Покончив с этим важным делом, Норисса обнаружила,
что ей снова нечего делать и все ее неприятности снова обрушились на нее.
Вчера гонец принес известие о том, что Байдевин возвратился из
Дромунда во главе целой армии и движется к Драэлю. Среди жителей крошечной
деревушки, куда переехала Норисса, ходили настойчивые слухи о том, что
армия Байдевина везет с собой целые фургоны экзотических продуктов и новое
оружие из особо твердой стали. Говорили, что Боср лично отправился вниз по
реке, чтобы присмотреть за продвижением войск и каравана с продовольствием
и амуницией.
"Возвращайся скорей, о Байдевин. Я боюсь, что ожидание меня
доконает!" - прошептала Норисса и, хотя она ни к кому не обращалась, она
внимательно огляделась по сторонам на случай, если вдруг какой-нибудь
капризный дух, случившийся поблизости, услышит ее мольбу и доставит
Байдевина сюда. Она и в самом деле с беспокойством и нетерпением ожидала
его возвращения. Ей было понятно, что, какие бы планы она не строила в
отношении того, чтобы сначала завершить свой арамил, ничто из задуманного
не сбудется до тех пор, пока она не сразится с Фелеей. И чем ближе
становилась эта встреча, тем неуверенней чувствовала себя Норисса.
Значит ли ее новообретенная сила хоть что-нибудь по сравнению с
огромным опытом Фелеи в колдовских делах? Скольким еще людям из тех, кого
любила Норисса, придется погибнуть из-за ее неумелого обращения с магией?
Но страх еще более сильный, чем страх собственной смерти, терзал ее - это
страх того, что ей так и не удастся открыть тайну зовущего ее голоса.
Ее разум отбросил эту мысль, и зов обрушился на нее со всей силой.
Норисса только и успела прижать к голове руки, когда резкая боль чуть не
расколола ей череп. Никогда раньше Норисса не ощущала в зовущем ее голосе
столь сильного отчаяния. Боль вонзилась ей в мозг, словно раскаленное
острие кинжала.
Отчаянные крики Сорин проникли сквозь кровавую пелену агонии,
сотрясающей все тело Нориссы, и она услышала свой собственный жалобный
вопль. Она прижалась к Сорин всем телом, пытаясь оттолкнуть от себя эту
боль, но далекий зов продолжал вгрызаться в ее мозг. Прежде чем все
провалилось в непроницаемый мрак, Норисса услышала, как Сорин призывает
Медвина к ней на помощь.
Норисса очнулась в прохладной темноте. Запах земли и колючих
шерстяных покрывал подсказал ей, что она лежит на своей кровати в
маленькой комнатке, прорытой в глинистом откосе позади хижины. На краю ее
постели кто-то сидел, и при первом же ее движении невидимая рука погладила
ее по лбу. Рука была теплой, а ее прикосновение успокаивало. В рассеянном
свете, который просачивался в комнату сквозь ткань закрывающей вход
занавески, Норисса узнала силуэт Медвина.
Норисса снова закрыла глаза и позволила его легкому прикосновению
ввергнуть себя в дремотный покой и расслабленность. Во всем теле Норисса
ощущала невероятную усталость. Очевидно, таинственный зов выжег сам себя в
последнем всплеске боли, и теперь ее разум был благословенно пустым.
Осознав, куда уплыли из головы все ее мысли, Норисса в ужасе
вздрогнула и попыталась подняться. Медвин твердой рукой заставил ее снова
лечь, а зазвучавший в темноте спокойный глубокий голос убеждал ее в
необходимости отдыха.
Тайна, которая влекла ее к себе. Норисса не смогла думать ни о чем
другом, как ни пыталась, и в испуге замерла, в страхе ожидая новой боли.
Прошло несколько напряженных минут, но она не почувствовала никакой боли,
если не считать судороги в ноге. Она немного расслабилась.
- Расскажи мне, что произошло, - попросил Медвин, убирая руку с ее
плеча.
Не уверенная в том болезненном принуждении, которое понуждало ее
откликнуться на таинственный зов, она рассказала о своем страхе и
неуверенности в том, что она сумеет управлять страной или возглавить
армию. Упомянула она и о боязни того, что ее магия может принести скорее
новые разрушения и смерть, чем помочь тем, кого она любит.
- Я - всего лишь ребенок, Медвин. Игры и сказки мне гораздо понятней
и ближе, чем битвы и колдовские снадобья.
Медвин не ответил, давая ей возможность выговориться и рассказать о
всех сомнениях, которые подтачивают ее силы.
Закончив свой сбивчивый рассказ, Норисса продолжала неподвижно лежать
в темноте. Рассказав Медвину о своих сомнениях и переживаниях, она
почувствовала большое облегчение, словно камень свалился с души. Никакие
страхи больше не преследовали ее. В темноте Медвин пошевелился и пересел с
ее кровати на табурет в изголовье.
- Ты знаешь, до настоящего момента я не понимал, какое важное
значение имеет для тебя этот зов, - сказал он наконец.
- Именно по этой причине я и отправилась в путь, - призналась
Норисса. - Вовсе не из-за медальона, который принесла мне Эдель. Если бы
медальон заставлял меня идти не в ту сторону, в которую меня тянуло, я бы
похоронила его вместе с Эделью. С самого начала я хотела только одного -
отыскать место, к которому я бы принадлежала и где не чувствовала бы себя
посторонней. Но до тех пор пока я не отвечу на этот зов, я не обрету
покоя.
Норисса напрягла зрение, пытаясь разглядеть выражение лица Медвина,
но увидела только неясный силуэт, слабо освещенный пробивающимся сквозь
занавеску светом. Но она хорошо представляла себе его: наверняка он сидел
очень прямо, скрестив на груди руки, и барабанил пальцами левой руки по
сгибу правой. Выражение лица его, должно быть, отстраненное и мрачное,
взгляд устремлен во внутрь себя, а левый уголок рта опущен.
Он был так похож на ее отца! Суровый и неуступчивый в вопросах,
которые казались ему важными, он был справедлив и щедр на заслуженную
похвалу, а в некоторых вещах он проявлял завидное терпение, тогда как будь
на его месте какой-нибудь другой человек, он давно бы схватился за розгу.
Медвин немного помолчал и произнес ровным голосом:
- Не представляю себе, как нам объяснить это Босру.
Норисса поежилась.
- Я тоже. Но так или иначе, это придется сделать.
При мысли о том, что очень скоро ей придется противостоять гневу
старейшины, она задрожала. Его с огромным трудом удалось убедить даже
тогда, когда Байдевин отправлялся за подкреплением. А что он скажет
теперь? Ответ на этот вопрос Нориссе был ясен.
- Может быть, мне лучше уйти, ничего ему не сказав?
- Гм-м-м... - раздалось в темноте, и Норисса живо представила себе,
как брови волшебника поднимаются вверх в вопросительном осуждении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
что ей снова нечего делать и все ее неприятности снова обрушились на нее.
Вчера гонец принес известие о том, что Байдевин возвратился из
Дромунда во главе целой армии и движется к Драэлю. Среди жителей крошечной
деревушки, куда переехала Норисса, ходили настойчивые слухи о том, что
армия Байдевина везет с собой целые фургоны экзотических продуктов и новое
оружие из особо твердой стали. Говорили, что Боср лично отправился вниз по
реке, чтобы присмотреть за продвижением войск и каравана с продовольствием
и амуницией.
"Возвращайся скорей, о Байдевин. Я боюсь, что ожидание меня
доконает!" - прошептала Норисса и, хотя она ни к кому не обращалась, она
внимательно огляделась по сторонам на случай, если вдруг какой-нибудь
капризный дух, случившийся поблизости, услышит ее мольбу и доставит
Байдевина сюда. Она и в самом деле с беспокойством и нетерпением ожидала
его возвращения. Ей было понятно, что, какие бы планы она не строила в
отношении того, чтобы сначала завершить свой арамил, ничто из задуманного
не сбудется до тех пор, пока она не сразится с Фелеей. И чем ближе
становилась эта встреча, тем неуверенней чувствовала себя Норисса.
Значит ли ее новообретенная сила хоть что-нибудь по сравнению с
огромным опытом Фелеи в колдовских делах? Скольким еще людям из тех, кого
любила Норисса, придется погибнуть из-за ее неумелого обращения с магией?
Но страх еще более сильный, чем страх собственной смерти, терзал ее - это
страх того, что ей так и не удастся открыть тайну зовущего ее голоса.
Ее разум отбросил эту мысль, и зов обрушился на нее со всей силой.
Норисса только и успела прижать к голове руки, когда резкая боль чуть не
расколола ей череп. Никогда раньше Норисса не ощущала в зовущем ее голосе
столь сильного отчаяния. Боль вонзилась ей в мозг, словно раскаленное
острие кинжала.
Отчаянные крики Сорин проникли сквозь кровавую пелену агонии,
сотрясающей все тело Нориссы, и она услышала свой собственный жалобный
вопль. Она прижалась к Сорин всем телом, пытаясь оттолкнуть от себя эту
боль, но далекий зов продолжал вгрызаться в ее мозг. Прежде чем все
провалилось в непроницаемый мрак, Норисса услышала, как Сорин призывает
Медвина к ней на помощь.
Норисса очнулась в прохладной темноте. Запах земли и колючих
шерстяных покрывал подсказал ей, что она лежит на своей кровати в
маленькой комнатке, прорытой в глинистом откосе позади хижины. На краю ее
постели кто-то сидел, и при первом же ее движении невидимая рука погладила
ее по лбу. Рука была теплой, а ее прикосновение успокаивало. В рассеянном
свете, который просачивался в комнату сквозь ткань закрывающей вход
занавески, Норисса узнала силуэт Медвина.
Норисса снова закрыла глаза и позволила его легкому прикосновению
ввергнуть себя в дремотный покой и расслабленность. Во всем теле Норисса
ощущала невероятную усталость. Очевидно, таинственный зов выжег сам себя в
последнем всплеске боли, и теперь ее разум был благословенно пустым.
Осознав, куда уплыли из головы все ее мысли, Норисса в ужасе
вздрогнула и попыталась подняться. Медвин твердой рукой заставил ее снова
лечь, а зазвучавший в темноте спокойный глубокий голос убеждал ее в
необходимости отдыха.
Тайна, которая влекла ее к себе. Норисса не смогла думать ни о чем
другом, как ни пыталась, и в испуге замерла, в страхе ожидая новой боли.
Прошло несколько напряженных минут, но она не почувствовала никакой боли,
если не считать судороги в ноге. Она немного расслабилась.
- Расскажи мне, что произошло, - попросил Медвин, убирая руку с ее
плеча.
Не уверенная в том болезненном принуждении, которое понуждало ее
откликнуться на таинственный зов, она рассказала о своем страхе и
неуверенности в том, что она сумеет управлять страной или возглавить
армию. Упомянула она и о боязни того, что ее магия может принести скорее
новые разрушения и смерть, чем помочь тем, кого она любит.
- Я - всего лишь ребенок, Медвин. Игры и сказки мне гораздо понятней
и ближе, чем битвы и колдовские снадобья.
Медвин не ответил, давая ей возможность выговориться и рассказать о
всех сомнениях, которые подтачивают ее силы.
Закончив свой сбивчивый рассказ, Норисса продолжала неподвижно лежать
в темноте. Рассказав Медвину о своих сомнениях и переживаниях, она
почувствовала большое облегчение, словно камень свалился с души. Никакие
страхи больше не преследовали ее. В темноте Медвин пошевелился и пересел с
ее кровати на табурет в изголовье.
- Ты знаешь, до настоящего момента я не понимал, какое важное
значение имеет для тебя этот зов, - сказал он наконец.
- Именно по этой причине я и отправилась в путь, - призналась
Норисса. - Вовсе не из-за медальона, который принесла мне Эдель. Если бы
медальон заставлял меня идти не в ту сторону, в которую меня тянуло, я бы
похоронила его вместе с Эделью. С самого начала я хотела только одного -
отыскать место, к которому я бы принадлежала и где не чувствовала бы себя
посторонней. Но до тех пор пока я не отвечу на этот зов, я не обрету
покоя.
Норисса напрягла зрение, пытаясь разглядеть выражение лица Медвина,
но увидела только неясный силуэт, слабо освещенный пробивающимся сквозь
занавеску светом. Но она хорошо представляла себе его: наверняка он сидел
очень прямо, скрестив на груди руки, и барабанил пальцами левой руки по
сгибу правой. Выражение лица его, должно быть, отстраненное и мрачное,
взгляд устремлен во внутрь себя, а левый уголок рта опущен.
Он был так похож на ее отца! Суровый и неуступчивый в вопросах,
которые казались ему важными, он был справедлив и щедр на заслуженную
похвалу, а в некоторых вещах он проявлял завидное терпение, тогда как будь
на его месте какой-нибудь другой человек, он давно бы схватился за розгу.
Медвин немного помолчал и произнес ровным голосом:
- Не представляю себе, как нам объяснить это Босру.
Норисса поежилась.
- Я тоже. Но так или иначе, это придется сделать.
При мысли о том, что очень скоро ей придется противостоять гневу
старейшины, она задрожала. Его с огромным трудом удалось убедить даже
тогда, когда Байдевин отправлялся за подкреплением. А что он скажет
теперь? Ответ на этот вопрос Нориссе был ясен.
- Может быть, мне лучше уйти, ничего ему не сказав?
- Гм-м-м... - раздалось в темноте, и Норисса живо представила себе,
как брови волшебника поднимаются вверх в вопросительном осуждении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114