Костяшки пальцев его рук побелели. - Значит, у
тебя в обычае отдавать часть своих дочерей на потеху вражеским солдатам?!
- Стаггет, наверное, бросился бы на Драта, если бы Норвик не удержал его.
Солдаты армии Таррагона вплотную придвинулись сзади к Байдевину и его
людям, в то время как воины обоих кланов подались вперед, вытаскивая из
ножен оружие и готовясь защитить своих лордов. Однако Стаггет остановился,
хотя и продолжал потрясать перед собой сжатыми кулаками. Его тело
сотрясала такая крупная дрожь, что он едва мог вымолвить несколько
коротких фраз:
- Разве ты не знаешь, что Орея, моя старшая дочь, днями и ночами
сидит в саду, разговаривая с ветром на непонятном языке и выдергивая
ниточки из своего платья? Или ты ничего не знаешь о том, что Лирса, моя
маленькая Лирса, начинает кричать от ужаса, лишь только к ней приблизится
мужчина - пусть даже это ее отец?!
Стаггет освободился от рук Норвика, и Байдевин некоторое время
наблюдал за тем, как горе сражается с гневом в душе старого лорда. Гнев
одержал победу, но превратился в холодную ярость, и речь Стаггета
прозвучала уверенно, так, словно он давно взвесил и выверил каждое слово:
- Значит, нет никакого особого вреда в том, что благородный лорд
погибает в темнице своего собственного замка, оставляя в наследство сыну
горстку камней и пепла? Или в том, что мы не можем больше чувствовать себя
в безопасности в своих собственных постелях? Или в том, что мы боимся
встретить родича своего союзника невооруженными и без помощи волшебника?
Взгляни правде в глаза, Брэзел Драт, ибо ее невозможно стало скрывать: эта
война никогда не заканчивалась, просто она тихо тлела все эти годы и вот -
вспыхнула снова. Теперь она грозит спалить и Дромунд, если мы не
вмешаемся. Сайдра снова умоляет о помощи, и мы не смеем не ответить на
этот зов!
Лорд Стаггет повернулся к повстанцам:
- Я не хочу дальше жить с печатью позора на лбу. Вы получите свою
армию. Мою армию! До последнего кинжала, до последнего полуобученного
новобранца. Я, Стаггет Истребитель Дакви, обещаю вам свою поддержку!
Радость охватила Байдевина, лишь только он услышал зычное обещание
лорда.
- И мою армию! - воскликнул Норвик, стараясь, чтобы его услышали в
поднявшемся одобрительном шуме.
Солдаты Стаггета и Виграмского замка громко выражали свое согласие.
Повстанцы с радостными лицами выпили по большому глотку вина из кубков,
когда Бремет произнес какой-то тост, который Байдевин за шумом не
расслышал. За столом лордов Стаггет и Норвик пожали друг другу запястья,
скрепляя этим свой союз. Одни только солдаты Таррагона притихли, когда их
лорд призвал собравшихся к тишине. В конце концов порядок был
восстановлен, и лорд Драт с гневом повернулся к Стаггету:
- Твои речи, лорд - это измена королю! Менее благородного человека
давно бы повесили за такие слова. Ты присягнул на верность королю. Наш
Совет еще не принял решения, и до тех пор ты не должен ничего
предпринимать.
- Разве защищать нашу землю от захватчика - это измена? - возразил
Стаггет. - Неужели мы не можем сражаться на вражеской территории и должны
ждать, пока наши земли не превратятся в истоптанные и залитые кровью поля
сражений? Нет, я пообещал этим людям свою поддержку и не возьму назад
своего слова.
- Кому ты дал слово? - настаивал лорд Таррагона. - Этому
разношерстному сброду, который сам себя назвал повстанцами? Какой-то
девчонке, которую ты и в глаза не видел и которая величает себя королевой
всей Сайдры? Может быть, ее и вовсе не существует, может быть, все, что мы
слышали, - просто больные фантазии сумасшедшего гнома? Только король имеет
право заключить подобный союз!
Норвик встал между старшими лордами.
- Давайте выслушаем королевского советника. Что скажешь ты, лорд
Крет? Должны ли мы поддержать своего союзника или нет?
Наступила такая тишина, что Байдевину показалось, все вокруг затаили
дыхание. Он поискал глазами и встретился со взглядом выцветших голубых
глаз лорда Крета, пытаясь увидеть в них хотя бы искру надежды. В эти
долгие мгновения Байдевин отчаянно желал обладать такими же способностями
к "неслышной речи", какие были у Нориссы. Если бы лорд Крет мог
почувствовать ее хрупкую красоту и жизнерадостность, если бы только он мог
понять, насколько легкоранимой и уязвимой была Норисса, Байдевин не
сомневался бы в его ответе. Но теперь он мог только бессильно ожидать его
ответа, страдая от неопределенности и пытаясь понять что-нибудь в
непроницаемом взгляде старого лорда.
Когда Советник заговорил, его слова были столь же невыразительны, как
и его взгляд, но в них было что-то от окончательного приговора, который
исполнен рукой палача:
- Уже поздно, и скоро рассвет. Поговорим об этом потом, - он поднялся
и, тяжело опираясь на руку своего мага, шаркающей походкой покинул зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114