Заклятье проникало в ее разум и
связывало мысли прочными серебряными нитями, до тех пор пока скованный ими
мозг не оцепенел совершенно. Тело Нориссы начало непроизвольно вздрагивать
в такт мелодии. Это была власть, которая разбудила глубоко внутри Нориссы
ответный резонанс.
Словно откуда-то издалека послышались предупреждающие возгласы
Медвина, но они были слабы и бессвязны. Словно капли дождя от стеклянной
скорлупы, отскакивали они от тонкой хрустальной сферы, которую воздвигла
вокруг Нориссы песнь эльфа. Улыбка его поддразнивала и манила за собой,
призывно изгибались маленькие руки.
Тихий, странно знакомый голос (только вот чей?) вплелся в крики
Медвина:
- Вернись! Не ходи!
Может быть, это ее собственный голос? Какая-то часть существа Нориссы
начала бороться с высокими серебряными нотами, но для этого требовалось
слишком большое усилие. Норисса попыталась определить, хватит ли у нее сил
сопротивляться чувственной ласке магии, которая брала ее в плен, и поняла,
что ей вовсе не хочется сопротивляться. Она ощутила, что уплывает куда-то,
соскальзывая в ленивой истоме в самую середину огненного шара.
Острая боль пронзала все ее тело. Серебряные нити мелодии вдруг стали
жесткими и, разлетевшись вдребезги, выбросили ее обратно в ее собственный
мир, обратно к удушливой панике и детским крикам, исполненным ужаса.
Норисса упала на колени.
Крики Гренты вернули ее назад. Всеми позабытая Грента мертвой хваткой
держала Нориссу за шею, не обращая внимания на заклятья странного
существа. Ее вопли раздавались прямо над ухом Нориссы. Языки пламени
вокруг них плясали и подпрыгивали, доставая до потолка, и растекались по
сторонам, грозя охватить всю комнату, однако сухая солома на крыше не
загорелась, так как пламя не давало никакого тепла, а только громко и
бессильно потрескивало.
Сквозь кольцо этого пламени донесся полный страха, но все же
требовательный и грозный голос Медвина:
- Прогони его, Норисса! Прогони! Не соглашайся, не ходи с ним! Прочь!
Прочь!
Эльф все еще ждал, но теперь личико его стало сердитым. Он все
пытался загипнотизировать Нориссу своей песней, но Норисса закрыла глаза и
мысленно отталкивала его, пока ее руки пытались отцепить от шеи ручонки
Гренты. В конце концов ей это удалось, и она судорожно вздохнула. Первыми
же словами она изгнала своего крошечного врага:
- Сгинь, колдовское создание! Не хочу тебя!
На личике эльфа промелькнуло выражение страха. Затем словно порыв
леденящего ветра пронесся над ее головой. Огненное кольцо съежилось,
превратившись в тугую огненную спираль, закружившуюся вокруг эльфа. Внутри
этой огненной спирали вспыхнул еще один огонь, существо дико завизжало и
исчезло в маленьком смерче нагретого воздуха, который поднялся вверх и
пропал.
Норисса упала на пол, в голове у нее была звенящая пустота, а тело -
словно парализовано. Щекой она коснулась приятной прохлады утоптанного
земляного пола. Ей казалось, что несуществующий жар волшебного пламени все
еще горит внутри нее, и она блаженно закрыла глаза, пока сырой холод земли
высасывал этот жар из ее тела.
Так она лежала, не в силах пошевелиться, однако слыша и осознавая
все, что происходило вокруг нее. Она слышала вопросы Медвина,
опустившегося на колени возле нее, но не могла ответить ни на один.
Откуда-то сверху донесся громкий крик Кхелри, который звал стражу и
приводил в готовность войска. Открыв глаза, она увидела, как испуганная
Сорин пытается успокоить своего перепуганного ребенка.
Однако ее беспомощное состояние продолжалось всего несколько минут, а
потом сила вновь стала возвращаться в ее члены стремительными толчками. С
помощью Медвина Нориссе удалось сесть. Медвин бережно взял ее за
подбородок и повернул к себе, заставив встретиться с собой взглядом.
Гримаса облегчения и запоздалого испуга проскользнула в его глазах, когда
Норисса попыталась улыбнуться и прошептала его имя. Затем лицо старого
мага внезапно приблизилось; резкие и напряженные черты лица его
превратились в неподвижную маску, лишь отдаленно напоминая нежное и
ласковое лицо, которое она знала.
- Нас обнаружили, - слова были ровными и невыразительными, как
обкатанные водой камни.
И хотя Норисса поняла это, лишь только ей удалось преодолеть чары
маленького существа, слова Медвина окончательно подтвердили это.
Шум голосов, раздававшийся снаружи, внезапно стал громче, когда дверь
хижины распахнулась и внутрь, во главе группы вооруженных повстанцев,
вошел Боср. Медвин встал и сделал ему навстречу маленький шаг, не снимая
руки с плеча Нориссы.
- Госпожа обнаружила наше укрытие и чуть не захватила Нориссу.
- Нет, - поправила Норисса, качая головой и накрывая руку Медвина
своей. - Это была не Фелея, а кто-то другой - я его не знаю.
При воспоминании об этом в груди Нориссы что-то екнуло.
Медвин кивнул:
- Это Тайлек. Я знаю его магию, и это, конечно, был его манящий
фантом. Но Тайлек в такой степени стал частью Фелеи, что можно считать,
будто его вообще не существует. Все, что от него осталось - это его
вероломство.
Норисса почувствовала, как рука Медвина у нее на плече задрожала.
Что это? Неужели страх? Норисса почувствовала, как внутри у нее все
похолодело. Неужели Медвин считает Тайлека столь же опасным и
могущественным противником, как и Фелею? Однако, когда она осмелилась
взглянуть в лицо старого волшебника, она увидела в его глазах вовсе не
страх и даже не гнев. Это была чистая ненависть, ненависть самой высокой
пробы, а она даже не подозревала, что маг может ненавидеть кого-то столь
сильно.
Она не удержалась и вздрогнула, и Медвин торопливо опустил взгляд. На
лице его было написано сожаление и стыд за то, что он не сумел скрыть от
ученицы эту сторону своего характера. Норисса, в свою очередь, тоже
уставилась куда-то в угол комнаты, словно ненароком подглядела что-то
запретное или очень личное, но когда Медвин попытался убрать руку с ее
плеча, она только крепче ухватилась за нее и встала рядом с ним.
Лицо Медвина стало мягче, и Норисса почувствовала, как он легко пожал
ее руку.
Несмотря на то что вспышка ненависти Медвина была очень коротка, она
не ускользнула ни от чьего внимания, но никто ничего не сказал. Боср
деликатно отвернулся и заговорил о чем-то со своими людьми. Трое из них
поочередно кивнули и выбрались из хижины в ночь, освещенную светом
факелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
связывало мысли прочными серебряными нитями, до тех пор пока скованный ими
мозг не оцепенел совершенно. Тело Нориссы начало непроизвольно вздрагивать
в такт мелодии. Это была власть, которая разбудила глубоко внутри Нориссы
ответный резонанс.
Словно откуда-то издалека послышались предупреждающие возгласы
Медвина, но они были слабы и бессвязны. Словно капли дождя от стеклянной
скорлупы, отскакивали они от тонкой хрустальной сферы, которую воздвигла
вокруг Нориссы песнь эльфа. Улыбка его поддразнивала и манила за собой,
призывно изгибались маленькие руки.
Тихий, странно знакомый голос (только вот чей?) вплелся в крики
Медвина:
- Вернись! Не ходи!
Может быть, это ее собственный голос? Какая-то часть существа Нориссы
начала бороться с высокими серебряными нотами, но для этого требовалось
слишком большое усилие. Норисса попыталась определить, хватит ли у нее сил
сопротивляться чувственной ласке магии, которая брала ее в плен, и поняла,
что ей вовсе не хочется сопротивляться. Она ощутила, что уплывает куда-то,
соскальзывая в ленивой истоме в самую середину огненного шара.
Острая боль пронзала все ее тело. Серебряные нити мелодии вдруг стали
жесткими и, разлетевшись вдребезги, выбросили ее обратно в ее собственный
мир, обратно к удушливой панике и детским крикам, исполненным ужаса.
Норисса упала на колени.
Крики Гренты вернули ее назад. Всеми позабытая Грента мертвой хваткой
держала Нориссу за шею, не обращая внимания на заклятья странного
существа. Ее вопли раздавались прямо над ухом Нориссы. Языки пламени
вокруг них плясали и подпрыгивали, доставая до потолка, и растекались по
сторонам, грозя охватить всю комнату, однако сухая солома на крыше не
загорелась, так как пламя не давало никакого тепла, а только громко и
бессильно потрескивало.
Сквозь кольцо этого пламени донесся полный страха, но все же
требовательный и грозный голос Медвина:
- Прогони его, Норисса! Прогони! Не соглашайся, не ходи с ним! Прочь!
Прочь!
Эльф все еще ждал, но теперь личико его стало сердитым. Он все
пытался загипнотизировать Нориссу своей песней, но Норисса закрыла глаза и
мысленно отталкивала его, пока ее руки пытались отцепить от шеи ручонки
Гренты. В конце концов ей это удалось, и она судорожно вздохнула. Первыми
же словами она изгнала своего крошечного врага:
- Сгинь, колдовское создание! Не хочу тебя!
На личике эльфа промелькнуло выражение страха. Затем словно порыв
леденящего ветра пронесся над ее головой. Огненное кольцо съежилось,
превратившись в тугую огненную спираль, закружившуюся вокруг эльфа. Внутри
этой огненной спирали вспыхнул еще один огонь, существо дико завизжало и
исчезло в маленьком смерче нагретого воздуха, который поднялся вверх и
пропал.
Норисса упала на пол, в голове у нее была звенящая пустота, а тело -
словно парализовано. Щекой она коснулась приятной прохлады утоптанного
земляного пола. Ей казалось, что несуществующий жар волшебного пламени все
еще горит внутри нее, и она блаженно закрыла глаза, пока сырой холод земли
высасывал этот жар из ее тела.
Так она лежала, не в силах пошевелиться, однако слыша и осознавая
все, что происходило вокруг нее. Она слышала вопросы Медвина,
опустившегося на колени возле нее, но не могла ответить ни на один.
Откуда-то сверху донесся громкий крик Кхелри, который звал стражу и
приводил в готовность войска. Открыв глаза, она увидела, как испуганная
Сорин пытается успокоить своего перепуганного ребенка.
Однако ее беспомощное состояние продолжалось всего несколько минут, а
потом сила вновь стала возвращаться в ее члены стремительными толчками. С
помощью Медвина Нориссе удалось сесть. Медвин бережно взял ее за
подбородок и повернул к себе, заставив встретиться с собой взглядом.
Гримаса облегчения и запоздалого испуга проскользнула в его глазах, когда
Норисса попыталась улыбнуться и прошептала его имя. Затем лицо старого
мага внезапно приблизилось; резкие и напряженные черты лица его
превратились в неподвижную маску, лишь отдаленно напоминая нежное и
ласковое лицо, которое она знала.
- Нас обнаружили, - слова были ровными и невыразительными, как
обкатанные водой камни.
И хотя Норисса поняла это, лишь только ей удалось преодолеть чары
маленького существа, слова Медвина окончательно подтвердили это.
Шум голосов, раздававшийся снаружи, внезапно стал громче, когда дверь
хижины распахнулась и внутрь, во главе группы вооруженных повстанцев,
вошел Боср. Медвин встал и сделал ему навстречу маленький шаг, не снимая
руки с плеча Нориссы.
- Госпожа обнаружила наше укрытие и чуть не захватила Нориссу.
- Нет, - поправила Норисса, качая головой и накрывая руку Медвина
своей. - Это была не Фелея, а кто-то другой - я его не знаю.
При воспоминании об этом в груди Нориссы что-то екнуло.
Медвин кивнул:
- Это Тайлек. Я знаю его магию, и это, конечно, был его манящий
фантом. Но Тайлек в такой степени стал частью Фелеи, что можно считать,
будто его вообще не существует. Все, что от него осталось - это его
вероломство.
Норисса почувствовала, как рука Медвина у нее на плече задрожала.
Что это? Неужели страх? Норисса почувствовала, как внутри у нее все
похолодело. Неужели Медвин считает Тайлека столь же опасным и
могущественным противником, как и Фелею? Однако, когда она осмелилась
взглянуть в лицо старого волшебника, она увидела в его глазах вовсе не
страх и даже не гнев. Это была чистая ненависть, ненависть самой высокой
пробы, а она даже не подозревала, что маг может ненавидеть кого-то столь
сильно.
Она не удержалась и вздрогнула, и Медвин торопливо опустил взгляд. На
лице его было написано сожаление и стыд за то, что он не сумел скрыть от
ученицы эту сторону своего характера. Норисса, в свою очередь, тоже
уставилась куда-то в угол комнаты, словно ненароком подглядела что-то
запретное или очень личное, но когда Медвин попытался убрать руку с ее
плеча, она только крепче ухватилась за нее и встала рядом с ним.
Лицо Медвина стало мягче, и Норисса почувствовала, как он легко пожал
ее руку.
Несмотря на то что вспышка ненависти Медвина была очень коротка, она
не ускользнула ни от чьего внимания, но никто ничего не сказал. Боср
деликатно отвернулся и заговорил о чем-то со своими людьми. Трое из них
поочередно кивнули и выбрались из хижины в ночь, освещенную светом
факелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114